Лев Лондон - Строители

Я иду не спеша, время у меня еще есть. А главное — так не хочется идти в Моссовет. Понемногу тускнеет настроение, навеянное пожеланиями из «монастыря», посещением Елены Ивановны и неожиданным снегом. В который уже раз я выступаю донкихотом! Надо будет перечитать Сервантеса: действительно ли славный рыцарь Дон Кихот Ламанчский, защитник всех угнетенных, сражался за человека, который строил ему козни? Но я хитрю с собой, дело не только в Быкове…

Снег больше не падает, будто сбросил сверху порцию — все, больше нет. В просветах облаков выглянула голубизна, у театральных киосков, у киосков с цветами, у ларьков с книгами снова возникли очереди.

…Согласен, дело не только в Быкове. Я иду снимать с себя груз, который все сильнее давит на меня. Если уже совсем напрямую — я почти уверен, что Быкова выручить не смогу. Но я не дам смеяться, как смеялся надо мной Несветов. В папке у меня заявление, — если Быкова не восстановят, я уйду со стройки. Будет трудно, стройка уже стала моим родным домом. Но другого выхода у меня нет…

В приемной Николая Николаевича секретарь коротко говорит:

— Пожалуйста, Виктор Константинович, вас уже ждут.

Почему-то мне кажется, что голос ее звучит сочувственно. Я открываю папку — заявление на месте, толкаю дверь…

Николай Николаевич идет мне навстречу. Мы встречаемся на середине комнаты.

— Здравствуйте, Виктор Константинович! — говорит он, протягивая мне руку. — Давненько мы с вами не виделись. Что у вас?.. Да, чтобы не забыть, представитель венгерской фирмы Шандор Тоймед, тот самый, что первый поднял вопрос о письмах Быкова, был у меня. Просит восстановить Быкова на работе. Как считаете?

Только что у меня был Быков.

— Учтите, — сказал он, — я буду, как и раньше, спорить, не соглашаться. Буду идти…

— Идите хоть к черту! — прервал я его. — Вы мне порядком надоели, Быков.

Он ушел усмехаясь…

В два часа ночи в квартире старшего прораба Петра Ивановича Самотаскина раздался телефонный звонок. Петр Иванович проснулся. Вставать, идти в холодную переднюю очень не хотелось… Третий звонок! Четвертый!.. Была еще надежда, что сигнал случайный, так часто бывает ночью. Но после пятого звонка Самотаскин понял — от этого проклятого телефона так просто не отделаешься.

Одну туфлю он нашел сразу, другую пришлось искать, а звонки, резкие, неумолимые, следовали один за другим. Он вдруг заспешил. Коридор был длинный, пока в одной туфле он бежал к телефону, понял, что звонок этот неспроста, случилось что-то злое, нехорошее.

— Самотаскин… Кто звонит? — уже с тревогой спросил Петр Иванович, покачнувшись, так как хотел разместить в одной туфле две ноги. — Кто звонит?

В трубке раздался приветливый голос Кругликовой, которую на стройке прозвали Аксиомой.

— Это я, Петр Иванович, Кругликова! Вы, наверное, спали, я вас разбудила?

— Это уже не имеет значения. Что случилось? Говорите побыстрее и коротко.

— Тут коротко не скажешь, Петр ИваноВИЧ! — Аксиома очень четко выговаривала имя и отчество прораба, особенно последний слог «вич». Самотаскину всегда казалось, что она это делает специально, чтобы подчеркнуть свое уважение, хотя на самом деле никакого уважения не испытывала, и если б они работали на разных площадках, наверное, даже на него бы не взглянула.

— Да говорите наконец, черт побери! — рассердился Самотаскин.

— У вас дурное настроение, Петр ИваноВИЧ?

Этот вопрос еще больше разозлил Самотаскина. Аксиома, как обычно, не обиделась на его резкость, но как бы подчеркнула, что ей и не следовало обижаться.

— Я надеюсь, — закричал прораб, — что вы разбудили меня не для того, чтобы узнать мое настроение?

— Хорошо, Петр ИваноВИЧ, — вежливо ответила Аксиома. — Я скажу коротко: перестал поступать раствор. Мы на простое.

— Вы звонили в эту АСУП проклятую, или как там ее?

— АСУС, Петр ИваноВИЧ. Да, звонила.

— Ну?! — Самотаскин сменил в туфле ногу.

— Диспетчер сказал, что вы не дали заявку. Все уже расписано, он ничего не может сделать. Он добавил еще… — это, наверное, шутка, Петр ИваноВИЧ, — что у вас есть собственный растворный завод, чтобы я позвонила вам.

— Бумажная душа проклятая!

— Это кто, Петр ИваноВИЧ?

— Диспетчер!.. Там есть старый раствор. Берите!

— Так он же не годный…

— Делайте! — Самотаскин положил трубку.

Петр Иванович снова улегся в постель, но уснуть уже не мог. Когда-то это было просто, он рассказывал себе сказки. Сначала в них главными действующими лицами были принцессы. Одна из них сидела у его изголовья и что-то нежно шептала… играла тихая музыка.

Потом Самотаскин закончил техникум и пошел работать прорабом. Снотворные сказки приняли более практическое очертание — приходил старик Волшебник.

«Ну что у тебя, дорогой? — спрашивал он. — Не ладится?»

«Не ладится, товарищ Волшебник. Съел меня главный инженер».

«Чего так?» — вздыхал старик Волшебник.

«Да как же, дом к сроку не сдаю! Маляров не хватает».

«Всего-то! А сколько тебе маляров нужно?.. Смотри!..»

И видел вдруг Самотаскин, как на стройку идет целый отряд маляров — с ведрами, кистями, краскопультами. Улыбался Петр Иванович: вот он завтра главному инженеру покажет! И хотя уже засыпал, но прикидывал: маляров тут пятьдесят, многовато. На каждую секцию, а их две, достаточно по пятнадцать человек поставить.

«Рабочих многовато, товарищ Волшебник. Извините, о фондом зарплаты будет трудно».

«Ерунда! Добавит тебе банк фонд зарплаты».

Уже спал Самотаскин, но и во сне понимал, что «заливает» тут Волшебник. Ну, достать пятьдесят маляров — это он может, и чтобы все пришли сразу с инструментом и материалами — не бывает этого в жизни! — но старик Волшебник и это сделает. А вот чтобы директор банка зарплату сверх фонда добавил… Нет такой силы, даже волшебной!

Теперь он лежит с открытыми глазами. В сорок лет сказки себе не рассказывают. Вот чертова Аксиома! «Петр Иванович… Петр Иванович…» Достаточно, кажется, целый день уши прожужжала. Нет, мало! Нужно еще ночью звонить.

Тишина полна звуков, своих, присущих только ночи, глухих и, большей частью, непонятных. Некоторое время Петр Иванович пробует определить, откуда они. Это вроде работает мотор. Странно, откуда в жилом доме мотор? Скрипнул паркет. Почему? Наверху раздаются два глухих удара… А это что? Течет вода где-то, что ли?

Нет, если лежать и прислушиваться к ночным звукам, то совсем не заснешь. Чтоб эту Аксиому черти съели! Когда она впервые пришла на стройку, он сразу определил: возни с ней будет целый короб…

— Вы будете Петр Иванович Самотаскин?