Лев Лондон - Строители

Перед ним стояла прехорошенькая девица, а может, и замужняя — с разгону определить было трудно. В то время они ходили к нему пачками, смотрели квартиры.

— Я.

— Вот, Петр Иванович, — она протянула какую-то бумажку.

Самотаскин бумажку не взял, только усиленно заскрипел пером, переписывая сводку монтажа. Для суточной нормы не хватало всего пять деталей. Соврать или не соврать? — вот что занимало тогда прораба. Если показать, что смонтировано 115 деталей, то через несколько минут на столе у начальника стройуправления, управляющего трестом и даже начальника главка появится сводка, что на объекте 0134 не выполнили план монтажа. Если же соврать…

Девица все еще протягивала бумажку. Вот пристала! Самотаскин стукнул кулаком в перегородку. Тут же быстренько-быстренько в прорабскую вбежала кладовщица Маша.

— Проведи вот товарища посмотреть квартиру.

— Какой номер, Петр Иванович? — Секрета таить нечего — Маша любила поговорить.

— Делайте! — строго сказал Самотаскин, решив: конечно же нужно соврать!

Маша со вздохом протянула руку за бумажкой, но девица бумажку не дала.

— Петр ИваноВИЧ, — тут впервые он услышал это уважительное «вич», — я прислана к вам на работу мастером, — приветливо улыбаясь, сказала девица.

— Мастером?! — Самотаскин так удивился, что даже забыл передать сводку. В результате ЭВМ от негодования чуть не сгорела и по объекту 0134 в графе «количество смонтированных деталей» поставила нуль. Этот нуль обошел десять кабинетов, а из самого главного пошел вниз грозный телефонный звонок — запрос.

Управляющий трестом, конечно, не имел права ответить начальнику главка, что не знает. У него в монтаже было сорок объектов, но все равно он, по мысли главка, должен был знать в любую минуту, что делается на каждом доме. Поэтому он браво отрапортовал, что простояли башенные краны одну смену, не подвезли детали в другую и запоздал раствор в третью.

Именно по бравому тону начальник главка понял, что управляющий трестом врет, и хотел дать указание проверить, чтобы вывести его на чистую воду. Но тут позвонил телефон, начальника срочно вызвали.

Управляющий тоже хотел проверить и, конечно, изничтожить прораба, допустившего круглосуточный простой, но, посмотрев на календарь, схватился за голову: через пятнадцать минут важное совещание.

Долго еще в этот день щелкали различные устройства от ЭВМ второго и третьего поколения до стареньких деревянных счетов, поколение которых терялось в седой древности. А виновник неразберихи — прехорошенькая девица — спокойно ответила Самотаскину:

— Да, мастером, Петр ИваноВИЧ. Я попросилась к вам потому, что еще в институте нам Олег Лазаревич рассказывал о вас как об опытном прорабе. — Она все же положила свою бумажку перед прорабом, хитро добавила: — У которого можно поучиться работать.

Самотаскин понял, что от девицы так просто не отделаешься. Он повел ее к котловану, в который можно было спускаться только по откосу. Хотя девица сразу сломала себе каблук, но храбро сбежала вниз. Потом они направились в подвал, где она испачкала известкой свой голубенький костюмчик. А на монтаже четырнадцатого этажа ветер унес ее шляпку. Прихрамывая, с разметавшимися волосами, она вошла за Самотаскиным в прорабскую.

— Ну?! — спросил Петр Иванович. — Ну?! — Он впервые посмотрел ей прямо в лицо, где только зрачки глаз были натурального цвета.

— Мне понравилось у вас, — сказала девица. — Олег Лазаревич рассказывал нам, что на стройке всякое бывает — это аксиома. В какую смену я должна выйти?

Вот с этого момента ее стали звать Аксиомой.

Конечно же любой другой прораб на месте Самотаскина заулыбался бы и на этом испытания девицы закончились, но недаром Самотаскин считался опытнейшим прорабом…

— К сожалению, — сказал Самотаскин, — должности мастера у нас все заняты.

— У меня направление к вам, — деловито возразила Аксиома.

— А я не против. У нас свободна должность хоздесятника. Не знаю, что о ней говорил вам Олег Лазаревич — так, кажется? — но это единственное, что я вам могу предложить.

Отделаться от Аксиомы было не так просто: да, Олег Лазаревич действительно о хоздесятниках ничего не говорил, но если Петр Иванович считает нужным, она готова работать хоздесятником.

…В соседней комнате стенные часы ударили три раза. Ночь. Ни одно окно напротив в доме еще не светится, даже в кухнях. Самотаскин заметил лишь маленькую звездочку. Будь это лет десять назад, он, может, и назвал бы эту звезду своей, а сейчас только мысленно отметил, что звезда находится в контуре форточки, а чья она, звезда, так кто его знает…

На следующий день Аксиома приехала в синих брючках с яркой пометкой сзади «Texas», в белом свитерке, гладко причесанная. Брючки и свитерок весьма рельефно оттеняли ее фигуру, из-за чего мужская часть монтажной бригады стала чаще спускаться вниз на площадку. Но Петр Иванович на все эти прелести внимания не обратил. Дело в том, что Аксиома прибыла на работу в 8 часов 15 минут вместо восьми. А Петр Иванович этого терпеть не мог.

— Разве Олег… как его, забыл?

— Лазаревич.

— Да, Олег Лазаревич не говорил вам, что на работу нужно являться без опоздания? — съязвил Самотаскин.

— Вы извините, Петр ИваноВИЧ, — Нина снова почтительно сделала ударение на «вич», — я опоздала. Больше этого не будет… Вы не скажете, Петр ИваноВИЧ, в чем будут заключаться мои обязанности? — Тут Аксиома приподняла руки, как бы поправляя прическу.

Самотаскину пришлось отвести глаза, но уже через несколько секунд, взяв себя в руки, он строго сказал:

— Первым делом ваша обязанность — вовремя приходить на работу.

— Понятно. Мне достаточно только одного замечания. Я все понимаю. — При этом Аксиома чуть коснулась руки Петра Ивановича.

— Потом… — Самотаскин снова несколько секунд приводил себя в порядок. — Потом обеспечивать мои три объекта материалами, деталями, раствором… Это не нужно! — Реплика прораба была вызвана тем, что Аксиома вытащила из брючного карманчика с надписью «Texas» блокнотик, принялась старательно записывать. — Запомните так: материалы, детали, раствор.

— Понятно, Петр ИваноВИЧ! — Аксиома послушно спрятала блокнот.

— В двенадцать нужно передавать заявку на следующие сутки. — Глядя в сторону, Самотаскин перечислил все многочисленные обязанности десятника: встречать машины, заполнять шоферам путевки, следить за складированием материалов, за чистотой площадки. Собственно говоря, на стройках хоздесятников давно уже не было, но Самотаскин выделял для хозяйских дел одного мастера.

— Рабочий день кончается в семнадцать ноль-ноль, а не в шестнадцать сорок пять, — закончил он.

Вполне возможно, что в этот момент он считал, что расстается навсегда с белым свитерком и синими брючками, черт его знает, каким способом натянутыми на Аксиому. Но он ошибся.