Фёдор Пудалов - Лоцман кембрийского моря

— Отец сам полагается часто на Тайгу, — сказал Женя.

— Ты пожил немножко культурной жизнью и потерял немножко дикого чутья. Человек не может все приобретать и все сохранять. Он выбирает лучшее и отказывается от менее стоящего. Когда ты прочитаешь множество книг, ты утратишь способность помнить каждое слово. Но зато ты приобретешь бесконечно больше знаний, чем это возможно на слух, через устное слово.

— Что я должен буду еще потерять? — деловито спросил Женя.

— Тебе уже невозможно будет спать голому на морозе, и ты станешь зябким, таким же, как я, и нервным, болезни будут подстерегать тебя на каждом шагу. Но ты будешь знать, как от них уберечься, и ты научишься сам лечить людей, если захочешь… Женя! Почему я слышу запах гари?

— Потому что нет ветра. Жарко.

— Значит, дым будет? — Лидия вскочила. — А ты позволяешь мне сидеть! И болтать!

— Разговор очень важный, — сказал Женя.

— Женя, облака! — радостно закричала Лидия.

— Нет.

— Неужели сухой туман такой густой и клубящийся?..

— Нет, — сказал Женя.

Лидия со страхом взглянула на него:

— Это… дым?

Лидия почувствовала страшную усталость в ногах. Сапоги стали тяжелые от грязи, налипшей на всю высоту голенища. Она подумала о Жене: хватит ли у него сил дойти, если она уже не чувствует ног?.. Женя такой худой и на голову ниже ее ростом.

Дым распространился над лесом и опустился. Рыхлая невесомая кровля легла на тайгу и прижала. Стало сумеречно, хотя часы показывали пять. Потом дым всосался меж деревьев до самой земли.

Теперь они видели кочки под ногами, несколько стволов, а выше сгущался дым.

Лидия нацеливалась на кочку и сразу на следующую впереди, чтобы не оступиться и удержаться на одной ноге на мягкой, шатающейся кочке и быстро перенести тяжесть тела на другую ногу и на другую запрокидывающуюся, обманчивую кочку.

Она прыгала и успевала иногда взглянуть на компас. Они двигались на север, на юг и даже на запад и, кажется, только на восток никогда не шли, куда следовало прийти.

Женя шел спокойно, без колебаний. Может быть, он давно потерял отцовскую дорогу? Она думала: спрошу его. И не спрашивала.

Лесной дым был горек и груб, от него першило в горле.

Она перестала разбирать под ногами, равнодушно падала, упираясь руками в темную, мягкую землю, в невидимый жесткий валежник, вставала, проваливалась, вставала. Потом она стала натыкаться на деревья и больно ушибла голову. Последний свет потерялся. Наступила самая темная, удушливая и горькая ночь в жизни Лиды.

— Женя! — крикнула она отчаянно.

Вдруг он не заметил в темноте, что она отстала, и ушел? Ведь это была ночь, когда он не знал дороги.

— Я здесь, — сказал Женя рядом с ней.

— Я тебя не вижу, где ты?..

— Я здесь.

— Что ты хочешь делать?

— Выйти на Эргежей, к Шаманскому источнику.

— Женя! Ты говорил, что ночью не пройдешь здесь!

— Жалко, что не успели днем пройти.

— Что же теперь нам делать?!. Женя!..

— Выйти на Эргежей. Протяни руку, Лидия Максимовна.

Он взял ее руку и обвязал веревочкой повыше компаса. Светящаяся стрелка показала ей, что Женя ведет к северу, а вовсе не к востоку.

— Женя! Может быть, ночью лучше двигаться по компасу?

— Нет, — сказал он хрипло. — С компасом занятно на дороге, в лесу компас мешает.

— Но мы можем обдумывать дорогу по компасу.

— Разве можно обдумывать то, чего не видишь?

— Можно, Женечка! — сказала она умоляюще.

— Все равно. Отец говорит: дорогу нельзя обдумывать.

— Но что же можно, Женя?

— Можно желать пройти на Эргежей, к Шаманскому источнику.

— Я этого желаю всеми силами! А это разве поможет, Женя?..

— Нет. Это помешает. Вы не должны желать прийти на Эргежей.

— Не желать!.. Но ты же сказал…

— Я сказал о себе. Потому что я знаю, куда надо идти. Мне Ваня сказал место. Вы не обижайтесь, Лидия Максимовна. Как вы можете желать прийти туда, не знай куда? Это я иду на Эргежей, я иду к Шаманскому источнику. Я знаю, и я желаю того, что знаю. Вы идете за мной. Жалко, что вы не умеете желать всей душой.

— Неужели? — сказала она обидчиво. — Как это тебе стало известно?

— Я плохо узнавал дорогу днем, и мне стало известно, что вы не верите мне. Вы не надеетесь на меня, вы боитесь, что я не найду дорогу, я даже устал от этого. Вы должны верить, что я иду, куда вам надо, вы не должны бояться нисколько. Вы желайте идти за мной. Вы всеми силами желайте прийти туда, куда я веду. И тогда я легко пойду.

Веревочка потянула ее за руку. Лидия подняла обе руки вперед и откинула плечи. Она откинула голову, и широко раскрыла невидящие глаза, и выдвинула ногу вперед, но веревочка сильно дернула за руку.

Женя пошел быстро и не давал ей времени на ощупывание дороги.

Она выдвинула другую ногу и провалилась, торопливо поднялась и пошла так быстро, что веревочка ослабла. Лидия проваливалась и выбиралась ползком, упрямо переползала через кучи валежника, торопливо переваливалась через гнилые стволы за веревочкой, за Женей, не думая о царапинах, о руках, ногах, о своем лице и даже платье, и только верила, верила и упорно надеялась.

Она не думала больше и о дороге. Она устала и страстно желала, чтобы Женя поскорее пришел туда, куда он ведет. Все равно куда.

Хоть бы он слово говорил иногда! Но он будет молчать всю дорогу. Всю ночь…

И это хорошо, что он идет так быстро…

Ноги онемели, оленьи сапоги давно полны были теплой воды, неощутимой грязи. Топи все были неглубокие, деревья не очень твердые, падать совсем не страшно было и ушибаться — не больно. В горле першило и царапало, в груди усиливалась боль, дыхание прерывалось при каждом толчке, и легким не хватало чистого воздуха.

Она не помнила о веревочке и, может быть, не чувствовала больше. Впереди вязко хлюпали и глухо чавкали Женины сапоги. Лидия поворачивала голову почти бессознательно и шла на этот звук. Еще более громкое чавканье и хлюпанье, под своими ногами, она не слышала, чтобы не мешать себе слушать Женю и идти за ним неотрывно, на веревочке.

Женины сапоги перестали чавкать, но Лидии казалось, что Женя идет впереди, она знала, где он, и шла за ним, не испытывая беспокойства. Стало легче идти, но потом она больно ушибла ногу. Свежий, оживленный ветер ударил в лицо, но она почти не почувствовала оживления. Она сделала несколько шагов вниз и еще больнее ушибла ногу. И вдруг сознание пробудилось, и появилась мысль, что уже давно не слышно шагов Жени. Лидия испуганно дернула за веревочку, бросилась вперед и натолкнулась на Женю. Он подхватил ее и осторожно поддержал.

— Ой! Что случилось? Я перестала слышать твои шаги.