Фёдор Пудалов - Лоцман кембрийского моря

— Лидия Максимовна! — бешено заорал Савва, завидя ее.

Лидия выглянула — толстая, жизнерадостная, розовая от волнения и улыбки.

— Не кричите, самолет сорвется!

Он хотел схватить ее так же, как Василия, но она коснулась его руки и спрыгнула на ящик. Савва в изумлении отступил. Так вон кто жена Зырянова!

Лидия радостно протянула ему руку:

— Как живете-процветаете, Савватей Иванович?

— Как майская розочка! — прорычал.

— Саввушка! Я получила ваше чудное письмо! Какое красивое письмо вы написали!

— Возьмите багаж, — сказал помощник пилота.

Лидия торопливо повернулась к багажнику. Василий принял два рюкзака. Из недр самолета послышалось глухо:

— Василь Игнатыч, это он!..

Помощник захлопнул дверцу багажника.

— Постойте! А Сеня? — воскликнула Лидия.

Милиционер протолкался к лодке и стал вплотную.

— Вы просили высадить в Черендее вас двоих? Действуем согласно приказу начальника порта, — громко сказал помощник пилота и зычно крикнул: — Подальше от самолета! — Потом тихо Лидии: — Вы что же, хотите, чтобы вашего Сеню арестовали? Не видите — милиционер наготове.

Мотор взревел и потянул. Толпа с раскрытыми ртами смотрела вслед сказочной лодке. Самолет первый раз садился и взлетал у Черендея. Дети проводили очарованными глазами дивную птицу.

Лидия опустилась на ящик.

Василий вышел на берег. К нему подошли двое с приветствием.

Он не знал, что это председатель сельсовета и секретарь партийного комитета. Третьим подошел Григорий Иванович.

— Это мне такая почетная встреча? — шутливо спросил Василий.

— Вам, товарищ Зырянов, почет и привет от граждан Черендея! Ваша удача принесет нам радость, — сказал председатель сельсовета.

Василий сорвал шапку и поклонился собранию граждан:

— Спасибо, товарищи! Я не ожидал… Я еще не заслужил у вас… Но я надеюсь на вашу поддержку. Я уверен, что нефть будет. Не могу поручиться точно, в каком месте мы ее найдем и как скоро, но она будет — при вашей поддержке!

Григорий Иванович отступил на шаг от гостя и воскликнул громким голосом:

— Дорогой товарищ Зырянов! Мы уже давно полюбили вас и ваше стремление дать свет в нашу тайгу.

Он обернулся к черендейцам. Сограждане одобрительным шепотом поощряли его. Они охотно слушали Кулакова.

— Мы очень любим свет… Но мы любим солнце больше зимой, когда его слишком мало, нежели летом, когда его слишком много. Мы говорим: скупое небо — с солнцем, как скупая хозяйка — со смехом… И пусть ваша надежда светит, как дальняя звездочка, — мы народ терпеливый!.. Вы, Василий Игнатьевич, спешите туда, куда хочет весь народ. Поэтому я скажу от имени эвенкийской кооперации: мы хотим разделить сегодня ваши труды, чтобы вы потом разделили наши песни.

— Очень хорошо сказал!

— Молодец!

Григорий Иванович, и сам довольный своей речью, вернулся на свое место рядом с гостем.

— Общественные силы Черендея — все, а не только эвенкийская кооперация — готовы помочь вашему делу, товарищ Зырянов, — сказал секретарь партийной организации.

Василий Зырянов смотрел на обступившую его толпу детей, мужчин и женщин. Дети придвинулись ближе всех. Все происходило слишком неожиданно.

— Дорогой товарищ Зырянов, — говорил молодой учитель школы, — комсомол Черендея предлагает все свои силы, если понадобится в трудный момент…

Учителя и секретаря союза молодежи слушали с деловым вниманием комсомольцы, их отцы и матери, хозяйственные руководители поселка. Они взвешивали его слова, чтобы обещания не причинили ущерба Черендею. Они верили, что слова говорятся для того, чтобы исполнить их.

Все это надвинулось на Василия и охватило внезапно и тревожно, как в детстве материнская ласка — случайная, беспричинная и не имевшая продолжения. Но сердце его билось, и он испытывал такое же, как в детстве, недоумение и счастье: предчувствие победы, для которой он хотел отдать всего себя, потому что этого ждала от него мать, а теперь другие люди ждали, народ — с материнской силой.

— Василий Игнатьевич! Если вам будет полезна разведка в окрестностях Черендея, школа с удовольствием посвятит свои экскурсии собиранию минералов. Мы просим вас дать инструкцию ученикам, — сказал заведующий школой.

— Мы найдем нефть! — закричали ребята.

И родители одобрили речь заведующего школой, и желали еще послушать хорошие слова, и ждали их от Зырянова тоже. Черендейцы присматривались к нему впервые.

— Василий Игнатьевич, — сказал длинноусый, свиреполикий директор Черендейского затона, — когда понадобится катерок — пожалуйте.

Василий вглядывался в незнакомых, но не чужих людей, приветливо обступивших его на теплом берегу. Они радовались и верили ему наперед и предлагали свою помощь, ничего не требуя для каждого отдельно. Он взглянул на Лидию, почувствовал необходимость узнать, что она думает обо всем этом. Он увидел ее раскрасневшиеся щеки и ощутил восторг от ее взгляда. Она требует от него необыкновенных слов для этих людей!

А он хотел сказать, что приехал на Полную за доказательствами существования кембрийской нефти на Байкале, только всего… Он же не вправе обещать…

Его удивила мысль, что эта девушка ему дороже всех на свете, — и он решил: во что бы то ни стало дать жителям Черендея чудо света!

Чудо ручного и карманного света, солнце в бутылке!

Из толпы вышел немолодой крестьянин и остановился против Зырянова. Он ревновал к черендейцам, которые столько наговорили и нахвалились. Он обдумывал в е с к о е слово… Но оно было трудное! В особенности, если обратить внимание на плохие приметы — к неурожаю.

— Народ примечает: кукушка не начала куковать… — заговорил он трудно, по-крестьянски и обращался не к Зырянову, а к народу. Решился: — Но… все-таки я обещаю вырастить для экспедиции: хлеба… мясца… яичков… маслица…

Он твердо называл по каждому предмету вес и число, и люди слушали очень внимательно, потому что знали своими руками, как делаются эти числа, и вес хлеба знали спиной. Человек сказал гордо:

— Колхозники «Луча» ни в чем не отстанут хоть от кого. — Повернулся к Зырянову: — Ну, теперь ты должен обещаться нам, а то и ехать пора мне.

— Товарищи! Даю слово коммуниста, — сказал Василий и побледнел: — Будет свет в Черендее!

Все закричали, захлопали. Василий ждал и не понимал, что ему уже не дадут продолжать. Савва тоже воодушевился и закричал чудовищно гулким голосом:

— Василий Игнатьевич! Лодка гружена всем припасом, поплыли по теплой воде!

Василий весело обернулся к лодкам, но в эту минуту председатель эвенкийской кооперации схватил его за руку и повел к дому. Рядом с Василием шла Лидия, которую точно так же за руку вела жена Григория Ивановича.