Константин Губаревич - Анютина дорога

Выглянув из-за куста, Лена чуть не вскрикнула... По дороге двигалась колонна людей под конвоем немцев.

Сзади, с боков бежали и кричали дети и старики, а идущие в колонне кричали в ответ. Равнодушно, будто ничего не слыша, по сторонам шли немцы, отталкивая провожавших...

Лена спряталась за кусты, а колонна приближалась, и вот уже можно разобрать слова.

Голосила старушка.

— Не плачь, мама!— кричала ей через головы дочь.— Придет Миша с фронта, скажи ему — пусть ждет! Жива буду — обязательно убегу из Германии!..

Мальчик лет четырнадцати кричал старику, ковылявшему по краю дороги:

— Дедушка!.. Попроси ихнего офицера — пущай ослобонит меня!.. Зачем меня гнать в Германию, я же малый еще!..

Дедушка споткнулся, упал, встает, догоняет внучонка:

— Что ты сказал?..

Девочка лет девяти бежала рядом с колонной, с трудом поспевая:

— Мама!.. Возьми меня с собой!.. Я без тебя не останусь!..

— Не плачь, доченька, я скоро вернусь!..

Лена смотрела, растерянная, переводя глаза с одного на другого, не понимая, что происходит. Но вот она вздрогнула: в колонне шагал Янка...

— Янка!..— закричала и побежала к колонне, но солдат оттолкнул ее. Она упала, сразу вскочила, бежала теперь рядом с колонной, кричала: — Янка, что же ты?

— Задержали в деревне,— старался Янка перекричать других,— нас в Германию гонят, на работу!..— Он улыбался и очень старался ободрить ее, показать, что все не так страшно.

— Янка!.. Янка!.. Я боюсь!— Лена заревела во весь голос...

Офицеру, идущему впереди, видимо, надоел шум. Повернувшись к охране, он скомандовал, и несколько солдат отделились от цепи и пошли на людей, бежавших за колонной. Старики и старухи, девочки, мальчики, деды и бабушки, дочери и сыновья кричали и продолжали бежать, но конвоиры подняли автоматы и направили на толпу. Все шарахнулись в сторону. Солдаты дали очередь в воздух. Толпа рассеялась по лесу. Охранники повернули и быстрым шагом стали догонять колонну.

Вдоль дороги, огибая деревья, всхлипывая, спотыкаясь о корни, бежала по лесу Лена, боясь потерять из виду узников... Земля под ее ногами уходила вниз, девочка еле удерживалась, ухватившись за дерево. Перед нею крутой откос, внизу река, неширокая и спокойная.

Лена помчалась к мосту, через который прошла и скрылась за косогором колонна невольников.

Она осторожно ступила на мост, обходя сломанную доску.

— Лена...— как из-под земли послышался чей-то голос.

Девочка замерла на месте, боясь шевельнуться.

— Иди скорее сюда!..— снова послышался голос.

Осторожно поднялась сломанная доска на мосту, и в дыре показалась голова Янки.

— Ну чего стоишь, скорее!..— нетерпеливо позвал хлопчик.

Лена сначала не поверила. Но, присмотревшись, узнала Янку, опрометью бросилась к нему.

Мальчик втащил ее в мостовую щель. И вот они под мостом. Снова вместе. Лена настолько напугана неожиданной разлукой с Янкой, что вцепилась в его шею ручонками и, кажется, никогда в жизни уже не разнимет их. Янка тоже прижал девочку к себе, перетрусившую, заплаканную, дрожащую то ли от чрезмерного волнения, то ли от озноба.

— ...Если бы не нашел я эту дырку в мосту,— не видать бы тебе, рыжая, меня... Угнали бы со всеми вместе... А теперь посидим тут до вечера, пока стемнеет, а после снова в лес... Ты чего дрожишь?..

— Холодно...

— Да ты же вся горишь, как огонь...— говорит Янка, положив ладонь на ее лобик.

...Лена и Янка идут по лесной тропинке. Янка впереди, Лена сзади. Лена с каждым шагом все больше отстает. Янка останавливается.

— Скорей...

— А у меня ножки болят...— хочет девочка сесть на землю.

— Нам еще очень далеко идти.

— Куда?

— Надо же когда-нибудь найти твоего батьку!

— А где он?— уже полушепотом, закрыв глаза, спрашивает Лена.

— Где-то в лесу... Может, в этом, может, в другом...

— Поищи его сам... Скажи, чтобы пришел за мной... а я здесь обожду... Я хочу спать... Укрой меня теплым одеяльцем...

— Да ты никак захворала?

Лена молчит, свернувшись на земле. Янка беспомощно оглядывается кругом, наклоняется над ней.

— У тебя болит что-нибудь?.. Ты такая горячая.

Янка просовывает ей руки под ноги и спину. Поднимает.

...Дождь. Сгибаются кроны деревьев под ветром. Бегут ручьи по земле. По тропинке, скользя по грязи, идет Янка с Леной на руках. Останавливается — больше нет сил...

— Лена, ты не можешь немного пройти сама?

— Хорошо... Я минуточку отдохну, и пойдем...

Янка, сжав зубы, делает еще несколько шагов и опускает Лену на землю. У девочки головка свисает на грудь, ноги подгибаются.

— Лена, ты засыпаешь? Лена, проснись!

...Вечер. Вернее — уже ночь. Деревушка, из которой немцы забрали днем невольников, погрузилась во мрак. Кое-где мелькают в окнах огоньки.

И в эти огоньки напряженно всматривается Янка, стоя у опушки леса с Леной на руках. Пойти или нет в деревушку, где днем сегодня он чуть не поплатился своей свободой, может, даже жизнью? Остались ли тут вражеские солдаты или ушли вместе с людьми, угнанными в неволю? Трудно было найти ответы на все вопросы, но еще труднее вот так стоять с больной и уже беспамятной Леной на руках.

...Перед иконой горит свеча, с трудом освещая хатенку, молящуюся старуху. Это она бросалась к своей дочери в колонне невольников. Старуха настолько погружена в молитву, что не сразу слышит осторожный стук в окошко.

Только когда стук стал более настойчивым, она перекрестилась в последний раз, с трудом поднялась и подошла к окну.

А через минуту перед ней стоял уже в хатенке Янка с Леной на руках.

— Бабушка... помогите...

— Дитятко мое, что с ней?..

Старуха разбросала на кровати какую-то одежонку и помогла Янке уложить Лену.

— Захворала, а чего — и сам не знаю… Может, и померла уже?.. Лена... Леночка...— позвал Янка, наклонившись над девочкой.— Ты еще жива?..

Лена дышала с тяжелым хрипом. Старуха дотронулась ладонью до личика девочки:

— Ох, как горит, бедняжечка!..

— Бабушка, помогите ей чем-нибудь, жалко дитю...

— За хвершалом сходить бы, коли и его сегодня не забрали…

...Старый фельдшер, перевязывавший немца, долго думал, выслушав и осмотрев Лену.

Старуха и Янка молчаливо ожидали его приговора.

— У девочки воспаление легких.

— Что же делать?— спросила старуха.

— А чьи это дети?

— Кто же их знает...

— Чьи будете?— обратился фельдшер к Янке.

Янка опустил глаза и промолчал.

Фельдшер внимательно посмотрел на Лену, на Янку. Не стал больше допытываться. Видимо, догадался, кто они.

— Да...— Фельдшер прошелся по хате, плотнее задернул занавеску на окошке.— Оставаться им в деревне опасно... Староста получил приказ ловить всех посторонних детей... Но состояние у девочки очень тяжелое... Придется ей полежать тут. Только, Прасковья Ивановна... о ней — никому ни слова... Да. Молчите... Вечерами попозже буду заходить. Попробую достать кое-какие лекарства.