Петр Петров - Крутые перевалы

О большом интересе к роману свидетельствовали и положительные отклики в периферийной и центральной прессе. Да это и неудивительно. Своим произведением молодой писатель включался в магистральный поток советской литературы. Одним из первых, вслед за гладковским «Цементом» он заговорил о восстановительном периоде. На фоне литературы 20-х годов, почти всецело захваченной живописанием героики гражданской войны и революции, такое обращение к строительным будням выглядело несомненным новаторством, да оно и на самом деле было таковым. Оказалось, что новая послереволюционная действительность не такая уж будничная и обыденная, как это представлялось иным литераторам, привыкшим черпать свое вдохновение в романтической героике боев и походов. Здесь тоже была своя героика, ибо жизнь в ее повседневности представала перед взором внимательного и вдумчивого художника полной глубокого драматизма, острейших социальных конфликтов, высокого нравственного накала.

Именно такой видит и рисует советскую действительность начала 20-х годов в своем произведении П. Петров. Динамично развивающийся сюжет, живописные и колоритные детали эпохи, интересно задуманные, живо выписанные характеры — все это делает «Борель» по-настоящему увлекательной книгой. Автору удалось правдиво воссоздать самую атмосферу сложного, драматического в своей основе времени. Трудная борьба за восстановление золотого прииска, которую, опираясь на передовых рабочих, ведет вчерашний партизан, коммунист Василий Медведев, составляет сюжетный узел романа, вбирающий в себя все нити повествования.

Жутью и тленом пахнуло на Василия, когда он в изрядно потертой, видавшей виды шинели впервые после четырехлетней отлучки увидел прииск Боровое. На всем лежала печать заброшенности и разрушения: провалившиеся крыши казарм и жилых построек, вкривь и вкось торчащие стропила, накренившиеся столбы, почерневшие от дождей и непогоды неподвижные и безмолвные чудища тайги — драги. Еще более зловещее впечатление производил прииск ночью, когда он погружался во тьму. Электричества давно нет. Только в отдельных казармах скупо мерцают сквозь затянутые брюшиной окна самодельные светцы, вырывая из темноты жалкую домашнюю утварь, какие-нибудь деревянные обрубки, заменяющие столы и стулья.

«Боровое умерло в семнадцатом году, — говорит автор, — пышная жизнь последних хозяев с азиатским разгульным ухарством отшумела безвозвратно».

Только что закончилась гражданская война. На заброшенном золотом прииске орудуют мелкие хищники, алчные и жестокие спиртоносы-тунгусники, называющие себя «свободными золотничниками». Последнее оборудование прииска растаскивается по винтику и болтику. Бывшие рабочие нищают и под пьяную руку избивают своих жен на потеху уличным зевакам.

— Да неужели это так? — в сотый раз спрашивает себя Василий Медведев. — Неужели прииск погиб не за грош?

Кажется, что все забыли о затерявшемся за сотни верст в тайге Боровом, да и старых рабочих теперь не узнать. Вот как, например, выглядит в первую встречу с Медведевым бывший молотобоец Никита:

«Никита надернул на босые ноги рыжие броднишки и подошел к нему вплотную. Его рубаха лоснилась от грязи и пестрела разноцветными заплатами, а одна штанина была разорвана вдоль». «Все тут! — говорит он Медведеву. — У всех такая хламида, Вася! За дровишками в мороз не в чем вылупиться из этого острога. Охоты нет. Соли два месяца не видим. Сухарей в неделю раз отламывается».

Сколько отчаяния и безнадежности звучит в словах этого выбитого из колеи недавнего рабочего-умельца и партизана:

«Неужели для того мы поливали рабочей и партизанской кровью тайгу, чтобы гнусь там разная плодилась?»

С беспощадным реализмом обнажает художник те, казалось бы, непреодолимые препятствия, с которыми пришлось столкнуться его герою, недавнему слесарю-подростку, рабочему парню Медведеву.

«Знаешь, Никита! — говорит он старому приятелю. — Республика сколачивает золотой фонд, чтобы им разбить брюхо буржуям в мировом масштабе. Будем драться до конца! Надо моль выкурить с прииска. К черту эту свору барахольную! Надо поднять прииск. Трудовой фронт, товарищи, новая экономическая политика. Новые камешки закладываем».

Образ Медведева выписан в романе резкими и жесткими красками плаката. Автор усиленно подчеркивает в своем герое одни вполне определенные и четкие качества — железную волю и упорство. Подчас он намеренно огрубляет характер Медведева, словно боясь сделать его сентиментальным. Автор далек от какой бы то ни было романтической идеализации своего героя. Медведев малообразован, нередко груб и прямолинейно резок, да и в личной жизни способен на взбалмошные и необузданные поступки. И вместе с тем в нем подкупает цельность характера, избыток нерастраченных сил, напористость и волевая целеустремленность. А где-то подспудно в Медведеве угадываются и душевная мягкость, и нежная мечтательность. С какой непосредственностью и силой чувства переживает он крушение семейного счастья, разбитого собственными неумелыми и грубыми руками! Не зря же полюбили его и рабочие. И не случайно, конечно, так потянулась к нему Валентина Сунцова, человек иной среды и воспитания.

Особенно ярко проявился характер Медведева в длительном поединке с умным и изворотливым врагом Сунцовым. Именно здесь как нельзя пригодились ему талант организатора, находчивость и мужество, выдержка и стремительность в действиях.

Медведев — совсем в духе времени! — редко действует убеждением и логикой, он поступает напористо, решительно. На первом же собрании этот человек что называется с порога грохнул:

«Рабочий класс не может сейчас отдать управление черту лысому, и нечего тут трепать. Кто не желает с нами — тому тайга широка, а можно повернуть дело и другим манером…»

Понадобится время, живой опыт практической работы с людьми, пока порывистый и стремительный Медведев поймет, что одним махом социализм не построишь, что в новых условиях окриком и наганом многого не достигнешь. В конце романа он говорит технику Яхонтову:

«Ты знаешь, когда я приехал сюда, то не думал так вот, как сейчас. Я думал, что через военный коммунизм мы прямо к социализму придем, а того не соображал, что мы еще очень бедны и придется учиться делать все, не только воевать».

«Борель» — остросюжетное и остроконфликтное произведение. На страницах романа сшибаются и бушуют страсти, активно действуют два классово-враждебных лагеря, между которыми развертывается борьба не на жизнь, а на смерть. На стороне Медведева — старые кадровые рабочие — драгер и слесарь, старый подпольщик и бунтарь, коновод забастовщиков Качура, молотобоец Никита Лямкин, его жена Настя. К нему тянутся техник Яхонтов, Валентина. Этой группе противостоит анархиствующая свора тунгусников во главе со своим вожаком, «жохом-парнем» Евграфом Сунцовым. В разгульной ватаге Сунцова привольно живут разбойные молодцы типа Ганьки, парня с расплюснутым носом, с широкой арбузообразной физиономией. Опора его — матерые бродяги из беглых уголовников. Образ Сунцова — один из наиболее ярких в романе. Это несомненная удача автора.