Николай Кузаков - Рябиновая ночь

В тридцать пять лет Аграфена родила сына. Может быть, встретила человека по сердцу, да судьба дороги развела, а может быть, просто решила иметь ребенка, только об этом никто не знает. На расспросы об отце Петьки она шуткой отвечала: «Или мало у нас в селе проезжих молодцев бывает?» А когда Петька вырос и спросил: «Кто мой отец?» — Аграфена задумалась, а потом ответила: «Отец твой, Петруша, очень хороший человек». Так для всех это и осталось тайной.

— Как у вас на ферме дела? — спросила Анна.

— Так-то ничего, да вот руки у меня болеть стали. — Аграфена посмотрела на свои опухшие пальцы.

— Механизацию надо вводить.

— Нина Васильевна пообещала. А то что получается: мужики уже все давно на технику сели, вручную только дрова колют. А вот доярки будто богом забыты: вся механизация — вилы да ведра.

— Если Нина Васильевна пообещала, то построит.

— Это еще когда будет. А сейчас доярки не найдешь. Хоть репку-матушку пой.

— К вам же пять девчонок после десятилетки пришли.

— Трое уже уехали в город на камвольный комбинат. Вот так и живем.

Анна допила чай и заторопилась.

— Спасибо большое тебе, Аграфена, за блины.

— Куда же ты спешишь?

— Мне еще надо Князя увидеть.

— Забегай.

От фермы отошла колонна тракторов с тележками, груженными перегноем. Федор бульдозером-погрузчиком буртовал навоз. Анна поднялась на кучу.

— Ты что это колдуешь? — вылезая из кабины, спросил Федор.

Анна окинула его быстрым взглядом. В каждом движении Федора чувствовалась уверенность, сила. «Ходит же по земле счастливая девчонка», — тепло подумала Анна.

— Если ты думаешь, что Князю Гантимурову необязательно здороваться с дамами, то глубоко ошибаешься.

— Извините, пожалуйста, — Федор галантно приложил руку к груди. — Доброе утро, Анна Матвеевна.

— То-то, — улыбнулась Анна. — Послушай, Князь, как ты думаешь, этого перегноя хватит на мои поля?

— Под посев пшеницы хватит. Я подсчитал. Если будет ошибка, то небольшая.

— А на пары что повезешь?

— Придет время, Петрович скажет.

— Вот приедет барин, барин нас рассудит, — уколола Анна. — А тебе для чего голову приладили? Девчонок соблазнять?

— А это, Аннушка, плохо или хорошо? — зная себе цену, улыбнулся Федор.

— Мне кажется, мужчина иногда и о делах должен думать.

— А я, по-твоему, свою голову сдал в камеру хранения? — загорячился Федор. — Да мои парни по полторы нормы в день выполняют.

— И через две-три недели будут безработные.

— А кошары, катоны для чего? Там из навоза сопки выросли.

— А знаешь, как раньше старики говорили: добудь дедовского навозу, снопы валиться будут с возу. А еще начальник отряда плодородия. К тебе надо приставить бабушку Дулму, чтобы думала за тебя.

— Да ты что, сегодня не с той ноги от кровати отчалила?

Из ложбины вынырнул «газик», не сбрасывая скорости, подъехал к Анне с Федором. Из машины вышел Алексей. Анна внутренне подобралась.

— Ну, здравствуйте, — Алексей пожал руку Анне, а затем Федору. — Как у вас тут дела?

— Скорость корабля — самая большая, — ответил Федор.

— А вы семена достали? — спросила Анна.

— Пшеница и овес — элитные. Для вашего отряда хватит.

— А как же звенья?

— В этом году будут сеять теми, что у них есть. А вот о будущем годе вам придется подумать. Для этого и создали семеноводческий отряд.

Федор ехидно улыбнулся: мол, съела. Но Анна сделала вид, что не заметила его ехидства.

— Алексей Петрович, мне сейчас Федор Степанович одну идейку подкинул.

— Люблю думающих людей. Выкладывайте свои идеи.

Федор округлившимися глазами посмотрел на Анну.

— Не купить ли нам перегной в Ключевской у Неделина? — предложила Анна. — Их ферма от наших полей в двух километрах. Там перегноя целая гора, еще с тридцатых годов лежит. Не пропадать же добру.

— А у нас своего мало?

— Федор Степанович говорит, что свой-то еще пригодится. Поля-то кормить да кормить надо.

Анна незаметно покосилась на Федора, тот показал ей кулак.

— Федор Степанович прав, — задумчиво проговорил Алексей. — А вы думаете, Неделин продаст нам удобрение?

— Да он его так отдаст, — махнула рукой Анна. — И еще скажет: «Век космоса и навоз — категории несовместимые, это понимать надо».

Анна так скопировала интонацию Неделина, что все невольно рассмеялись.

— А как добудем этот перегной? — спросил Алексей. — Он сейчас тверже камня.

— Мы с Арсаланом прикидывали. На ферме кочегарка. От нее к куче подведем горячий воздух. Через сутки перегной хоть лопатой бери. Аюша Базаронович говорит, что по вывозке перегноя организует субботник.

— Спасибо. Сегодня же поеду к Неделину.

Нина Васильевна неторопливо шла к правлению колхоза. Из-за гор к бледному холодному небу поднималось красное солнце. Над селом стояла тишина. Воздух был чистый и звонкий. Вдали показался человек. Вроде Ваня. Нет, у него походка не такая. С приездом Алеши его как будто кто-то подменил. К делам интерес потерял. Вчера вроде под хмельком был. За ним такого не водилось. «Все это Анна…» — с неприязнью подумала Нина Васильевна.

В правлении колхоза Нину Васильевну поджидал Матвей Иванович.

— Доброе утро, — кивнула Нина Васильевна. — Тебя все сон не берет.

— Не до сна мне, Нина Васильевна. Концентраты кончились. А вчера во второй отаре окот начался.

— По скольку ягнят в сутки принимаете?

— От двух-то отар около ста идет. Много двоен. Есть даже тройни.

— Как парни и девчата работают?

— Бывает что-нибудь и набедокурят. Так на то она молодежь. А так не пожалуюсь. Сакманщики нужны. Я пятерых женщин подобрал, договорился с ними. Твое указание нужно.

— Забирай. И концентратов тебе сегодня подбросим. Только береги каждый грамм. С кормами дело худо.

— Тогда я пошел. Мне еще надо к зоотехнику забежать. До свидания.

Нина Васильевна осталась одна. «Матвей Иванович как-нибудь с кормами выкрутится. Он на окот сохранил культурное пастбище. На носу май. А на весенний окот пойдет пятнадцать отар. Чем кормить? Придется ехать в Читу к начальству и просить концентраты. Иначе дело худо будет. Падежа не миновать».

В кабинет несмело вошла Аграфена.

— Вызывали, Нина Васильевна?

— Проходи, садись.

Аграфена села в сторонке от стола, поправила платок, положила на колени большие натруженные руки.

Нина Васильевна взяла сводку по надоям молока.

— Почему за последние три дня надои упали?

— Кормоцех выходил из строя. Я давно уже говорила Ивану Ивановичу, чтобы он посмотрел. Так ему все некогда было.

— А что ко мне не зашла?

— Как-то неудобно жаловаться.

— Ты это, матушка, брось. Ей неудобно жаловаться. А вот молока несколько центнеров потеряли, это удобно? С Иваном Ивановичем разберемся. У Спиридоновны как здоровье?