Нинель Громыко - Комсомольский комитет

Павел Куренков, когда Игорь собрался идти в подсобные цехи, отозвался о секретаре из механического очень неопределенно:

— Цылева, бухгалтер. Небольшая звезда на нашем небосклоне. Небольшая в том смысле, что ничего такого из себя не представляет. Да и механический цех у нас не решающий.

— Как же не решающий? — пошутил Игорь. — А если механический станет плохо ремонтировать оборудование?

— Так-то так, — согласился Куренков. — Да комсомольцев там всего четырнадцать.

Механический цех находился в глубине заводской территории, где стояли выкрашенные сероватой краской станки: слесарные и токарные. Игорь пришел туда в обеденный перерыв.

Рабочие разошлись кто в столовую, кто на улицу, и только у стены на порожних тачках сидели девушки в низко и туго повязанных косынках, в комбинезонах и с ними черноволосый и черноглазый парнишка — он ел булку. И еще одна девушка, не в комбинезоне, а в ситцевом платье с голубым пояском, с волосами такими белыми, что напоминали собой льняную кудельку, стояла против девчат и что-то говорила, возбужденно размахивая руками. Парень, не отрываясь, смотрел ей в лицо.

Подходя к ним, Игорь услышал, как девушка с льняными волосами запальчиво сказала:

— Если комсомольца в дверь выгнали, он в окно влезет!

«Ого», — подумал Игорь и негромко сказал:

— Мне Цылеву нужно.

Девушка обернулась. У нее прекрасный цвет совсем юного открытого лица. Румяные круглые щеки. Синие и большие, точно спелые сливы, глаза вопросительно сощурились.

— Игорь Соболев, секретарь горкома комсомола.

Девушка легко и радостно представилась:

— Соня Цылева, — и заторопилась: — Знакомьтесь: Ваня Овсянников, член цехового бюро. — Она показала на паренька, который спрятал недоеденную булку. — Наши девушки…

— Да у вас тут целое совещание, — пошутил Игорь, тоже присаживаясь на одну из тачек.

— Подумайте, наших комсомольцев, вот которые учатся в вечерней школе, решили переселять в общежитие за реку, это в километре от поселка, — пожаловалась Соня. — А школа здесь. Занятия кончаются поздно, вот девчата и боятся ходить и уже решили бросить учебу.

— Еще бы не бояться! Там, за рекой, двадцатое общежитие строителей, ребята вольничают, еще подкараулят, — вмешалась другая девушка с черными, сросшимися на переносице бровями.

— В двадцатом общежитии действительно… — заметила Соня и махнула рукой.

— Что действительно? Хулиганы? — спросил Соболев с участием и веселой недоверчивостью. Тут только Соня как следует рассмотрела его. У Соболева был широкий, высокий лоб, правильные, хотя грубоватые, черты лица, мальчишеский румянец на щеках и слегка курносый нос, прямой, но тоже резкий, словно вырубленный. В суровом взгляде его молодого лица было что-то неуловимое, прямое и открытое. До сих пар он говорил резко, внушительно, словно выделял каждое слово. И Соня запальчиво сказала:

— Да! Хулиганы!

— Куренков знает об этом?

— Зна-ает, — с досадой ответила Соня. — А про наших он говорит: двоих-троих, которые получше, оставим здесь, а остальным не сможем помочь. А что это за деление на похуже и получше? Нет плохой молодежи, есть плохие руководители. — Соня чуть смутилась и вопросительно взглянула на Соболева. — Будем работать с молодежью, будет она хорошая. Правильно ведь?

— Правильно, — согласился Игорь.

Ему нравился задор, с которым эта белокурая синеглазая девушка, такая юная — девочка совсем, спорила с отсутствующим Куренковым, нравилась ее попытка проверять себя, права ли она. И вся она, словно огонек, то и дело вспыхивала. От Игоря не укрылся острый неотрывный взгляд черноглазого смуглого Овсянникова, который следил за комсоргом. Игорь уже готов был поручиться, что Овсянников влюблен в Соню Цылеву.

— Все равно переселят, — безнадежно сказала маленькая курносая девушка. — Сегодня на занятия уж не к чему идти.

— Ничего не переселят! Я сегодня к директору пойду! — воскликнула Соня.

Молодежь цеха собралась вокруг Соболева. Игорь спросил, как в цехе выполняется план.

— Мы-то выполняем, — быстро сказала Соня. — А вот другие цехи завод подводят.

— Еще бы, в первом цехе, например, Роман Дынников работает, — вмешался в разговор безбровый парень с широкими ноздрями и смешливыми быстрыми глазами. — Я удивляюсь: чего с завода до сих пор его не выгонят?

— И давно он работает? — спросил Соболев, чтобы только поддержать разговор.

— Давно-о… А прежде на макаронной фабрике работал, дырки в макаронах вертел.

«Как дырки вертел?» — чуть было не переспросил Соболев, но вовремя догадался, что это шутка.

— Кем же он работает? — стараясь скрыть улыбку, поинтересовался Игорь.

— Теперь он начальник сонной команды! — ввернул походя парнишка в защитных очках. — Спит у станка, а не работает.

— Волочильщик — Дынников, — пояснила Соня, с укоризной взглянув на юношей.

Она принялась рассказывать о производственных делах первого цеха. Чувствовалось, что Соня хорошо знает и производство и людей. Игорь удивился: ведь она бухгалтер! Он сказал ей об этом. Соня, чуть смутившись, серьезно ответила, что ей, как члену комитета, приходится бывать в цехах.

Кончался перерыв, в окнах заработал лопоухий вентилятор. Вот один рабочий, пожилой, с бронзовым, изборожденным морщинами, но очень здоровым лицом, хитро и по-доброму взглянул на Соню и пустил станок. Станок зажужжал, разрезая металл.

Провожая Соболева из цеха, Соня испытующе посмотрела на него.

— Бойкий народ, — сказала она о своих комсомольцах не без тревоги. Соня ожидала, что скажет секретарь горкома.

— Боевой, — согласился Соболев. — А сколько тебе лет, Соня? — с любопытством спросил Игорь.

— Восемнадцать, — почему-то вздохнув, ответила Соня.

— А кто твои родители?

— Здесь, на заводе, работают. Рабочие.

Соболев узнал, что Соня спортсменка и что она учится на заочном отделении финансового института. Игорь еще немножко смущался оттого, что ему приходилось теперь обо всем расспрашивать.

— Трудно тебе на общественной работе, раз ты заочница?

— Интересно, — не сразу ответила Соня. — Трудно другое. Вот сегодня пойду насчет девчат к директору. «Партизанка, — опять скажут, — через голову действует!» Или скажут, что я нянька, если о быте комсомольцев забочусь, что на это заместитель директора по быту есть. А рабочих на заводе тысячи, а заместитель директора один. Разве он за всем усмотрит?

— Кто же так говорит?

— Да Куренков, — обиженно заметила Соня.

— Соня, а какие у тебя отношения с Куренковым? — спросил Игорь, заметивший, что эта симпатичная девушка обо всем, что касается Куренкова, говорит с раздражением. Хотя по внешнему ее виду кажется, что она может только смеяться или говорить очень ласково.