Семен Бытовой - Ночью скалы светятся

Чтобы не так чувствовалась качка, сижу, прижавшись спиной к рубке, вглядываюсь в туманную даль и думаю о Путятине — по рассказам, благодатнейшем острове, расположенном в заливе «Стрелок». Ну, пятнистыми оленями меня не удивишь: я видел их и в тайге, и в питомнике, в тихой бухте Сидими, в самую пору пантовки, когда благородных оленей загоняли в станки и мастера-пантовары спиливали у них мягкие, налитые кровью молодые рога.

Лотос? Этот священный, по мнению некоторых народов, цветок, говорят, растет у нас и в дельте Волги, под Астраханью. Может быть, путятинский с Гусиного озера какой-то особенный цветок. Конечно, можно сходить на Гусиное озеро, но теперь июнь — еще не сезон для цветения лотоса.

А ловцы трепангов? Вот их-то в другом месте не ищите. Они живут только на Путятине. Кстати, мой знакомый моряк много рассказывал о смельчаках, бороздящих дно океана. «Вероятно, — думал я, — они какие-то особенные люди, если большую часть своей жизни проводят в скафандрах под водой, где еще столько загадочного и таинственного».

Оказывается, лов трепангов, как и лов жемчуга, один из самых древнейших промыслов.

В старое время им занимались в заливе «Стрелок» небольшие сезонные артели. Только установится лето, съезжались они на Путятин в своих утлых парусных джонках, селились на берегу в наскоро сколоченных из глины лачугах и промышляли до поздней осени, пока море не начинало штормить.

В старое время добывали трепангов простым, примитивным способом. Выводили джонку в залив обычно два человека. Пока один управлял ею (с паруса переходил на весла, потом снова на парус), другой опускал на проволоке деревянный ящик со стеклянным дном. Склонившись через борт, просматривал сквозь стекло морскую глубь. Заметив в ракушечнике или в каменистых россыпях трепанга, быстро накалывал его острогой — канзой — или зачерпывал специальным сачком, сплетенным из конского волоса. Таким способом за день удавалось двум ловцам добыть около сотни трепангов, и это считалось большой удачей. А если кому-либо удавалось поймать белого или голубого трепанга, ловец получал за него вдвое-втрое больше, чем за сотню черных или красноватых трепангов. Ведь белого трепанга — «пейхен-сан» — говорят, отправляли к столу самому маньчжурскому императору, ибо «пейхен-сан» считался исключительно целебным и, подобно жень-шеню, давал человеку бодрость.

Сперва я подумал, что это чья-то выдумка, но старый мастер по обработке трепангов, Петр Авдеич, проживший более полувека на острове, уверял, что все это правда. Да и ныне в наших инструкциях можно прочесть о ценности трепанга с белой или голубой окраской и с множеством шипов на теле.

Словом, прибыл я на Путятин в одиннадцатом часу утра. Залив «Стрелок» лежал гладкий, как зеркало. По нему уже сновали буксирные катера, моторные лодки. Рыбаки на кунгасах перебирали поставленные с вечера капроновые сетки. В заливе шла трудовая жизнь, обычная в промысловом рыбацком крае. А на Путятине не только добывают рыбу, — здесь ее и обрабатывают на крупном заводе, выпускающем миллионы банок консервов в год.

Трепанголовов, ради которых, собственно, я и приехал на остров, к счастью, долго искать не пришлось. Все они еще находились на берегу, готовились к выезду на промысел.

Не без волнения поднялся я на палубу мотобота, которым командовал шкипер Анатолий Полторак. Это был широкоплечий, крепко сбитый моряк с открытым русским лицом. Он познакомил меня с командой, состоящей из семи матросов, тоже с виду простых, обыкновенных ребят.

— С нами пойдете на лов? — спросил Полторак, сбегая по узкой доске-сходне в конторку к диспетчеру.

— Если разрешите...

Вскоре он вернулся, отдавая на ходу команду — «отдать швартовы» — и направился в рубку. В ту же минуту заработал мотор. Деревянный мотобот, дрожа всем корпусом, медленно, задним ходом отчалил от берега и, развернувшись, пошел вдоль тихого залива, ярко освещенного солнцем.

...Пока мотобот находится на пути к заветной бухте, где будут ловить трепангов, хозяин на судне — шкипер. Но с того момента, когда охотник за трепангами, надев скафандр, уйдет под воду, вся команда, не исключая и шкипера, подчиняется ловцу. Мотобот начинает следовать за ним неотступно, если даже ловец сделает по морскому дну всего несколько шагов.

Часа полтора мы еще идем заливом, потом резко поворачиваем к небольшому скалистому мысу, очертания которого едва заметны вдалеке. Над морем кружатся чайки. По их ленивому полету можно догадаться, что день будет тихий, ясный и на море не предвидится никаких волнений. Ведь давно известно, что чайки дружат с волной и заранее чуют ее, а нашему мотоботу волна совершенно ни к чему. Даже при волнении в три балла трепанголовы не выходят на промысел и отсиживаются на берегу.

Меж тем солнце встает все выше. Влажный воздух накаляется до того, что становится трудно дышать. Я покидаю тесный кубрик, сажусь около воздушной помпы, наблюдаю, как матросы готовят ее к работе. Они разбирают помпу — этот главнейший агрегат на мотоботе, — протирают, смазывают каждый винтик, потом собирают, пробуют, или, как здесь говорят, «расхаживают», и, убедившись, что воздух накачивается нормально, тут же остаются на вахте.

Бухта, где мы бросаем якорь, защищена небольшими скалами и имеет форму подковы. Глубина ее порядочная — около двадцати метров. Под зеленоватой водой колышутся пурпурные водоросли, стебли морской капусты, трава — зостера. Прошлым летом ловили трепангов около острова Рикорд, и еще тогда облюбовали эту бухту, но поохотиться здесь из-за начавшихся штормов не пришлось.

Первым идет на погружение Владимир Потанин. Высокий, атлетического сложения, с обветренным смуглым лицом и живыми глазами, он уверенно подходит к краю борта, где спущен в воду железный трап, делает короткую разминку, несколько раз всей грудью глубоко вдыхает воздух и подает знак, чтобы подносили водолазное снаряжение. Кажется, что этот человек рожден для моря и по праву выбрал нелегкий и, прямо скажем, опасный труд трепанголова.

Матросы помогают ловцу облачиться в водолазный костюм: За это время Потанин успевает выкурить папиросу, — ведь он расстается с мотоботом на несколько часов. Когда все болты тщательно завинчены, на грудь и на спину ловца навешивают еще дополнительный груз, потом привязывают к поясу шланг воздухопровода, телефон.

Трепанголов уже совершенно не похож на земного жителя; он уже какой-то другой, нездешний. Пока еще не надет шлем, я подхожу к Потанину, чтобы пожелать удачи. Он перехватывает мой взгляд, улыбается.