Альберт Усольцев - Светлые поляны

— Значит, повторяю — иду на компромисс в последний раз. Опять что начнешь устаканивать — весь свой век будешь доживать с агрегатами, мощность у которых точно в одну лошадиную силу. Ясно?

— Как божий день.

— Вот и ладненько. Седни тебе объявляю выходной, сходи в райпарикмахерскую, кудри завей, потому как назавтра утречком поедем в область «Победу» получать. Телеграмма райкомом продиктована.

— А зачем кудри-то?

— Ну-у, как же! Едем не за чем-нибудь, не за бочкой дегтя — за легковой! Кто еще в районе на легковушке, окромя первого секретаря да предрика? Прокурор, и то на лошадке. А я, выходит, стану третьим! Уяснила?

— Вполне.

Навила Катерина кудрей, даже губы впервые в жизни чуть подрумянила. Съездила с председателем на железной дороге в областной город Курган, получила «Победу», вернулась своим ходом, без приключений, что очень понравилось Макару Блину.

— Вот так и держать марку, Катя! Отныне, если выйдет на это твое согласие, я назначаю тебя своим личным шофером.

— Да как же, — смутилась Катерина. — Перед народом неудобно… На грузовике — другой коленкор, там делом занята, а тут…

— Возить руководящее звено — тоже работа! — важно заявил Макар Блин. — Базисная работа!

Слово «базисная» отрезвляюще подействовало на шоферку — не знала она его значения и слыхом не слыхивала — впервые употребил председатель. К тому же любила Катерина машины, очень любила. Прямо во сне себя шофером видела, хотя почти всю свою молодую жизнь провела с лошадьми. Перед войной на курсах ДОСААФ получила права на управление машиной. И все складывалось хорошо до этой злополучной поездки со станции железнодорожной до Черемховки «взад-петки». После того как председатель снял Катерину с машины, сочинила она со злости частушку: «Эх, рожь по пяти, и овес по пяти, больше Блин меня не любит, я с ума хочу сойти!» Не будь этой частушки, возможно, и раньше вспомнил голова, что есть в его хозяйстве безмашинная шоферка.

— Впрочем, если не желаешь, то водителя подыщу на стороне.

Эти слова совсем доконали Шамину. Столько лет мечтать о руле и вдруг отказаться, в общем-то, беспричинно отказаться. Мало ли шоферов крутят баранки легковушек!

— Согласна!

— Вот и порядочек. «Победку» всегда держи в теле, на ходу, значит. Отлучаться — с моего разрешения. Ну а в остальном обязанности твои старые — член правления, председатель ревизионной комиссии. Если хочешь, то вот тут, по мою правую руку, тебе стол поставим.

— Стол?! — удивилась Катерина. — Это шоферу-то стол? Стол, пожалуй, не надо, — после некоторого раздумья произнесла она.

— Почему?

— Кондрат, муженек, шибко возгордится: жена в правлении за столом!

— Ну, гордость законная… Кстати, что это Кондрат второй день на работу не выходит? Мне бригадир жаловался…

— Кондрат-то! Почему не выходит? Дома с робятеночком сидит.

— Как это «сидит»? И с каким таким «робятеночком»?

— Сидит обыкновенно, нянчится. А «робятеночек» мой.

— Разродилась?! — ахнул председатель. — Верно, похудела… Ну, Катерина, ну, баба, — тихо-мирно, и вот тебе! А я закрутился с делами, лешак меня задери. Такое дело — и не заметил?! Старею, ой, старею! Парень? Девка?

— Парень.

— Ну поздравляю! Как назвала-то?

— Пока никак. Ждем, когда крестный имя придумает. Мы с Кондратом разошлись во мнениях… Я предлагала назвать Ахиллом, а он — Кузьмой… Вот на крестного только и надия.

— А кто крестный-то?

— Да тут человек один, из «руководящего звена» — Макар Дмитрич Блин…

— Это кто же такой? Фу-ты, безголосая табакерка, так я сам. Ну еще раз благодарю за доверие. Надо же — ни выходного не брала, ни отгула… Я бы запомнил, а то тихо-мирно, и человек! В больнице рожала?

— На поле. Не успела до больницы-то добежать.

— Нехорошо, Катя, нехорошо. К чему такие подвиги?!. Жизнь стала культурней — нет нужды в поле рожать, когда в райбольнице цельный зал под это дело отведен. Нехорошо… Что обо мне люди подумают? Скажут, рожениц с полей не отпускает? А я что, за вами с календариком должон ходить?

— Ничего, не впервой, — улыбнулась Катерина. — Крепче будет. А ты был в отъезде, так что не казнись.

— Да-а-а, новый человек — это хорошо. Только непорядок — мужик такой могутный, как Кондрат, и — нянька!

— Равноправие, — сказала Катерина, — бабам — рожать, мужикам — нянчиться. Ясли-то вон третий год выше фундамента не поднимаются.

— Да-а-а, с яслями мы маленько подзатянули, — согласился председатель. — Да ведь кто знал, что столько отступлений от проекта последует!

Поначалу ясли задумывались как каменные. В райцентре пустили кирпичный завод, и кирпич стал чуть ли не дешевле дерева. Если учесть то, что лес в последнее время выписывался колхозам только на неотложные хозяйственные нужды, то есть был строго «фондируемым» материалом, то можно было понять Макара Блина, уговаривавшего членов правления согласиться на «кирпишные» ясли-сад. Уговорил. Купили кирпич, часть завезли. Только и хватило что выкласть фундамент: кирпичный завод сгорел. Тогда «переиграли» ясли-сад на дерево. Сумели выкроить десяток-другой фестметров. И начали рубить, четыре ряда положили на мох. Понадобился зерносклад, срочно понадобился — урожай небывалый выдался. Ушел «детский» лес на зерносклад. С отчаяния Макар Блин нанял бригаду шабашников. Из самана начали класть стены. Но то ли строители оказались неумехами, то ли дожди такими бессердечными — расплылись саманные стены. Совсем затосковал председатель — женщины, будто договорившись, назло ему приступили к решению той проблемы, которую он, председатель, называл одним словом «демография». Детей ясельного возраста все прибывало, а кирпично-дерево-саманный теремок являл собой жалкое подобие раскуроченной, разрытой силосной ямы.

— Новый человек — это даже, можно сказать, прекрасно, да-а-а… Катя, а я, кажется, погорячился…

— В чем, Макар Дмитрич?

— Ну в том, что тебе «Победку» решил доверить…

— Боитесь, что не справлюсь?

— С машиной справишься, не сомневаюсь. А вот с мальчиком… Как бы его назвать… Сергей? Не нравится?

— Много больно Сергеев по деревням вокруг, да и у нас…

— Ну ладно, с именем утрясем. Ты ведь кормящая мать…

— Вот и буду кормить.

— А как это станет сочетаться? У руководящего звена, у меня, в данном случае, день ненормированный. А малец продукт по часам требует…

— Ничего, Макар Дмитрич, это не ваша забота. Если откажете в шоферской работе, сильно пообижусь!

— Хорошо, — решил председатель, — как говорится, поживем — увидим. А сейчас заводи авто! В район поедем!

— Ребятишки деревенские час назад мне намекали — не разрешите ли их покатать? Улочку-другую дадим. Не велик расход — сто грамм бензину, а ребятне — радость. Никто ведь из них не катался в настоящей легковушке.