Альберт Усольцев - Светлые поляны

— Прицепился к этому слову — «выкручивались, выкручивались»… Голь на выдумки хитра! А сейчас войны нет, к лучшему жизнь движется — какая неминя «крутиться-то»? Ты вот кружани человека разок, другой, третий и скомандуй ему — иди прямо! Куда он пойдет? Упадет, и все. И потом не пойму я тебя, Макарушка, в школярах души не чаешь, а о самых маленьких подумать не хочешь.

— Да думаю я, думаю…

— Секретку одну я открою тебе, председатель. Мы с бабами концерт собираемся ставить.

— Какой такой концерт?

— Обыкновенный, художественной самодеятельности. И частушки там будут, в них тебя пропевать начнем.

— Это как так «пропевать»? Положительно? Отрицательно?

— Критикующе! — резанула рукой воздух Катерина. — Вот послушай один куплет. Правда, в нем ты не назван прямо, да все поймут… Послушай: «Кинем камень в огород, мы бы в поле жали, если вы б за нас хоть год деток порожали?!» Не обидишься?

— Была охота, пойте на здоровье, коль горла позволяют.

— Я так и думала. Ты ведь у нас не председатель, а… Не в глаза будь сказано: не председатель, а человек! Только вот с детским теремком даешь маху — отольются тебе детские слезы…

Въехали в райцентр. По главной улице Катерина машину вела тихохонько, как в похоронной кавалькаде, давая всем прохожим рассмотреть, что в легковушке, на заднем диванчике, отныне устроен детский отсек.

Макар Блин сидел напряженно, втянув голову в плечи. Проснувшийся от тряской дороги Нулик орал что было мочи…

Скоро весь район указывал пальцем на председателя «Страны Советов»: «Раскатывает в легковой, а колхоз без яслей!» Так говорили одни. Другие зло смеялись: «А-а, это тот, что в легковушке дите возит!» Третьи, райцентровские мальчишки, свистели вслед: «Эй, «Победа», без обеда!» Совсем задумчивый стал Макар Дмитриевич. Так основательно уходил в свою думу, что веселая щелкотня шоферки не могла его вывести из этого состояния. Даже курить как будто бросил. Во всяком случае, такие длинные перерывы делал, что Катерина обеспокоилась — не заболел ли главный человек колхоза от своей какой-то неотвязной думы. Раньше смолил в машине, а сейчас вот попросит остановиться, выйдет на минуту, чтобы по новой причине затянуться душистым самосадиком, кисет достанет, кусочек газеты оторвет, скрутит «козью ножку», да так и застынет с ней. Потом сомнет ее в кулаке, бросит, скажет непонятное: «Деньги есть — курю «Дукат», денег нет — окурку рад» — и в салон: «Рули дальше, Катя, только помягше: не председателя ведь везешь…» Однажды, как бы невзначай обронил:

— А не продать ли нам «Победку», Катя?!

Сказал, как кипятком ошпарил шоферку. Это как же, продать?! Только руль получила… Спала и видела себя хозяйкой «тарталетки» (так почему-то мысленно Катерина называла легковушечку), мечта свершилась, и вдруг… Ничего не ответила Макару Дмитриевичу, посчитала шуткой. Это легко ли с «третьего» человека районного опять сойти на нет. Сколько председателей на лошадках ездит? Замечают их встречные? То-то! Конечно, деньги колхозу нужны, те же ясли-сад строить… Но не такой же ценой?! Не ценой «Победы» и собственного «авторитета» будет председатель детский теремок ставить.

— Думай, Макар Дмитрич, думай…

— Да я-то думаю…

— Может, капусту с колхозного огорода снимем и в уральские города отвезем на продажу?

— И такая мысль была. Только средства наперед распределил на…

— «Объекты первостепенной важности»?

— Ну…

— Имя-то хоть Нулику придумал, меня в сельсовет с нарочным вызывали… А я говорю, крестный серым веществом робит, скоро будет имечко…

— Может, Климентий?

— Климентий Кондратович? Язык ссохнется, пока выговоришь…

— А ну тебя, Катька! Тебе не угодишь. Разговаривал бы Нулик, спросил я его — какое он желает имя, и без тебя бы метрики выписали. А так, заелась…

— Думай, голова, думай… Не зря же тебя головой прозвали.

— Да я-то думаю…

— Вот пока думаешь, Нулик и начнет разговаривать.

— Вот тогда и посоветуемся, — не остался в долгу председатель.

…В областном городе начался актив. От Краснопольского района был командирован председатель «Страны Советов». Еще утром в райкоме второй секретарь подробно проинструктировал:

— Актив посвящен вопросам достижений в благоустройстве наших сел. Вам поручается высказать свои мысли и соображения. Колхоз на хорошем счету, говорить вы умеете — вот держите… — второй протянул несколько листочков с отпечатанным на машинке текстом.

— Что это? — спросил Макар Блин.

— Ваша речь…

Председатель пробежал глазами строчки, спросил:

— А где же мои соображения?

— Ну не мне вас учить, Макар Дмитриевич! А что вы хотите добавить?

— Вот сад-ясли нужны нашему колхозу позарез, а ни лесу, ни кирпича райплан не выписывает…

— Строго фондируемые материалы…

— Ребятишкам-то так не скажешь, не понимают они таких слов.

— Они-то могут и не понимать, но вы обязаны.

— Слушаюсь. Только я бы хотел все-таки сказать на активе…

— Можете, но не советую. На фоне общих достижений не прозвучит. Слишком мелкий вопрос.

— Для страны, может, и мелкий, а для Черемховки — крупный.

— Ну не знаю, Макар Дмитриевич, первый речь утвердил.

— Я зайду к первому…

— Он в командировке. Я замещаю…

Макар Блин улыбнулся:

— Вывеску видел где-то, кажется, в Шадринске: «Книга жалоб находится у мастера, мастер — в отпуске».

Лицо второго хранило спокойствие.

— Первый на машине уехал. В вашей «Победе» для меня местечка не найдется?

— Вообще-то… Найдется, переоборудуем салон.

Нулику пришлось вместе с зыбкой перекочевать с заднего места на переднее, на место самого. Макар Блин и второй секретарь устроились удобно — дорога до областного центра была неближней, и можно подремать.

В городе до начала актива оставалось время. Помотались по делам. От обкома к облисполкому. Наконец направила Катерина «Победу» к драмтеатру, где должен был начаться актив.

Пока ходили председатель и второй секретарь по серьезным кабинетам, Нулик лежал на заднем сиденье. То ли привык он к нему, то ли просто решил характер показать, но вот не прекратил рев до тех пор, пока мать не положила его на собственный диванчик. А показались пассажиры в дверях, взяла шоферка малышку и, несмотря на протесты, вновь устроила на месте самого.

Сели председатель с секретарем на задний диванчик и враз закаменели. Подъехала Катерина к драмтеатру, а пассажиры не выходят. Сидят, словно актив их не касается. Не поняла поначалу причины столь длительной задержки и полного молчания шоферка, но потом, сунув руку под Нулика, определила… Так и есть!

— Вы-ы-ы тоже? — наконец задал вопрос председатель секретарю.

— Тоже, — ответил секретарь.