Владимир Ухли - Шургельцы

Молодые сидят в переднем углу, лица у обоих разрумянились, губы смеются. Каждый к ним подходит, здоровья желает, ставит перед свадебными дружками принесенное с собой угощение и пиво. Новобрачным в пояс кланяются, чем богаты тем и рады, говорят, не обессудьте.

Шихранов сидит на стуле с плетеной спинкой, за спину заложена пуховая подушка. По всегдашней привычке, позевывает, потирает ладонью живот. Перед началом свадьбы ему нужно произнести речь. Вот он поднялся, покашлял. Шум стих.

— Товарищи, эту свадьбу мы по-новому гуляем. Товарищи Спани и Лизук, по-другому говоря — новые свахи, мне сначала слово дали. Мы сегодня всей деревней, можно сказать, свадьбу Ванюша и Сухви проводим, повторяю, по-новому. Почему? А потому, что нынешняя молодежь на широкую ногу должна жить. — Шихранов многозначительно помолчал. — Ну, здоровья вам, молодожены, долгой жизни, детей побольше. — Он взял стакан с водой, хотел смочить пересохшее горло, хлебнул — и дух перехватило. Ягур ему вместо воды стакан первача поставил, градусов на восемьдесят. Дальше говорить председатель не смог.

— Сергей Семеныч, и мы с вами вместе чокнемся. Ну, дружно. — Парни потянулись к нему со стаканами. Видно, сговорились, бесстыдники, речь сорвать. Делать нечего, Шихранов себе не враг, стал пить.

— Это вот наш подарок вам, — сказал Ягур, из обоих карманов доставая по бутылке. Поставили их перед молодоженами.

— От нас тоже примите. — Девушки преподнесли невесте девичье приданое: полотенца, вышитые платки да платье.

— Тарелку, тарелку чистую давайте!

Тарелка пошла по кругу, вернулась к молодым полная денег.

— И ваша жизнь такой же полной будет, — говорили гости.

Ванюш и Сухви стоя кланялись всем. Каждый им руку пожимал, чокался, желая счастливой жизни.

— Ванюш, Сухви, — сказал Кэргури, — у матерей-то благословения попросите. Обычай хоть старый, а вреда от него не будет.

Посреди комнаты поставили рядом два стула. Спани и Лизук на них посадили. На белоснежном полотенце непочатый каравай да солонку с солью дали им.

— Друг друга любя, в согласии живите, детей растите, будьте счастливыми, — первая напутствовала молодых Лизук.

И Спани сказала:

— Как эта хлеб-соль, жизнь ваша пусть будет полной. Сваха, за здоровье наших детей выпьем. Родительское благословение пусть детей осчастливит. — Молодым передали каравай и солонку.

Лизук чокнулась со свахой и, немного отпив из рюмки, сказала:

— Старших уважайте, старых не бросайте. Зять, — обратилась она к Ванюшу, — я радуюсь, что мое родное дитя добрым людям угодило. Не от печали — от радости у меня слезы льются. Я довольна.

— Сваха, спасибо тебе, хорошую дочь сумела вырастить. Спасибо тебе, сноха, что не побрезговала нами, — поцеловала сноху Спани. — Пришедшие наших детей поздравить, добрые люди, выпьем-ка за их здоровье. — И она тихо заплакала, а потом засмеялась.

— Эх, отцы не дожили…

— Порадовались бы.

— Хороша парочка, — говорили вокруг гости.

— Горько так, пить невозможно, — пошутил кто-то.

— Горько! Горько! — закричали все дружно.

Ванюш и Сухви робко переглянулись, поцеловались.

— Теперь сладко, как шербет, — захлопали все в ладоши.

— Девушки, не напивайтесь, — крикнул Ягур. — Акта не составлю, а без шампанского оставлю. Вот оно, целебное-то! Мой друг Маркел пешочком из Буинска принес.

— Пить, так пить до дна!

— Уж выпили, спасибо на добром слове… Ягур, растяни гармонь. Какая же свадьба без музыки да без пляски!

Из-под длинной лавки Ягур вытащил гармонь, растянул мехи, и его легкие пальцы побежали по клавишам.

— Ты играй, а я в ладоши буду хлопать, все равно перехлопаю, — засмеялся Маркел. И захлопал громко, как в колотушку. За ним — девушки. Кто-то уже притопнул.

Шихранов, сильно захмелевший, вскочил, хотел было пуститься вприсядку, но чуть не упал.

Ягур пошутил:

— Сергей Семеныч, вы на один бок приняли изрядно. Выпейте на другой, для равновесия.

Председатель не ответил, шатаясь подошел к Ванюшу.

— Наконец-то до тебя добрался. Здоровья желаю, — протянул он руку.

— Спасибо, Сергей Семенович.

— Трудности теперь для нас пройденный этап. Мы повздорили, скрывать нечего… Сухви, прав я или нет? — Он выхватил из рук девушки чарку, выпил.

запели гости со стороны жениха.

притопывая ногами, ответили девушки, подружки невесты. Загремела звонкая свадебная песня, началась пляска: стекла дребезжали, и гнулись половицы.

Старый Мгди, в лад старинной песне, заиграл на скрипке. Парни и девушки и плясать бросили, хором подхватили песню.

Вот она, настоящая чувашская свадьба! На середину зала выбежали молодые гости в старинных костюмах, а за ними вышла невеста — в хушпу [6] Хушпу — старинный женский головной убор, украшенный монетами и бусами. , в сурбане [7] Сурбан — женская головная повязка. , звеня нагрудными украшениями. Ее окружили девушки в серебряных теветах [8] Тевет — широкая лента, украшенная посредине крупными, а по краям мелкими монетами и бисером, надевается через левое плечо. , в звонких шульгимэ [9] Шульгимэ — монисто из монет. , хлопая в ладоши, закружились весело.

— Хороша сноха будет у тебя, Спани, — говорили старухи, глядя, как танцует Сухви.

— Лизук, твоя дочь за хорошего человека вышла, — говорили другие, посматривая на Ванюша.

Каким бы веселым ни был праздник, он все равно проходит. Так и эта свадьба. Длилась она до утра, без ссор, без драк, все было хорошо, все довольны остались. Но и она кончилась.

Молодые вместе жить начали. Спани сноху только что на руках не носила, нежила, как родную дочь. Если Сухви и возьмется за что, свекровь уж тут как тут, пожалеет: «Ладно, ладно, сноха, сама сделаю. Ты учи уроки, тебе некогда».

Однажды Ванюш, вернувшись с фермы, сел напротив жены. Ласково, пристально смотрел на нее.

— Сухви, тебя каждый вечер встречать надо бы, я понимаю, ведь Бурундуки не близко. А я вот все задерживаюсь, не могу на дорогу выйти. Ты не обижаешься?

Вместо ответа жена спросила:

— А почему это ты говоришь об этом? — На лице выступили розовые пятна, а глаза стали еще больше — черные-черные, как угли.

— Как почему? Просто так спросил. Что с тобой?

— А ничего, — ответила Сухви, — я иной раз и остаться заночевать могу, если тебе мешаю. — Она нахмурила брови, опустила длинные ресницы.

— Да что с тобой? — удивился Ванюш.

Сухви не ответила.

Вот и вместе они — муж и жена, а все неловко им как-то, не привыкли, что ли. Дичится Сухви, как будто не все говорит, что думает, что у нее на сердце, не узнаешь.