Марк Еленин - Добрый деловой человек

И тут они увидели «газик». Он едва торчал из-под снежного сугроба. Колонна подходила, а — странно! — из «газика» никто не вылезал им навстречу, машина, по-видимому, была брошена людьми. Приблизившись, Глеб узнал: «газик» богинский. Где же начальник стройки, его шофер? Не случилось ли чего? Глеб выпрыгнул, подбежал к машине, рванул дверцу. Вначале ему действительно показалось, что внутри никого нет. Потом, присмотревшись, он увидел на заднем сиденье, в углу, под старым комбинезоном, протертым и рваным ковриком, кинутым поверх цветастого, из лоскутов, одеяла сжавшуюся в комок человеческую фигуру. Расшвыряв всю эту гору, Базанов принялся трясти шофера, средних лет тощего человека со впалыми щеками, которого начальник стройки взял к себе за поразительное спокойствие, прямо-таки олимпийскую невозмутимость и полное пренебрежение к спиртному.

Подошел Лысой и еще несколько водителей.

Шофер Богина проснулся наконец, широко зевнул и с недоумением и некоторой опаской даже оглядел обступивших его людей. Узнал Базанова, сказал, оправдываясь:

— Соснул я малость: угрелся.

— А начальник где — Богин?

— Ушел, — шофер опять зевнул.

— Алло, — Базанов потряс его, приказал строго: — Ну-ка проснись — говори толком. Что, когда, куда?

— У меня мост задний полетел. Засели на ночь глядя, а с собой три бутылки боржоми, а хлеба ни крошки. Диета! Мне-то хорошо даже, — шофер засунул руку в распахнутый ворот гимнастерки чуть ли не по локоть и с удовольствием поскреб себя под лопаткой. — А начальник, знамо, лютует.

— Так, — сказал Базанов, видя, что шофер настроился на долгий рассказ. — Куда ушел Богин?

— Сказал — в город.

— Когда?!

— Засветлело, он и пошел. Недавно.

— Когда недавно? Сейчас начало четвертого.

— Часов десять всего было.

— Ну ты, дядя, придавил! — сказал Лысой. — И начальника потерял. — И все заулыбались, кто-то хохотнул даже, хотя каждый понимал, что ситуация, в которую мог попасть начальник строительства, отнюдь не располагала к шуткам.

— По машинам! — крикнул Базанов. — И смотреть в оба, ребята! Думаю, за пять часов при такой погодке начальник недалеко ушел. Не заблудился бы. — И к шоферу: — Чего ж ты его одного отпустил?

— Я-то идти совсем неспособный, а его рази удержишь? Ему некогда: у него стройка, пошагал, как экскаватор, только голова мотается.

— Уволит он тебя. Как пить дать — уволит, — сказал один из шоферов.

— Виноват я, что задние мосты никудышные?

— И на это не посмотрит.

— Уволит — тебя посоветую ему нанять: место сахарное.

— Возьмите его на буксир, ребята! — сказал Глеб и снова крикнул: — По машинам!

Колонна тронулась.

— А с характером, видать, начальник стройки, — сказал Лысой уважительно.

— Хорошо, что с характером, — согласился Базанов. — Лишь бы догнать нам начальника засветло, не проскочить бы. А то поведет его влево или вправо — придется всей стройкой по пустыне искать. Самонадеянных, правда, пустыня любит, но тут уж как повезет…

Пройдя километров восемь, Базанов приказал перестроиться. Теперь машины и трактора двигались широким фронтом, на расстоянии видимости друг от друга. Это, конечно, замедляло их скорость. То одна, то другая машина начинала порой буксовать, трактора кидались на выручку, это задерживало всех, но зато, охватив довольно большое пространство степи, Базанов значительно увеличил шансы найти начальника строительства. Хорошо изучив пустыню, зная ее коварные повадки летом и зимой, осенью и весной, в холод и зной, в многоводье и безводье, Базанов понимал: если на пути в «город» они не подберут Богина, если он заблудился, его шансы пережить вьюжную ночь практически ничтожны, почти равны нулю. Глеб покривил душой, когда сказал Лысому, что пустыня любит самонадеянных. Это слово вырвалось у Глеба под влиянием настроения. «Смотри, Базанов, смотри лучше, — говорил он себе. — Где-то здесь бредет обессилевший уже человек. Его жизнь зависит от наших глаз, от нашего внимания».

Буран не унимался, хотя и ослабевал. Порывы шквального ветра стали реже, крупные хлопья снега падали плавно и не быстро, точно вата с театральных колосников во время спектакля. Заметно потеплело. И столь же заметно темнело. Машины и трактора переключили фары на дальний свет. Водители часто и без устали давили на сигналы. Базанов два раза пальнул из ракетницы — берег патроны, у него осталось их меньше десятка.

Прошло еще полчаса. Шансов найти Богина практически уже не было. Видно, разминулись, видно, погреб начальник стройки куда-то в сторону. До «города» оставалось километров пять, не больше. Придется сразу же поднимать людей и вновь отправляться на поиски, захватывая ими больший район. «Не терпелось ему. Сидел бы уж в своей машине: меньше хлопот было бы, — мелькнула сердитая мысль. — Знал, что искать станут. Тоже первопроходец-самоучка…»

— Вон он, вроде, — вдруг спокойно сказал Лысой, поворачивая трактор.

Они шли на самом правом фланге растянувшейся чуть ли не на километр механизированной цепи, правее их никого не было.

Световой столб дернулся, качнулся вверх-вниз — трактор тряхнуло на колдобине — и уперся не то в куст, не то в чахлое низенькое деревцо, песчаную акацию, вероятно. Возле нее сидел на снегу человек в телогрейке, заслоняя рукой глаза от света. Собравшись с силами, он стал с трудом подниматься, хватаясь за гнущиеся, пружинящие и слишком слабые, чтобы помочь ему, ветви. И все-таки встал, шатаясь. И ждал приближающегося трактора и ближайший грузовик, которые скрестили на нем свет своих фар. Это был Богин — живой, невредимый! Обессилевший донельзя и злой как черт. Злой на себя самого и на весь белый свет.

Базанов и Лысой кинулись к нему. Богин хотел сделать шаг навстречу, но не мог оторвать себя от куста. И вдруг закричал — неожиданно сильно, тонко, пронзительно:

— Тракторист! Гаси фары, твою мать!..

Глеб сказал:

— Это я, Базанов.

— Что — ты? Гасите свет — приказываю!

Глеб подумал: не в себе начальник, закрутил его ветер, помутил сознание — и такое бывает. Но Богин был, как ни странно, в здравом уме и твердом рассудке. И Глеб понял: Богин не хочет, чтобы люди видели его слабым, в таком беспомощном и глупом, с его точки зрения, состоянии. Он оберегал свой авторитет и прежде всего заботился именно о нем. Но еще раньше, чем Базанов, понял это Лысой. И когда Богин снова закричал на него, Василий Васильевич ответил ему с глухой яростью, что водку на брудершафт они не пили и он очень просит товарища Богина впредь обращаться к нему только на «вы», в противном случае все его команды исполнять не будет. И пошел к трактору.

— Зря, Степан. Благодаря этому человеку и мы здесь, — сказал Базанов. — Зачем обижаешь?!