Евгений Гущин - Дом под черемухой

Постников показал пальцем на Коржова:

— Гляди, Алексей Петрович, рабочий класс тебе пример кажет.

— Я и без примера знаю, как жить.

— Значит, не хочешь, как все?

— Не хочу!

— Не пойму я тебя, Алексей Петрович, — не выдержала Евдокия. — Слушаю и никак не пойму. Другие женщины, значит, пускай вкалывают на уборке, а твоя нет? Чем она лучше нас? Мы ведь работаем, не жалуемся. А тоже женщины.

— А действительно, — заговорил Леднев, внимательно глядя на Брагина, — чего ты уперся? Что тебя не устраивает? Может, дома малые детишки? Не с кем их будет оставить? Так детей малых у вас в доме вроде нет. Второе. Боишься, Алексей Петрович, что готовить обеды некому будет? И это напрасно. Колхозная столовая будет специально готовить обеды на дом. Приходи и бери что хочешь. Питание на полевых станах обеспечим в лучшем виде. Так что голодным не останешься, это я тебе гарантирую.

— Дело не в еде, — буркнул Брагин.

— А в чем? — поглядел на него Леднев. — Открой нам свой секрет. Может, еще какая нужда, так постараемся помочь.

— Сказать? — спросил Брагин.

— Конечно.

— Мне не глянется, когда от женщины соляркой воняет, — проговорил Брагин, с вызовом глядя на Леднева. — Вот моя причина.

Евдокия почувствовала, что бледнеет, но отвечать на выпад Брагина не стала, только с презрением отвернулась.

— А ты нахал, Алексей Петрович, — заметил Леднев, с интересом рассматривая угрюмое лицо Брагина.

Леднева перебил Коржов.

— А от тебя, Алексей Петрович, соляркой не воняет?

— Я мужик, — отозвался Брагин, не поднимая головы.

Леднев пристально изучал Брагина, и какой-то устоявшийся интерес был в его лице.

— Мне кажется, тут дело не в солярке, — заговорил он с особой значительностью, не сводя с Брагина глаз. — Тут совсем другим пахнет. Позволь мне задать один нескромный вопрос. Сколько у тебя на сегодняшний день крупного рогатого скота, свиней, овечек и прочей живности?

Брагин вскинул голову:

— Разве их запрещается держать?

— Держи! Ради бога. Сейчас это приветствуется. И на нас тебе пожаловаться грех. В комбикормах тебе не отказываем. Просто ты жену потому не хочешь отпускать, что со скотиной возиться будет некому. Вот в чем все дело. Живи, богатей, да знай совесть. Не ставь свое личное поголовье выше общественных интересов. Тогда все будет в норме. Тогда будет по-советски.

— Ясно, — сказал Постников. — Итак, кто за то, чтобы мобилизовать женщин на уборку? — И первый поднял руку.

Руки подняли все, кроме Брагина.

— Ты, значит, при своем мнении остался? — поинтересовался Постников у Брагина.

— При своем.

— Гляди, тебе виднее, — пообещал Постников и закрыл совещание. Люди стали расходиться из кабинета. Евдокия осталась поговорить с председателем о машине. Остались еще Коржов и Леднев, но при них заводить разговор Евдокия стеснялась и стала ждать, когда те решат свои дела и уйдут.

— Ну, как быть с твоим другом-то? — спросил Постников Коржова. — Что ему, мяса? Килограммов десять выпишу, больше не смогу. Фонды срезали, сами живем впритирку.

— Да у него-то мясо есть, — сказал Коржов. — Обеспечивают. Ему надо что-нибудь другое. Поделикатнее.

— Меду? — усмехнулся Постников. — Давай, Иван Иванович, так сделаем. Увезешь килограммов десять меду и штуки три рамки. С сотами. Я думаю, это будет как раз… Эх, черт, рыбки у нас нет. Копчененькой. Ходовая штука. Все двери открывает. — Взглянул на Леднева: — Слушай, Андрей Васильич, на реке живем, а рыбы не имеем. Не заняться ли нам этим делом? В междупарье? Сбить бригаду, коптиленку маленькую открыть, а?

— Какая тут рыба…

— В низовьях-то есть. Ловят люди.

— В принципе можно.

— Подспорье будет. И для столовой рыбка хорошо, и для такого случая, — кивнул на Коржова, — в самый раз. А то в Сельхозтехнику за запчастями ехать надо? Надо. Рыбка нужна. В потребсоюз тоже что-то надо везти. Иначе добрых товаров в магазин не выбьешь. Еще бы знаешь что хорошо? Облепихой бы заняться. Посадить немного и масло гнать. О-о, это вообще. Зажили бы. Флакончик масла — и больше ничего не надо. Люди с ума посходили. Всем масло надо.

— Боюсь, основным делом некогда будет заниматься. — улыбнулся Леднев. — Если промыслы откроем. Да и по-делячески это.

— С умом надо, с умом… — проговорил Постников, мечтательно щурясь. — Вон в предгорном совхозе форель разводят. Речушка какая-то у них там, проточный пруд. В общем, рыба есть. Знаешь, как живут! Все начальство у них крутится. Вроде бы мелочь — форель, не главное занятие. Главное-то зерно, как и у нас. А форель всех как магнитом тянет. Там рыбалочку, уху на берегу организовали кому надо — и все в норме. Умеют люди… — Взял со стола листок бумаги, черкнул на нем, подал Коржову. — Получай на складе и езжай. И без металла не возвращайся. Понял? — Проводил взглядом Коржова до порога, сказал невесело: — Вот так-то, Андрей Васильич. С пустыми руками нынче ни шагу.

— Не от хорошей жизни, — негромко проговорил Леднев. — Вот сейчас женщин будем мобилизовать. Тоже не от больших радостей. Честно говоря, мне как мужику стыдно. Да и вообще…

— Это временно, — легким голосом отозвался Постников. — На месяц от силы. Ничего с ними за это время не случится. Работает же Евдокия Никитична, другие женщины работают. Профессионалы, не временные — и ничего. А вообще-то, Андрей Васильич, если хочешь знать, скажу тебе откровенно. Как председатель, как руководитель. Если бы у меня механизаторы были женщины, горя бы не знал.

— Вот как? — удивился Леднев. — Это почему же?

— С женщинами работать легче. Женщины в работе гораздо аккуратнее. Если уж пашут, так пашут. Огрехов у них не найдешь. — Глянул на Евдокию. — Так, Никитична? — И сам ответил: — Так. Всходы у них самые высокие. В женском звене урожай будет повыше, чем у мужчин.

— Не сглазь, Николай Николаич, — улыбнулась Евдокия.

— Опять же — исполнительные, — продолжал Постников, не обратив внимания на слова Тырышкиной. — Если что им скажешь, то можешь быть спокоен — сделают. Совестливые они. Технику посередь поля не бросят. Следят за техникой, жалеют — дай бог каждому. Сколько лет Тырышкина на одном тракторе работает? Иные мужики по два раза сменили, а она все на одном. По ремонту у нее всегда экономия. Почему? Да потому что не рвет машину зря. Обходится с нею мягко, по-женски. Так или нет?

— Ну, допустим, — качнул головой Леднев.

— А насчет пьянок? Хоть раз случилось, чтобы женщина из-за пьянки не вышла на работу? Неловко мне в глаза хвалить звено Тырышкиной, да приходится. Золото — не звено. А мужики? — протянул руку в сторону окна. — Вон архаровец. Залил шары, и ему хоть трава не расти. А-а, что говорить…

— А бюллетени? — спросил Леднев. — Ты больничные бюллетени трактористок, глядел, нет?