Майя Фролова - Современная девочка

Зеленый Змий подошел к кровати. Иванна заслонилась подушкой.

— Ты комсомолка?

Иванна, как и Бронек, ответила:

— Ни… Я Иванна.

— В какой класс ходишь? — не отставал Зеленый Змий.

— В пятый.

— А выглядаеш вже як дивка.

Иванна заплакала.

— Не плачь. — Слива достал пачку печенья; Иванна не смела протянуть руку, он бросил на постель.

— А кто в вашей школе комсомольцы? — снова разговорчивый, покрутившись по хате, подошел к Иванне.

— Не знаю.

— Так узнай. Придем в другой раз — скажешь…

Печенье есть они не стали, даже пачку не решились распечатать: вдруг отравленное! Положили между собой на подушку и нюхали, пока не заснули. Проснувшись, Иванна завернула пачку в платок, чтоб не увидели малые дети, не просили.

Рано утром побежала к Анне Владимировне, все рассказала, показала печенье.

— Печенье съешьте, ничего, — сказала Анна Владимировна. — Наверное, и не пробовали никогда? А знаешь, за что убили учительницу? За то, что она комсомолка…

— А вы? — У Иванны застыло сердце.

— И я. В Советском Союзе все молодые вступают в комсомол, так завещал Ленин.

— Я тоже буду комсомолкой, — сказала Иванна. Раз Анна Владимировна, значит, и она.

— А лесовиков не боишься?

— Боюсь…

— Так как же?

— Я их ненавижу!

Учительница объяснила Иванне, чего хотят лесовики: чтоб не было Советской власти, чтоб не создавались колхозы, чтоб лучшая земля вся была у богатых, а бедные терпели свою бедность, работали и не стремились учиться. Большинство среди бандеровцев — это те, кто служил немцам, фашистам, в гестапо, в полиции, убивал советских людей.

Теперь Иванна плохо спала, слушала: не идут ли страшные лесовики. Будут выпытывать ее про комсомольцев… Разве может сказать Иванна, что ее учительница — комсомолка?

Пришли другие лесовики. Вынули из печи хлеб, выпили молоко, велели отцу зарезать пять кур.

— У нас только три, — сказал отец.

— Возьми у соседей.

— Вам надо — вы и берите. Я хоть пьяница, да не вор.

Его снова стали бить. Уходя, пригрозили:

— Если про нас расскажешь, вырежем всю семью!

Бандеровцы не давали житья. Только мать посадит хлеб в печь и из трубы потянет хлебным дымком — является из леса бандеровец с мешком, весь хлеб — в лес. Только мать подоит корову — все молоко в лес…

Мать отвела корову в колхоз:

— Пусть хоть хорошие люди пьют молоко. Может, и нам когда дадут. Не буду больше кормить эту банду!

Вечером бандиты пришли за молоком. Узнав, что корова в колхозе, забрали все, что еще можно было забрать: посуду, постель, одежду. Пригрозили: молчите. Отец боялся, а мать пошла в сельсовет. Ночью ястребки устроили засаду. Бандеровцев поймали. Сельсовет выделил какие-то деньги. Отец на радостях напился и сшил Иванне сапоги на одну ногу. Так она и ходила. Но никто не смеялся. Смеяться над Иванной не могли: среди своих товарищей и подруг она во всем была первой. В хоре — запевалой, в классе — отличницей, на спортивных соревнованиях — впереди. Получила грамоту и спортивный костюм с тапочками. Костюм отдала Бронеку, в тапочках сама форсила.

Для школы купили гармонь «хромку». Иванна оставалась после уроков, разбирала по самоучителю, что к чему, выучила ноты, могла подобрать любой мотив. Играла на всех школьных торжествах. Потом купили для школы баян. Стала Иванна и на баяне играть.

Снова за два года три класса. Седьмой — с похвальной грамотой. Рвалась учиться дальше. В их селе средней школы не было, нужно ходить в соседнее.

— Учебы хватит! — сказал отец. — Грамотная. Будешь работать.

Мама настаивала — пусть Иванна учится.

Анна Владимировна — она уже была директором школы — вызвала к себе Иванну и сказала, что в городе открывается музыкальное училище, принимают после седьмого класса, отличников — без экзаменов.

— Ты должна учиться, Ива. Стипендия там маленькая, но ведь ты ко всему привыкла. Устроишься работать.

Анна Владимировна помогла оформить документы, школа дала денег. Отец документы порвал, а деньги пропил. Это было первое большое горе в жизни Иванны, оно казалось непоправимым.

Но документы оформили снова, а чтоб заработать денег, они с Бронеком и Данкой все лето собирали в лесу землянику и малину и носили на станцию продавать. Бронек умел делать сопилки, разные палочки с орнаментом, их тоже охотно покупали.

Зато теперь вот у Иванны босоножки голубенькие с белым кантиком лежат в узелке, и даже маленькие каблучки есть. Платье, тоже голубое, ситцевое, с мамой сшили руками. И косынка из того же материала, выкроили косячок. Не стыдно будет в городе показаться.

Мама говорила:

— Иди в свою жизнь, Иванна! Выучишься — тогда и нам поможешь. Учись за меня и за себя.

…С боковой лесной дороги Иванна вышла на широкую, покрытую брусчаткой. Стали попадаться машины, люди на фирах, пешком. А впереди, внизу, во впадине меж горами, показались красные черепичные крыши, заводские трубы — выше гор, прямо в небо дымом упираются. Вот он, город…

Иванна увидела на обочине колонку, вымыла ноги, обула босоножки, зашла за дерево, поглядела туда-сюда — никого, сняла старенькую кофточку, надела платье, поправила косу, повязала косынку и зацокала непривычно по тротуару каблучками.

Мама наказывала: людей не бойся, спрашивай — помогут. То же говорила Анна Владимировна, когда прощалась с нею: людей не бойся…

Иванна дошла до центра, потопталась у витрин еще закрытых магазинов; взгляд перескакивал с одного предмета на другой, но, заманчивые, не приманили они души — полна она была другим: тревогой, неуверенностью, которая так ее всю сковала, что и шагу ступить, казалось, больше не сумеет. И чтоб совсем не растеряться, Иванна пошла вперед, читая вывески на каждом доме, который, как ей представлялось, по виду мог быть училищем. В том, что это здание особое даже по виду, не сомневалась.

Добралась до площади. Посредине белое здание с высокой башней и часами. Над ним — красный флаг. Сразу видно, оно над городом старшина. Послушала, как бьют часы, а времени не разобрала: цифры какими-то палочками, таких Иванна не видела.

Постояла у могилы генерала, прочитала надпись. Значит, тут были бои, даже вот генерал погиб. А возле их села и боя не было, кому оно нужно, их убогое маленькое село…

Остерегаясь пыли — не запачкать бы платья, — подошла к дядьке, который трещал длинной метлой по камням, сгонял мусор в кучу. Дядька перестал шаркать, охотно и подробно объяснил, где училище, сам спросил, откуда она, есть ли в городе родственники. Если в училище не примут (у Иванны сердце заныло), посоветовал походить по домам, поспрашивать; может, кто-нибудь возьмет в няньки, таких девушек из сел к детям берут охотно: на заводы наехало много люду, детских садов и яслей не хватает. Дядька даже до угла проводил, где начиналась нужная ей улица.