Майя Фролова - Современная девочка

— Говорите, Клара, — подтолкнул ее голос следователя. — Расскажите все, с самого начала. О компашке, об Игоре Мищенко, о их взаимоотношениях с Никой Макиенко.

— Никаких взаимоотношений с Никой у него не было. Она ни при чем. Только я… — Начав говорить, Клара уже боялась остановиться, боялась того, что будет, когда она закончит. Она рассказала о первой встрече на озере, о фальшивом «дне рождения» у Лены, о том, как она в первый раз напилась и было ей ужасно, отвратительно…

Все выжидательно смотрели на Клару. А Клара, которой становилось легче от собственной откровенности, не щадя себя, подробно рассказывала о том роковом дне.

— Нику в лес заманила я. Игорь просил и Рябов. Я же верила, что это любовь… Я же не знала, что у него оружие… — Клара вдруг разревелась, потоки слез затопили ее маленькое лицо. Она ловила их пальцами, размазывала по щекам, а они лились и лились. Платка у Клары не было, она стояла беспомощная, готовая поднять подол и вытереть лицо.

Денис Иванович протянул ей платок, сказал строго:

— Вытрись и успокойся.

— Рябов Алик, а вы знали, что у Мищенко есть оружие? — спросил следователь.

Молчание. Потом из зала:

— Знал. А у кого его сейчас нет?

— Значит, и у вас есть?

— Есть. Трофейный. Выменял на папиросы.

— Где же он?

— В шкафу под барахлом.

— А с собой вы его носите?

— Иногда ношу.

— И стреляли?

— Стрелял. В карьерах за кирпичным заводом.

— Завтра же сдайте в милицию!

Молчание.

— Вы слышали?

— Слышал…

— Продолжайте, Клара.

Она рассказывала, как Рябов и Мищенко попросили позвать Нику, как Ника повела ее на каштановую улицу, как они оказались в лесу, встретились с Аликом и Игорем и разделились на пары, хотя Ника этого не хотела, как потом Алик не пускал ее, Клару, к Нике.

— Ты и сама этого хотела! Липла ко мне, на шею вешалась! — крикнул Алик.

И если Клара еще колебалась, сказать ли все до конца, то теперь колебаться перестала: вот как Рябов дрожит за свою шкуру, готов и ее обгадить.

— Ну что ж, и хотела, я же верила вам! А в Нику стрелял Игорь!

— Врешь! — крикнул Алик; он вскочил с места, размахивая руками. — Не верьте ей!

— Не вру. Мы испугались и убежали, а потом договорились не рассказывать того, что видели.

— Почему? — спросил Денис Иванович.

— Стыдно… — прошептала Клара. «И страшно…» — добавила про себя.

— А вам, Рябов, тоже стыдно?

— Я друзей не выдаю! — вызывающе крикнул Алик.

— Ну что ж, вы будете привлечены к делу не как свидетель и не как друг, а как сообщник, — вежливо вставил следователь.

— А я что? Я с ним и не дружил. Вместе в компашке валандались. У меня с Сопенко и то больше общего. Правда, Сопа? — сбавил тон Рябов.

Но Сопенко промолчал, даже не оглянулся на этот жалкий голос.

— Клара, почему такое могло случиться? — спросил Денис Иванович очень горько.

— Мне хотелось быть современной девочкой…

В зале хлюпнул смешок и замер.

— А что это — современная девочка, ты хорошо знаешь? Объясни нам!

Клара стояла молча, в голове мелькали какие-то обрывки жалких фраз, не раз слышанных от Игоря, от Алика: «раскованность», «широта взглядов»… «пей, веселись, такой вот турнепс!»… Любая из этих фраз прозвучит жалко, фальшиво, снова вызовет смех.

— Сказать-то тебе и нечего! Иди, Клара, садись…

Больше Клару не спрашивали. Она сошла со сцены, но идти на свое место, рядом с Рябовым, побоялась. Кто-то подвинулся и дал ей местечко в первом ряду.

Денис Иванович не пошел к трибуне. Стал у края сцены, и его тихий, но четкий голос достигал самых дальних закоулков за колонной:

— Мне тяжело… Перед вами выступала моя дочь Клара… Я тоже просмотрел. Трудно. Много дел, мало времени. Верилось, что вы понимаете, что вы справляетесь сами: ведь вы — это современные мальчики и девочки, привыкшие к трудностям, среди вас есть воевавшие на фронте…

Клара хотела быть современной девочкой. Что же это значит — быть современным? Посещать модные кинофильмы, подражать артистам, демонстрирующим чуждую нам жизнь и нравы, модно одеваться? Это все внешнее, мелочи, они ничего не решают. Может быть, пить, гулять? Нет, это просто ведет к распущенности, вырождению человеческой личности. Быть современным всегда, во все времена — это быть сознательной частицей своего народа, думать в первую очередь о своем долге, а потом о своих нуждах и потребностях. Что же можете вы, школьники? Очень многое, выполнять все комсомольские поручения, стремиться приобрести максимум знаний, чувствовать себя ответственными за все, что происходит вокруг вас. Поэтому все ответственны за то, что случилось с Никой Макиенко.

Разве вы не видели, чем занимается Мищенко? Не видели, что Рябов способствует его грязным делишкам? Так чего же ждала комсомольская организация? Преступления, которое в конце концов совершилось? Так называемая компашка распалась, но ее плоды — вот они, живучи и действенны. Жизнь — это закономерный процесс. И преступление, совершенное Мищенко, — тоже закономерность, подготовленная паразитическим образом его жизни. Мищенко случайно не убил, а мог убить, морально он был готов к этому, к насилию и убийству. И не только к этому. К самому страшному — к измене Родине во имя спасения своей шкуры. Своим гнусным поведением он принес вреда больше, чем самая дерзкая бандеровская диверсия. Вот. — Денис Иванович достал плакат, развернул: — Каждый его подлый шаг зафиксирован, ему дана достойная оценка, наши враги не так глупы, как иногда пытаются их представить. Малейший наш промах — их победа, а вывод у них всегда один: смерть Советской власти! Вот он «образ советского комсомольца» Игоря Мищенко — показывают враги простым людям. Фотографии подлинны, факты — упрямая вещь. А Рябов был бы лучше на его месте?

Враги не расскажут людям о Зое Космодемьянской, о молодогвардейцах, о тех комсомольцах, коммунистах из местного населения, кто борется за Советскую власть, выступает против бандитов. Нет, они потянут на плакат наши ошибки, подхватят и размножат такие вот гнусности и сунут каждому в глаза: мол, не верьте Советской власти.

Мы здесь говорили о современности. Современность — это способность духовно подняться на уровень проблем времени. Проблем у нас, как видите, много, и самых сложных, требующих и вашего серьезного участия. Обогащайтесь знаниями, растите духовно, будьте воистину современными!

А Мищенко предстанет перед судом, ответит за свои преступления. И он, и его родители…

Денис Иванович постоял в напряженной тишине, перебирая в памяти, не забыл ли чего еще сказать, такого наболевшего, скопившегося в душе самой горькой горечью…

На сцену из зала быстро прошел Штукин.

— Извините, что без приглашения. Но не могу быть равнодушным. И считаю себя тоже ответственным за все происходящее. Как коммунист, как отец Лены. Вначале я не хотел, чтоб здесь узнали о судьбе Лены. Но теперь вижу — это неверно. Пусть горький пример моей Лены послужит вам уроком. Она была в некотором роде вдохновителем компашки, это привело… — он поискал слова, потом сказал прямо, жестко: — Лена родила сына… Вы поражены, встревожены? А почему? Ведь рождение человека — это не стыд, это радость. И все-таки то, что должно быть радостным, естественным, может стать горечью и трагедией. Чтоб вырастить человека, нужно очень много. И прежде всего — зрелость, потому что это большая ответственность. И сейчас в моем сердце горячая боль! За Лену… За всех вас… Юноша, мужчина — какие благородные понятия. А тот, кто обесчестил мою дочь? Нет, это не устаревшее слово — обесчестил, оно современно так же, как и современная подлость. Кто же он, спрятавшийся от ответственности, совершивший самую гнусную гнусность? Какими словами определить его поведение? Сами подумайте, сами определите. После всего, что вы узнали сегодня, что говорилось здесь, вам есть о чем подумать.