Юрий Селенский - Срочно меняется квартира

— А что за пристойное учреждение? Казино для азартных игр?

— Что это, похоже на меня? Меня темные забавы не интересуют. Я слишком дорожу своей свободой и гражданством. Вполне солидное учреждение, но не имеющее счета в банке. Счет мой! Личный. Положу подходящий оклад.

— Спасибо! — отказалась Рита вежливо. — Я тоже люблю честные доходы.

— Из частных рук, — ядовито уточнил он. — Тогда какая разница из чьих? Мои надежнее…

— Я зарабатываю хлеб своим трудом!

— Не отрицаю. Но ты постоянно рискуешь. Рано или поздно финотдел пронюхает и…

— Что — и? Накатит штраф? Обложит налогом? Начнет следить? На штраф и налоги я уже заработала, а с твоим учреждением угодишь в места с суровым климатом.

— Со мной не угодишь, — пообещал Аншеф убеждающим баритоном. — Я законы знаю лучше Генерального прокурора. Все замешано на чистейших дрожжах. Забота о нуждах трудящихся — дело не подсудное…

— Возьми в управляющие мужчину. Надежнее.

— Смотри, Ритуля, пожалеешь. Найду кадру лет девятнадцати. Гимназисточку. Выпускницу с искоркой любопытства в глазах. Приревнуешь?

Рита на пути в кухню уже заметила, какую она допустила оплошность с дверью, и лихорадочно соображала, как исправить положение. В ее глазах тоже появились искорки, но иного свойства. «Великое дело, — подумала она, — что в моей квартире ванна отделена от туалета».

— Пока я готовлю ужин, прими ванну, — вдруг предложила Рита.

— Спасибо! — добродушно отозвался гость. — В моих правилах принимать ванну до свидания. Могу достать прекрасный импортный состав. Пена бесподобной белизны, как снег на вершине Эвереста.

— Я хочу видеть тебя в ванне, — настаивала Рита кокетливо.

— Увидишь позже… Постой, а что это за сиротский портфельчик? Вон там, в передней? В таком портфеле солдат Швейк портянки в стирку носил. Чем-то он мне знаком?

— А, пустяк! Племянник оставил. — Искорки исчезли из глаз Риты. — Такой растяпа. Всегда забывает свои вещи.

Сева, с вниманием вслушивавшийся в разговор, обмер и втянул голову в плечи. Его портфель был знаком шефу не хуже, чем он сам. И Севе был обещан, в порядке премии, новый портфель, достойный представительности агента.

— Племянник, говоришь? — задумчиво переспросил Аншеф. — Такой рослый мальчик? Синеглазый, белозубый, всегда приветливый? Любопытно. Давно он был у тебя?

— Заходил днем после школы… — Гениальная догадка озарила вдруг прическу, а заодно и голову Риты. — Ах, этот портфель? Действительно, какая дрянь. Это не Борькин. А, вспомнила! Недавно ко мне заходил какой-то страховой агент. Замучил болтовней и предложениями застраховать имущество. Еле выпроводила…

— Страховой агент? — сказал Аншеф баритоном, переходящим в бас. — Такой рослый мальчик? Синеглазый, белозубый, очень приветливый?

— Кажется. Впрочем, я не присматривалась, но болтун ужасный…

— Вы, кажется, чем-то смущены, Рита? Стоит ли, право? Такой пустяк — агент. Он не уверял, что не страхуется только любовь и одиночество?

— Бог его знает, что он молол. Что-то про упрощенно-смешанное страхование.

— А был ли мальчик-то? — Аншеф спросил это сокрушенным шепотом. — Может, портфельчик сам зашел и скромно притулился в уголке?

— Мишель! — сказала Рита строго. — Вы не у жены. К чему эти намеки?

— Нет, нет! — поспешно согласился Мишель. — Пока не у жены. Пока у невесты, которой доверяю беспредельно…

— Ну, заходил на минуту какой-то агент. Оставил портфель. Что из этого?

— Ах, Ритуля, портфельчик очень знакомый. Один мой служащий ходит с таким. Собственно, он у меня на полставке, совместитель. А так он — страховой агент. Не думал, что он растяпа. Мне нужны бдительные люди. Ну да ерунда. Подождем. Вернется же он за портфелем, если забыл? А может, и нет? Что там в портфеле-то? Страховые полисы и обгрызенный бутерброд с брынзой.

— Он куда-то сразу заспешил. Кажется, на такси…

— Вряд ли. Вряд ли. Он за трешницу обгоняет бегом любое такси на первом километре…

— Бог знает, о чем ты говоришь, Мишель! Пойдем ужинать. Я припасла бутылочку муската.

Слушая этот диалог, Сева сидел на унитазе, гордый и независимый, как лев в зверинце. Обида терзала его. Но он не показывал вида. Да и перед кем было показывать. Журча, струилась вода в бачке, трещала яичница на сковородке, зазвенели рюмки, вновь водворенные на стол. И именно их мелодичный звон переполнил чашу терпения. «Сейчас дам плечом в дверь, — решил Сева, — и будь что будет. Свинья полосатая. Он уж меня своим сотрудником счел. Я те дам — совместитель…»

Рита, тем временем бегая меж кухней и столом, уже отомкнула злосчастную щеколду, и путь к отступлению был свободен. «Нет, лучше смыться незамеченным, — передумал Сева, — а с ней я потом объяснюсь».

И вдруг серенькая, будничная мыслишка ужалила гордого и независимого: «А в чем объясняться? Выбор сделан: меня — в гальюн, а его — за стол. Меня за дверь, а его в свои объятия? О, чертовы бабы!»

От обиды, ревности и еще чего-то у него мгновенно вспотела левая нога. Может быть, впервые Сева усомнился в том, что он — однолюб. Ему так захотелось, чтобы где-то только его одного ждала девушка, вдова, женщина, хоть чертова бабушка, но его… Эта мучительная мысль была нарушена грохотом и извержением воды в унитазе. «А, проклятая механика, — прошипел Сева, отряхая мокрые штаны, — как я задел этот рычажок? Он же сбоку… Все одно к одному…» Но дело было сделано.

— Чудеса продолжаются! — заметил Аншеф насмешливо. — Был мальчик-то! Был! Хороший. Воспитанный, как котик: сходил и лапкой, лапкой за собой…

Три гигантских скачка, и он был у двери туалета.

Рита полетела за ним ласточкой, у которой разрушают гнездо. Но вместо жалостного крика у ласточки оказался противно-визгливый, какой-то ржавый голос:

— Он вор, этот агент! Вор! Он обманул меня и спрятался в туалете. Проверьте, Мишель, все ли цело на вешалке?

— Не верещи, голубка! — приказал Мишель строго и тронул дверь плечом. Щеколдочка с внутренней стороны держала дверь прочно.

— Прошу вас! — в голосе Аншефа звучали хрустальные нотки радости по поводу неожиданной встречи. — Прошу! Вы же, естественно, не станете приглашать нас? Да и тесновато нам будет в вашем убежище. Выходите. Я не стану звонить в милицию. Как и вы, я не ищу общений с этой организацией…

Все чудеса на свете кончаются серо и буднично. Сева поразмыслил секунду, отряхнул еще раз подмоченные неожиданным извержением брюки и вышел.

Будь в руках у Риты топор, автомат или дубина, он бы не так удивился. То, что отразилось в зеркале души его любимой, было похуже топора. Это был неподдельный испуг и отвращение. На него смотрела незнакомая и возмущенная женщина, которая вдруг обнаружила в своей квартире подозрительного типа.