Юрий Селенский - Срочно меняется квартира

— Так, так! — покорно согласилась уставшая среднеравновеликая. — Дай мне отдохнуть. И сверши, пожалуйста, еще одно чудо — ляг и отдохни сам!

Маржаретти с сожалением посмотрел на жену и проворчал себе под нос: «Нет, Наташка определенно права, считая, что ее бабка — старуха». И вслух вопросил:

— Клавдия, ты что, начинаешь стареть?

— Твой обожаемый Лев Толстой, — ответила начавшая стареть, — тоже считал, что старик должен быть старым.

— Э, это он имел в виду совсем другое. Тебе этого не понять. Итак, за дела! Я начинаю работу над своим новым номером. Хватит глотать шпаги или протыкать ими непорочных дев. Надо создать парапсихологический иллюзион. Номер веселый, добрый и мудрый. У меня подрастают великолепные помощники. Если я не успею его завершить, они доведут дело до конца.

И помощники явились. Детский барабан, висевший на стене, заиграл марш «Парад-алле».

— Так, так, проходите, друзья мои! Витя, ты не помнишь, где начинал бороться русский богатырь Иван Поддубный?

— Иван Максимович Поддубный начинал бороться в убогом провинциальном цирке Бескаравайного.

— Очень хорошо. Правильно. А не вспомнишь ли ты, чему равняется синус квадрата альфы плюс косинус квадрата альфы?

— Единице, — бойко доложил Витя.

— Молодец! А теперь, дети, я вам разоблачу один секрет. Санжировщиками или ручниками в нашем деле называют мастеров мелких фокусов.

— Вот шарик на моей ладони. Где он сейчас окажется?

— Роман Романович, не надо разоблачать секрета, — сказал Витя, вынимая из своего кармана точно такой же шарик, что лежал на ладони фокусника, — мы уже поняли, как выполняется эта манипуляция. Вы лучше объясните нам…

Черный ворон слетел с жерди, сел на голову старого Романа и долбанул его по темени огромным, как лом, клювом. Ворон сказал отчетливо: «Ты, кажется, начинаешь стареть!»

— А вот и нет! — воскликнул фокусник с задором. — Просто я провел моих помощников за нос. Я позволил им заметить технику исполнения. А что в твоем кармане, Женя?

— В моем кармане белая плюшевая мышь. У нее одно ухо оторвано.

— Давай ее сюда.

Женя полез в карман и вытаращил глаза.

— А ее, а она, а я… Она только что была в моем кармане. Роман Романович, это нечестно. Я сам ее держал за хвост минуту назад.

— Витя, доставай мышь.

— У меня нет мыши, — Витя схватился за карман и, ужасно удивленный, выволок белую плюшевую мышь.

— Женя, посмотри. Где ты нашел оторванное ухо?

Юные маги и чародеи стояли, понурив головы.

— Не огорчайтесь, друзья мои, — ободрил их старый маг. — Любой опыт человеческой деятельности теряет смысл, если его не совершенствовать.

— У меня есть одна затея. Мы подготовим новый, очень смешной номер. Но прежде… прежде… Одну минуту, ребятки. Я, кажется, не готов к занятиям… Я присяду на диван, на одну минуту. Что-то не так все происходит. Так плохо со мной ни разу не было. Извините…

Вот и все, что успел сказать Роман Романович Гордеев — Маржаретти. Он не сел, он рухнул на диван.

Через минуту заливались телефоны, где-то кто-то записывал адрес, огрызался шофер и говорил, что он не поедет на вызов со спущенным скатом, вразвалочку шел к машине врач, перешучиваясь с молоденькой сестрой.

Потом машина, на которой было написано «Скорая помощь», стояла у светофора, пропуская перед собой машины, на которых было написано: «Медицинская служба», «Медицинская помощь», «Специальная», «Оперативная», машины с красными и синими крестами и еще множество машин, на которых пока еще ничего не написали. Юные маги и чародеи мчались, обгоняя все машины, бегом в ближайшую больницу. Сердобольные соседи пришли на помощь Клавдии Ивановне — жизнь шла своим чередом, не замечая ни равнозначных, ни равновеликих. У нее свои законы, которых не может изменить ни один волшебник.

Оставив Севу если не в отчаянном, то в трагикомическом положении, полюбопытствуем, как он со свойственной ему предприимчивостью вышел из него? Во-первых, он попытался перочинным ножичком отодвинуть щеколдочку, но его ковыряния не принесли успеха. Проще было навалиться на дверь плечом и сорвать этот несчастный игрушечный шпингалетик. У Севы хватило бы сил и на то, чтобы вынести дверь вместе с проемом и косяками и вылететь пулей — напрямую, на улицу, на волю, хоть в Заполярье, — только бы не пребывать в этом молчаливом, ничего доброго не предвещавшем одиночестве. И Сева стал выжидать момента. Он также надеялся, что Рита смекнет, в чем дело, и тайно вызволит его из неволи.

В скверных предчувствиях он сел на унитаз и по мере возможности принял независимую позу. «Сижу, как король на именинах», — невесело пошутил он про себя. А вообще ему было не до шуток. Характер Аншефа Сева знал. Тяжесть руки и хватку — тоже. Шанс на то, что он не заглянет в его скромное уединение, был ненадежен, и король на всякий случай закрыл дверь с внутренней стороны.

«Да-с, — резюмировал положение Сева, — ну, Рио-Рита, погоди, придет час расплаты…»

А Рита все душила поцелуями своего нового гостя, прислушиваясь, скоро ли щелкнет замок на входной двери. Наконец гостю надоели бурные объятия, да и Рита боялась перестараться и тем вызвать ненужные подозрения. Она пошла на кухню за кофейником. Гость, благодушно рассказывая городские сплетни, последовал за ней следом.

«Сейчас, сволочь, будет пить приготовленный для меня мускат и прихлебывать растворимым кофе, — безрадостно отметил Сева. — А кофе доставал я. Где правда в жизни? Сейчас выйду, чтобы она вылупила глаза, и скажу: «Первая смена — свободна. Вторая — выходи строиться на ужин!»

Делать этого Булочка не стал. «Пошлая шутка, — Сева откинулся поудобнее на своем троне, — лучше выйти и сказать: Аншеф, пока вы здесь резвитесь, я загляну к вашей жене. Тоже небось не теряется в ваше отсутствие?» Но и этого он не сделал по той причине, что к шефу его и на порог не пускали. Все деловые свидания велись в нейтральных местах вроде кафе и баров. А по телефону ему еще ни разу не ответил женский голос. Трубку он всегда брал сам. Тут, к великому огорчению, Сева вспомнил, что и телефон-то у Аншефа безадресный, не указанный в справочнике.

Мысли Севы под журчание воды в бачке потекли в ином направлении. «А может, и впрямь Рита его жена? Тогда и вовсе — дрянь. Одно дело — общая крестница, другое — жена! А, черт, нахлебаешься с ними приключений. А как она может быть чьей-то женой? Она же гирей мне на шею висла — женись! В дугу сгибала, «Ладу» обещала… О жизнь! Развод, свод, перевод, съезд, разъезд — все может быть в жизни эмансипированной женщины!»

— Слушай, Ритуля, в ближайшем будущем в моих железных руках будет трехкомнатная квартира. В ней я предполагаю открыть вполне пристойное учреждение. Бросай свои грошовые забавы с модницами. Идя работать ко мне управляющей!