Аркадий Чернышевич - Затор на двадцатом

— Порядком. Я думал, ты совсем не придешь.

— Я с поля, Андрюша. Со Стефой задержалась, трактор наш что-то закапризничал. Где ты был вчера? Я тебя всю ночь ожидала…

Андрей хотел прижать ее к себе, но она решительно отвернулась.

— Почему ты не пришел вчера? — упрямо повторила она вопрос.

— Я на правлении был, Катя! Бригадир приехал. Сегодня ему бригаду сдавал… Завтра в Минск еду, экзамены держать… Попрощаться пришел.

— А-а-а… — испуганно протянула она. — Попрощаться. Значит, попрощаться навсегда. Вот какой ты!

Она повернулась и медленно зашагала по тропинке. Андрей бросился за нею:

— Катя, любимая! Не навсегда!.. Я же заочно буду учиться! Учиться и работать!

Она нехотя остановилась.

— Слышишь, Катенька! Сдам экзамены и через две недели вернусь! И работать буду в своем колхозе.

— Правда? Это правда, Андрюша? — все еще не веря, спрашивала она.

— Ну конечно, глупенькая! — воскликнул Андрей.

Катя обвила руками его шею, и все ее маленькое тело задрожало от глухих рыданий.

— Катя, милая… Ну чего ты плачешь?.. Успокойся, Катенька…

Андрей не умел успокаивать словами. Он гладил ее волосы, плечи, целовал мокрое от слез лицо. Она, уткнувшись головой в его грудь, плакала горько, как маленький ребенок, стараясь удержать рыдания, но плечи ее все еще вздрагивали.

— Андрюша, дитятко горькое, — шептала она. — Если бы ты… знал. Я думала… Стефка…

Эти слова она повторяла без конца. Андрей не знал, о чем она хочет рассказать, и теперь даже не думал расспрашивать об этом. Он ждал, пока она успокоится.

В этот момент блеснула яркая, как пламя, молния, и вблизи, над самым лесом, загремел оглушительный гром. Катя вздрогнула и всем телом прижалась к Андрею. Она сразу перестала плакать и прошептала:

— Гроза, Андрюша…

Андрей взглянул на небо: черная туча висела почти над ними.

Дождь догнал их уже в деревне.

Только дома, лежа в постели, Андрей задумался над тем, что хотела ему сказать Катя.

Андрей сидел в вагоне пригородного поезда, который медленно двигался от станции к станции. Людей было немного. Почти половина скамеек пустовала. Недалеко от Андрея сидела молодая женщина и читала книгу.

Андрей с любопытством наблюдал за пассажирами и старался угадать, где кто работает, о чем думает, что беспокоит того или иного человека.

Он похудел за десять дней, но глаза блестели ярче. Он выдержал экзамены и был зачислен на заочное отделение политехнического института. Есть чем похвалиться дома! А разве не обрадуется Катя? Так хотелось ему увидеть ее!.. Он вспоминал теперь, что когда на улице в Минске встречалась девушка, чуть похожая на Катю, он смотрел ей вслед. Ему хотелось догнать и еще раз взглянуть на нее. Андрей почувствовал, что полюбил Катю еще сильнее, что больше никогда никого так не полюбит.

Смеркалось. Вдруг под потолком блеснули лампочки, поезд пошел тише и остановился. Женщина закрыла книгу и вышла. Не успела она закрыть дверь, как в вагон вошел молодой человек в военном костюме, кожаной фуражке и с сумкой на плечах. За ним появился второй — с небольшим чемоданом, в новом плаще, но без шапки. Оба сели напротив Андрея. Он сначала не обращал на них внимания, но, услышав, что кто-то из них назвал МТС, где работала Катя, прислушался к их беседе.

— Знаю, я там работал старшим механиком, — говорил тот, что в военном костюме. — А ты?

— Меня назначили старшим агрономом. Какие там условия, интересно? Вы же там работали? — спрашивал второй.

— Условия! — механик засмеялся. — Условия зависят от самого себя.

Непонятно почему, Андрей сразу возненавидел этого человека. И его военный костюм, который, кстати, очень подходил его стройной фигуре, и кожаную фуражку, и сумку.

— Как это от самого? — спросил агроном. — А если там квартиры нет, что ж тогда от меня зависит?

— Квартира — глупости. Ты хлопец молодой и видный, — он оглядел агронома так, словно тот был предназначен на продажу. Андрею даже показалось, что он скажет: «Покажи зубы». — Такому хлопцу еще о квартире думать! — сказал насмешливо механик.

— Я вас не понимаю, — удивленно ответил агроном.

Андрею стало еще более неприятно, что механик говорит агроному «ты», а агроном отвечает приветливым «вы».

— Дитятко горькое! Не знаешь, что делать! Прижениться надо! Тогда будет квартира, жена, харчи, все, что надо такому молодому, как ты.

У Андрея потемнело в глазах и, казалось, оборвалось сердце. Он побледнел как полотно. «Дитятко горькое… Это же Катины слова… Вот откуда они у нее…»

— Как это прижениться? — не понял агроном.

— Очень просто! Там много красивых девчат. Есть такие трактористочки, что пальцы оближешь. Выбрать надо хорошенькую, однако с условием, чтоб у нее была корова, хата, одним словом — хозяйство. А зарабатывают они хорошо. Вот на такой и надо прижениться на некоторое время.

Агроном с отвращением посмотрел на этого мерзавца, а Андрей был готов броситься с кулаками.

— Я когда работал там год назад, то приженился на одной, — хвалился механик.

— У меня есть жена и дети, — зло ответил агроном.

— Дитятко горькое! Тем лучше! Пусть живут, где жили, а ты приженись. Моя была хорошенькая девушка, как огонек! А фигура, а личико! Месяца два с нею жил, потом жена написала, что приедет, — я ее и бросил, а сам вот сюда перевелся. А теперь жену снова к тестю отправил и недели две назад хотел ту трактористочку взять на некоторое время. Поехал к ней, а она мне по морде съездила.

— Отказала? — пренебрежительно спросил агроном.

— Совсем отшила. Вероятно, другой есть.

Андрей не почувствовал бы такой муки, если бы его поставили голыми ногами на огонь. В нем все внутри кипело, горело лицо. Он смотрел перед собой и ничего не видел. «Катя, Катя, Катя, это Катя», — звучало в его ушах.

Тем временем поезд пошел тише и вскоре остановился.

— Как быстро! — сказал механик и встал. — Вот тут мне сходить. До нашей МТС три километра.

Он протянул на прощание агроному руку, но тот отвернулся к окну, словно не замечая ее.

— Эх, дитятко горькое! На совещании встретимся.

Андрею хотелось выбросить его из вагона, но тот важно, медленно направился к двери.

— Видели? — спросил агроном у Андрея, когда механик вышел.

Андрей только кивнул, чувствуя, что говорить ему тяжело.

— Скотина! — продолжал агроном. — Хуже. Слова такого не найдешь. А наверное, считается неплохим работником. — Агроном пожал плечами. — Странно! Есть еще среди нас такие люди. Гады, а не люди! А слышали, что он сказал: на совещании встретимся. И видимо, действительно встретимся. Мы с ними сидим, ходим, разговариваем, порою едим и пьем, работаем в одном учреждении. Еще хуже: даже дружим, считаем всё нормальным, пока такой гад не затронет тебя самого. Тогда возмущаемся… А их по морде надо бить, как та трактористка. Наверное, испортил девушке жизнь.