Александр Золототрубов - След торпеды

— А такое было… Понимаете, я сидела за камнями и дрожала. Я наблюдала за фашистами. Один из них, ударив раненого прикладом, спросил, кто из них командир. Раненый сказал, что он — матрос, а командир погиб вместе с кораблем. Тогда гитлеровцы спросили мичмана: «Ты есть коммунист?» — «Никс коммунист», — ответил мичман. Немец в кожаной куртке без погон сказал: «Расстрелять». Тот самый немец, который ударил раненого, вскинул автомат. Я ждала, что сейчас раздадутся выстрелы, но тут во всю глотку заорал мичман: «Он командир!» Немецкий офицер подошел к мичману, развязал ему руки и, улыбаясь, похлопал его по щеке: «Ты гут, матрос. Тебья сохраняй жизнь… Ты карош!»

Видели бы в этот миг лицо командира! Оно было желтым, как у мертвеца. Он весь напрягся, встал на ноги и хотел ударить мичмана, но тот отпрянул в сторону. И тогда случилось самое страшное… — Фекла Васильевна передохнула. — У меня аж ноги обмякли. Фашист дал мичману пистолет и велел убить командира.

— И он убил его?

— Убил, — с дрожью в голосе сказала женщина. — Убил! Фашист похвалил его: «Корошо, матрос. Красный командир капут…» Потом подводная лодка ушла. Фашисты забрали с собой и мичмана.

Фекла Васильевна умолкла. Молчал и полковник.

— А вы уверены, что это тот самый мичман? Ведь прошло много лет.

— У него на левой руке нет мизинца. Я это заметила еще тогда, когда мы несли раненого. Звали его Юрием. Это я тоже запомнила. Он не раз был в порту, получал у нас рыбу. Нет, я не ошиблась. Его надо арестовать.

— А может, это не он? — после долгих размышлений спросил полковник милиции.

Сам он человек бывалый, тоже когда-то служил на военном флоте, плавал на рыболовецком сейнере. И все же… Столько лет прошло, и вдруг такая штука получается. Феклу Васильевну, однако, его вопрос задел за живое. Она не то что обиделась, но удивилась, почему ей не верят. Ведь не один день наблюдала за этим человеком. Узнала, что плавает на «Ките» у Петра Кузьмича Капицы, что долгое время квартировал у Аси Ковшовой, с которой Фекла Васильевна целый год работала вместе в цехе копчения. Разве этого мало?

— Может, и нет, — полковник достал из кармана блокнот и стал что-то писать. — А с Ковшовой вы не беседовали?

— Еще как! — Фекла Васильевна махнула рукой. — У них вроде любовь…

Полковник улыбнулся, похвалил ее, что пришла к нему, а потом спросил: кто же был тем командиром, которого убил мичман? То, что он офицер, еще ничего не проясняет.

— Я же говорила: командир корабля. Это можно узнать! Земля ему пухом… — Фекла Васильевна приложила ладонь к глазам. — На другой день на тральщике вернулась моя мама. Мы похоронили офицера и дедушку. В одной могиле.

Долго молчал начальник милиции. Фекла Васильевна сидела, опустив голову, и тоже молчала. Потом полковник еще раз поблагодарил ее, сказал, что свяжется с нужными людьми, и строго предупредил:

— Вы, пожалуйста, никому не говорите, что были в милиции.

В тот поздний вечер капитан 1-го ранга Егоров долго разговаривал с полковником милиции. Они уточнили, что мичманом был Коршун.

Капитан 1-го ранга Егоров еще раз вчитался в текст расшифрованной радиограммы. Коршун сообщал Ястребу о том, что «Дельфина» засекли «рыбаки». Но ему удалось отвести подозрения. Тут, кажется, Егорову все ясно: обычный доклад агента своему шефу, и ничего в этом докладе нет непонятного. Дельфин — это подводная лодка, и Тарасов поступил разумно, подтвердив версию Коршуна, что старпом видел не перископ подводной лодки, а чайку, сидевшую на воде и вспорхнувшую от лучей прожектора. Да, пока все идет строго по задуманному плану. Но вот эти строки радиограммы: «Намечается приезд объекта на восемнадцатое августа» — насторожили Егорова. Когда он сопоставил этот текст с текстом радиограммы в адрес Розалии, которая живет в Риге, то и там есть это восемнадцатое августа. Загадка… Коршун просил Дельфина быть готовым, квадрат — прежний. Ну, тут все ясно: Коршун ждет подводную лодку на восемнадцатое августа, квадрат прежний, стало быть, остров Баклан или Северный, скорее всего, последний, поскольку он расположен неподалеку от сухопутной границы.

Егоров подошел к столу, полистал календарь. В резерве есть тринадцать дней. Только тринадцать. Он не сомневался в том, что Коршун задумал что-то весьма серьезное, иначе Ястреб не дал бы так скоро своего согласия, а тот ответил, что Дельфин будет на месте. Но где точно? Егоров пригласил к себе Игнатова и задал ему этот вопрос. Майор тут же ответил:

— Может быть, семь дробь пятнадцать?

Егоров это отверг: вряд ли Коршун будет радировать из своего укрытия. Тут что-то другое. А Дельфин — это субмарина, в этом он ничуть не сомневается. Она где-то бродит на глубине и ждет подходящего момента.

— Не уверен, что так, но думаю, не последняя роль здесь отводится и иностранному рыболовецкому траулеру. Не зря же он крутится неподалеку от острова Баклан. Не так ли? И не случайно лодку засекли рыбаки «Кита». Впрочем, возможно, и не ее. — Капитан 1-го ранга сел в кресло. — Я вчера был у генерала, и он сказал, что на Северный флот прибыла новейшая атомная подводная лодка. Есть сведения, что одна иностранная разведка очень заинтересовалась ею. На этой лодке находится один из конструкторов капитан-лейтенант инженер Степан Петрович Капица.

— Сын капитана траулера «Кит»? — удивился Игнатов.

— Он самый. Не исключено, что Коршун охотится за ним. Такое предположение высказал и Тарасов. — Егоров встал, заходил по кабинету. — Свяжитесь с Громовым, возможно, что-либо заметили в ту ночь сторожевые пограничные корабли.

Майор спросил:

— Вас, видно, интересует субмарина?

Капитан 1-го ранга посмотрел на Игнатова с укором:

— Вам, разумеется, может показаться мой интерес к подводной лодке излишне дотошным. Не так ли? И неудивительно. У нас с вами одна цель, но пути подхода к ней различны. Если сказать, что меня волнует подводная лодка и только она, это было бы неточно. Меня интересует все, что относится к Коршуну…

И тут Егоров признался, что его озадачивает Тарасов. Сможет ли наладить свои отношения с Коршуном? Не даст ли себя раскрыть? Конечно, в прошлом матрос Военно-Морского Флота, он неплохо знает свое дело, однако плавать под началом Петра Кузьмича Капицы, старого морского волка, не так-то легко, и важно не допустить промашки. Тарасова готовил Игнатов, и теперь, глядя на Егорова, он сказал:

— Ермаков на похвалу скуп. И если он сообщил, что наш подопечный вошел в свою роль и играет ее убедительно, то можно этому верить. Во всяком случае, с Коршуном Тарасов подружился.

— А какие у Коршуна связи с матерью Лены Ковшовой? — вдруг спросил Егоров.

Игнатов задумался. Он знал от Ермакова о том, что мать девушки уехала на Кубань к сестре. Вот и все.