Кирилл Столяров - Разные люди

— Зоинька, будь добра, посиди пока в нашем скверике, — попросил Тихий. — А я мигом побреюсь и буду готов к культпоходу в «Славянский базар». Так получится быстрее.

— Хорошо, Гошенька.

Прыгая через две ступеньки на третью и бренча болтавшейся на пальце связкой ключей, он одним духом поднялся наверх, но, к несказанной досаде, не смог беспрепятственно попасть в свою квартиру: ключ поворачивался в замочной скважине, а дверь упорно не поддавалась.

«Что за чертовщина?! — про себя возмутился Тихий. — Значит, Барухины заперлись на крючок?! С чего бы это? Должно быть, неспроста! Барухин как ни в чем не бывало сводит баланс в похоронной конторе, а тем временем жена с дочкой по его поручению проводят самочинный обыск у меня в комнате? Ах подлецы!»

Он нажал на кнопку звонка и в тот же миг что есть силы забарабанил ногой в дверь. У него на языке вертелись едкие, как кислота, слова, которые он собирался бросить в лицо Веронике Францевне без каких-либо скидок на пол и возраст. Нет, всякому терпению рано или поздно приходит конец!

За дверью послышался топот грузных ног, и вместо Вероники Францевны перед Тихим предстал сам бухгалтер Барухин в измытаренном виде: распахнутая на груди сорочка была кое-как заправлена в брюки, довоенного фасона помочи свисали ниже колен, руки тряслись, а набрякшие от слез глаза покраснели и превратились в узкие щелочки.

— В чем дело? — неприязненно спросил Тихий.

— Извините, Георгий Александрович! — рыдающим голосом проревел Барухин, раскачиваясь из стороны в сторону, словно в ритуальном танце. — Ради всего святого! Эы, эы, эы! Бес меня попутал, подтолкнул на черное дело, а теперь я — эы, эы, эы! — расплачиваюсь за него! Готов денно и нощно биться головой об стену, только бы вы извинили меня, мерзавца! Эы, эы!

Тихому стало не по себе. Если злобно-настороженный Барухин вызывал у него гадливое презрение, то юродствующий Барухин был беспредельно омерзителен. В характере Барухина необоримая тяга к подлости удивительным образом уживалась с мнительностью, и приступы слезливого раскаяния в содеянном против Тихого свидетельствовали не об угрызениях совести, а лишь о гипертрофированной приверженности к суеверию. Когда в семье Барухиных случались неприятности, он истолковывал их как следствие заклятий Тихого и униженно молил его о прощении, а как только все приходило в норму — с удвоенной энергией строчил анонимки во всевозможные адреса.

— В чем дело? — Тихий повторил свой вопрос, но уже с другим подтекстом, и протянул руку, чтобы отстранить Барухина, загораживавшего вход в квартиру.

— Горе! — возопил Барухин, пятясь назад. — Эы, эы! Беда к нам пришла!

— Какая беда?

— Верунчик! Эы, эы! — Барухин уткнулся в угол и заголосил по-бабьи, с воем и причитаниями. — Лебедушка моя белая! Эы, эы! Что с нами будет?! Эы, эы! Как я наказан! Почему это произошло с ней, а не со мной?! Эы, эы!

Тихий буквально остолбенел от барухинского подвывания.

— Ночью Верунчик вдруг зашлась от крика, а под утро… Эы, эы! Ненаглядная моя! — Барухин вздрогнул всем телом и в самом деле с треском стукнулся головой о стену. — Эы, эы!

— Приказала долго жить? — уточнил Тихий, с трудом выговаривая горькие слова.

— Почечные колики — это ужасно! Она кидалась на стеньги кричала как резаная! — продолжал Барухин, утирая слезы рукавом сорочки. — Я чуть не умер от кровоизлияния в мозг! Мы трижды вызывали «скорую». Эы, эы! Верунчику делали уколы, и она, кажется, задремала. Дочка не отходит от нее, а я — эы, эы, эы! — боюсь войти в комнату! Эы, эы!

— Значит, Вероника Францевна жива? — с облегчением спросил Тихий.

— Да-да, а как же! — оторопело ответил Барухин, до которого только сейчас дошел смысл слов Тихого. — Но состояние угрожающее! Эы, эы! Ненаглядная моя!

— Почему же вы не отправили ее в больницу?

— Она не захотела! — Барухин обернулся к Тихому. — А спорить с Верунчиком… Эы, эы! Георгий Александрович, так вы извините меня, мерзавца?

— Э, бросьте! — отмахнулся Тихий. — Нашли время выяснять отношения.

— Ради всего святого! — Барухин закряхтел и с натугой согнул спину в низком поклоне. — Чтобы я был спокоен за лебедушку!

— Может, надо сбегать в аптеку на Неглинку? — предложил Тихий, пытаясь отвязаться от Барухина. — Если что, давайте рецепт, я мигом. А?

— Нет-нет, только снимите заклятие!

— Ладно, так и быть, сниму! Но предупреждаю — в последний раз! — Тихий усмехнулся и прошел к себе в комнату.

Там он в пожарном порядке протер пол и подоконники мокрой тряпкой, убрал со стола грязную посуду, скатал постель и спрятал ее в шкаф, а затем побрился и еще раз умылся. Покончив с уборкой, он по привычке подошел к окну и прислонился лбом к прохладному стеклу. Чай с вареньем сделал свое доброе дело, головная боль прошла, но теперь его мучило другое. Покамест все складывалось так хорошо, что даже страшно задуматься о будущем. Ну, допустим, сегодня он пойдет в «Славянский базар» за Зоин счет, потому что не хочет омрачать их общий праздник, завтра она же заплатит, скажем, за билеты в театр, а дальше? Что будет дальше?.. Вот ведь в чем корень! Вряд ли Зоя согласится изо дня в день сидеть с ним наедине и слушать одни и те же песни. Пройдет неделя, две, три, и все это ей надоест. Что же делать? Что?

Тихий посмотрел вниз и увидел, что к Зое подошла маленькая девочка в малиновой куртке. Девочка о чем-то попросила Зою, а та усадила ее рядом с собой и завязала шнурок на ботинке.

У Тихого потеплело на сердце. Уж кому-кому, а ему-то давным-давно известно, что дети безошибочно чувствуют, кто по-настоящему добр и отзывчив, и обращаются за помощью только к душевным людям. Он распахнул окно и энергично помахал рукой, но Зоя продолжала разговаривать с девочкой и не заметила его.

«Итак, что же мне делать? — размышлял Тихий, нервно покусывая кожу на указательном пальце. — Похоже, придется в самом деле подрядиться в почтальоны, как рекомендовал участковый уполномоченный Новосельцев. Или, может быть, списаться с тем председателем поселкового Совета и, если у них не отпала надобность, оформиться на работу в клуб? Словом, взять и одним махом переиначить все, что называется, от «а» до «я»! А что, в этом есть свой резон. Новую жизнь лучше начинать на новом месте, это аксиома. И на Москве, черт побери, свет клином тоже не сошелся! Интересно знать, как отнесется к этому Зоя? И что посоветуют Яша и мудрый старик Аптекарев?

Тихий выскочил из комнаты, промчался мимо уныло маячившего в коридоре Барухина и вприпрыжку припустил по лестнице, на ходу прикидывая, как они с Зоей устроятся в деревне и как заживут там душа в душу. С работой в сельском клубе он справится, здесь нет сомнений. Библиотека у них, что греха таить, неважнецкая, но стоит ему присовокупить к ней свои собственные книги, как, говоря словами соседа Сережи, все будет тип-топ! А наладить самодеятельность и того проще: энтузиастов можно отыскать повсюду, было бы желание! И с Зоиной работой наверняка не возникнет проблемы: специальность у нее дефицитная, повара нынче нарасхват! На первый случай им выделят комнату в семейном общежитии, а впоследствии — чем черт не шутит! — предоставят отдельный дом с приусадебным участком! Чем не жизнь?! И если повезет, то…