Кирилл Столяров - Разные люди

— Превосходно! Вы не представляете себе, как я доволен этим известием. — Шкапин пригладил остатки волос, кое-как прикрывавших обширную лысину, и без всякой связи с предыдущим спросил: — Что поделывает «Падший ангел»?

— Чинит вентилятор, — бесстрастно ответила Таня.

— Вот до чего нас доводит доброта и доверчивость! — сокрушенно вымолвил Шкапин. Он со злостью причмокнул губами и, повернув голову к окну, вперил взор в хмурое небо. Не иначе как черт его дернул протянуть руку помощи «Падшему ангелу», будь он трижды неладен! Надо же было так вляпаться! Ни за что ни про что нарвался на неприятности, да еще какие… Шкапин припомнил последний разговор с директором института и, начисто забыв о профорге Корсаковой, протяжно застонал.

«Падшим ангелом» он, Шкапин, окрестил Федора Юрьевича Юшина, ибо тот вплоть до лета прошлого года занимал весьма ответственную должность начальника отдела в одном из управлений их министерства. Устроившись туда в организационный период, когда аппарат комплектовался в спешке, без тщательной проверки деловых и моральных качеств претендентов на вакантные посты, и, благодаря феноменальному везению, получив в подчинение десяток толковых и работящих сотрудниц, вполне удовлетворенных тем, что их начальник не мелочен, не въедлив и не склонен к наушничеству, Юшин успешно акклиматизировался, был если не на хорошем, то, во всяком случае, на пристойном счету у руководства, и окажись он чуть-чуть похитрее, продержался бы в министерстве неопределенно долгий срок, но его форменным образом погубили простодушие и, как это ни парадоксально на первый взгляд, отменная чистоплотность. Дело в том, что сорокалетний Федор Юрьевич по праву относился к числу выдающихся знатоков банного ритуала и повадился дважды в неделю — по вторникам и четвергам — ходить в Сандуны, используя для этого рабочие часы и притом не только не скрывая, а напротив — активно пропагандируя свое хобби среди сослуживцев адекватного ему ранга. Словом, до поры до времени все было, как говорят, шито-крыто, а затем с неба грянул гром: представители службы, ведающей подбором, расстановкой и воспитанием кадров, средь бела дня взяли благоухавшего березовым веником и чистого, точно слеза новорожденного, Юшина, что называется, с поличным, когда он, сидючи под простынкой, принимал «стопаря», и, невзирая на мольбы и клятвенные заверения, что «бес попутал» и что «подобное больше не повторится», после непродолжительного разбирательства уволили без шума, по собственному желанию. Подумать только, вместо того, чтобы проштамповать Юшина как злостного прогульщика, они, видите ли, не нашли ничего лучшего, чем навязать этого охламона на его, Шкапина, ни в чем не повинную голову! Ну не свинство ли это?

Но тогда он, Шкапин, во-первых, еще не знал всех подробностей, а во-вторых, по вполне понятным причинам не осмелился перечить телефонному указанию, исходившему из столь авторитетной инстанции, из-за чего без проволочек оформил «Падшего ангела» заведующим группой перспективного планирования и — проклятье! — неофициально утвердил его вторым лицом в лаборатории, чего ни в коем случае нельзя было делать, ибо вскоре обнаружилось, что флегматичный и на вид абсолютно безобидный охламон либо напрочь разучился работать, либо ничего толком не знал и не умел. Нужно было принимать неотложные меры, и Шкапин, изрядно поломав голову, решил втихомолку сплавить «Падшего ангела» во вновь создаваемую лабораторию автоматизированных систем управления промышленным производством, а там будь что будет. Но, к сожалению, сей хитроумный замысел потерпел фиаско. Стоило Шкапину на каких-то три дня отлучиться в Киев, как «Падший ангел» в приступе бог знает откуда взявшейся активности состряпал докладную записку о повышении уровня экономической работы в институте и на свою же погибель отнес ее в секретариат директора. Когда Шкапин после возвращения из командировки прочел эту докладную, он ужаснулся и в отчаянии схватился за голову: по существу это была невообразимая ахинея, а по форме — образец вопиющей безграмотности! И начались неприятности. Директор института вызвал к себе Шкапина и, вопреки неизменно корректной манере обращения, орал благим матом: «Вы в своем уме? Кого вы мне рекомендовали? Сундук с дерьмом! Что я вам — золотарь?! Здесь научное учреждение, а не ассенизационный обоз!» — и, грохнув кулаком по столу, потребовал в кратчайший срок убрать Юшина с глаз долой, а сам Константин Константинович стоял перед ним ни жив ни мертв и, чтобы унять сердцебиение, по давней привычке стал считать в уме: «…652, 653, 654…»

Что греха таить, приказать легко, а вот выполнить приказание куда как трудно, поскольку для увольнения работника по инициативе администрации надобна чертова пропасть веских оснований. А что дипломированный специалист не умеет работать — это, если хотите, ненадежный, неимоверно скользкий довод, нечто вроде палки о двух концах, так как в трудовых спорах первым долгом всплывает заковыристый вопрос: «Зачем принимали на работу?» Что на него ответишь? Увы, крыть нечем. Сослаться на звонок из министерства — смерти подобно, предательства ни за что не простят, а брать чужую вину на себя — это, знаете ли, занятие на любителя.

Шкапин предложил Юшину собирать манатки и топать подобру-поздорову, а чтобы охламон не волынил с трудоустройством — задвинул подальше от себя, организовав в группе Тананаева ячейку информационного обеспечения и подключив туда Докукину — старую деву бесцеремонного и вдобавок чрезвычайно коварного нрава. Ему казалось, что Тананаев и Докукина скорехонько допекут «Падшего ангела» и тот без оглядки, пулей вылетит из института, однако минул без малого год, а Юшин как ни в чем не бывало пользовался авторучкой только при контакте с платежной ведомостью, в погожие дни безмятежно прохлаждался в тенистой беседке за центральным складом, покуривая вонючие сигареты «Дымок», а с наступлением холодов либо ремонтировал электроприборы бытового назначения, либо смотрел телевизор в комнате отдыха вневедомственной охраны. Между тем тучи над головой Шкапина сгустились до черноты, директорский гнев нарастал и грозил вот-вот перейти в устойчивую неприязнь, что могло привести к непредсказуемым последствиям на стадии предзащиты докторской диссертации.

Шкапин рассеянно провел ладонью по лицу, словно снимая паутину, и нарушил затянувшееся молчание:

— Объясните мне, почему наглецы часто оказываются хозяевами положения?

Таня не снизошла до ответа.

— Должен же быть какой-то выход… — Шкапин овладел собой и произнес более уверенным тоном: — Как это в песне поется? «…с этим что-то делать надо, надо что-то предпринять…» К слову сказать, откуда это — из «Кубанских казаков» или из «Свадьбы с приданым»?