Кирилл Столяров - Разные люди

— Ну и что из этого вытекает? — не скрывая скепсиса, спросил жующий Анатолий.

— Как что? — удивилась Валерия. — На взгляд была полунищая старуха, всему дому полы и окна мыла за половник супу и сколько дадут денег, а видишь, какой капиталище скопила. Это еще чего! В папиной мастерской один заказчик третьего дня говорил, что на их лестнице тоже пенсионерка-бобылка померла, маникюрша бывшая, так у ней в уборной золотая браслетка и бриллиантовые сережки за унитазом лежали, в баночке из-под карамели, а под подушкой — трехпроцентные облигации на одиннадцать тысяч восемьсот восемьдесят рублей!

— Лерочка, я дважды выслушал тебя, но никак не пойму, какая связь между этими умершими женщинами и маминой тетушкой Варварой Герасимовной?

«При чем тут скончавшаяся двадцать лет тому назад тетя Варя?» — насторожилась Валентина Даниловна.

— Самая что ни на есть прямая! — возбужденно ответила Валерия. — Папа готов идти на спор, что у ней запрятан клад!

— Глупости, — повторил Анатолий. — Будь добра, налей мне еще полчашечки кофе.

— Никакие это не глупости, — возразила Валерия. — Ты же сам когда-то рассказывал, что со старухой внезапно случился удар, у ней разом отнялся язык и через час она померла, а перед смертью все силилась что-то сказать, но не смогла, только помычала и с досады заплакала. Ведь так было?

— Ну, допустим, так, — нехотя согласился Анатолий.

— Папа божится, что она порывалась сказать вам, где лежит золото. Старухи, они знаешь какие попадаются? О-го-го! Иная пустой чай с ржаным сухарем вприглядку гоняет, а добра у ней — куры не клюют!

— Боюсь, Лерочка, что твой родитель на сей раз попал пальцем в небо, — усмехнулся Анатолий. — Варвара Герасимовна во время войны отнесла все свои ценности в Государственный банк и по примеру Ферапонта Головатого пожертвовала их на вооружение Красной Армии. В ту пору многие поступали именно так.

— Ни в жизнь не поверю, чтобы все отнесла! — упрямо твердила Валерия. — Не бывает такого, чтобы человек в здравом уме, без принуждения, сам себя начисто разорил! Кое-что, может, и отдала, а лучшее наверняка припрятала. Я что же, людей не знаю, что ли?.. Дать тебе докторской колбаски? Она хорошая, я в Елисеевском брала.

— Отрежь кусочек. Ты не учитываешь, Лерочка, что тогда… э-э… шла народная война и немцы стояли на подступах к Москве, — попытался объяснить Анатолий. — А тетушка была настоящей русской патриоткой.

— Все мы патриоты, а свое добро пасем и лелеем не хуже родных детей! — уперлась Валерия. — Чего же она тогда силилась сказать перед смертью?

— По-видимому, Варвара Герасимовна догадывалась о том, что умирает, и, быть может, хотела проститься с нами, — предположил Анатолий.

— Как бы не так! — Валерия расхохоталась. — Проститься можно и без слов, одними глазами. Нет, лапочка, в ней, по всему видать, напоследок совесть заговорила, что клад пропадет или кому чужому достанется.

— Я в это не верю.

— А вот я верю!

— Ты можешь говорить не так громко?

— А ты мне рот не затыкай! — взъярилась Валерия. — Испугался, что ведьма услышит? Пускай слышит! Плевала я на нее!

— Лера!

— Что Лера? Эх ты, маменькин сыночек! Угораздило же меня выйти за слюнтяя!

— Потрудись выбирать выражения! — требовательно произнес Анатолий.

— Чего?! — Валерия закусила удила. — Ты у меня договоришься! Еще одно слово, и я лягу спать со Светочкой!

— Лера, не будем ссориться, — помолчав, сказал Анатолий. — Мы оба погорячились. Э-э… Так что же задумал твой премудрый родитель?

— А вот что! Он загодя отпросился у завмастерской и в четверг, прямо с обеда, на пару с Кокиным дядей Митей вскроет полы сперва у нас, потом на кухне и в кладовке, а уж под конец тут, в большой комнате.

— Как это «вскроет»?

— Очень даже просто! Отдерет плинтуса, ломиком приподымет доски под паркетом и пошурует в междуэтажном перекрытии. Клад наверняка там. Дядя Митя сильный, как бугай, и папа мыслит, что за пятницу и выходные они управятся. А если, не дай бог, под полом не найдут, так на новой неделе расковыряют стены.

— Вы в своем уме? Кто же позволит разрушать…

— Насчет этого ты не волнуйся, — заверила Валерия. — Снабженческая контора когда въедет, так им на это начихать. Они все равно ремонт на свой лад затеют, как в нижних этажах.

— А как же мама? — растерянно спросил Анатолий. — Разве ты забыла, что ей нужен полный покой?

— Заладил как попка: мама, мама! Что мама? Нам жить и детей на ноги ставить, вот о чем тебе думать надо! А ты: мама, мама! Не дай бог, Епископосов обманет и твое назначение завсектором сорвется, что тогда будем делать? Мне стыдно ходить в задрипанном пальто за пятьдесят шесть рублей! Об этом ты хоть раз подумал? И Семочке на зиму надевать нечего.

— Думаю, что не сорвется. В отличие от Станислава Антоновича, который на заседании конкурсной комиссии вел себя так, словно видит меня впервые, Георгий Аристакесович, выступая в поддержку моей кандидатуры, блестяще охарактеризовал отчет по теме «Кредитование по всему строительному циклу», чем и предопределил положительное решение, — с гордостью сообщил Анатолий. — Не будем, разумеется, забегать вперед и делить шкуру неубитого медведя, но серьезных оснований тревожиться за исход голосования на научно-техническом совете как будто нет. Я, право, не ожидал, что после всего — ты понимаешь, о чем я? — Епископосов проявит столько благородства и…

— Благородства? — Валерия чуть не зашлась от хохота. — Ну ты даешь, лапочка! Мазурик он, твой Епископосов. Не могу… Сукин он сын.

— Лерочка!

— Прохиндей он, вот кто. Он бы нас обштопал, если бы ведьма не высунулась. И я-то была дура дурой! Мыслила, что вашей рухляди копейка цена в базарный день. Не могу… — От смеха на глазах у Валерии выступили слезы. — А ты: он, мол, проявил столько благородства! Цирк! Слава богу, что твой Епископосов меня надоумил… В комиссионке на Фрунзенской один ломберный столик поставили за тысячу шестьсот! Теперь будет чем расплатиться с Кокой за «Капри».

— Ты бы извинилась перед мамой и поблагодарила ее за…

— Я? — Смех застрял в горле у Валерии. — Чтобы я унижалась перед какой-то несчастной симулянткой? А больше ты ничего не хочешь?

— Лера!

— Да никогда в жизни!

— Пойми, Лерочка, в доме больной человек, а вы собрались перевернуть все вверх дном, — попробовал увещевать ее Анатолий. — Может быть, стоит воздержаться от поисков несуществующего клада, коль скоро реализация маминых вещей обещает нам покрыть все расходы на покупку новой мебели и на переезд. Как только мама увидит Семена Борисовича и Дмитрия Вонифатьевича, вооруженных ломами, у нее снова произойдет спазм мозговых сосудов. Неужели ты всерьез вознамерилась вогнать маму в гроб?