Наталья Головина - Помню тебя

— Она? — Чуткая Вика задумывается и всплескивает руками. — У тебя нету бабушки, да? И даже брата?.. Ничего. У меня брата тоже нету…

Аркадька стоит у окна, положив подбородок на подоконник.

За стеклом серебряная зима. И желтый дым идет из трубы котельной. Интересно. А в Аркадькином дворе, через несколько домов отсюда, нету дыма… Зато у них двенадцатиэтажный дом.

Аркадька отвечает агрессивно:

— А у меня мама красивая! А папа работает. Они только опять все время разъезжаются…

— А у нас бабушка моя тоже уезжает… — вздохнула Вика. — Она у нас не постоянная, а приехала на месяц. Она только желудочному профессору покажется и уедет. Нелепо и беспокойно же у нас в Москве! И пылесос включать боится. Вчера носовые платки «засосала». И от меня скоро она с ума сойдет.

— Ну, ты! — Ребятишки теперь заметно ближе друг другу. И Аркадька по-свойски дает Вике плюху. — У тебя мировская бабушка! Газету себе читает. Ее и не видно.

— Она медицинскую энциклопедию читает. А сейчас в аптеку пойдет. — Вика как бы признает Аркадькино право на дружеский шлепок.

Бабушка входит в накинутом на голову пуховом платке. Говорит, что ей пятнадцать минуток всего добежать. Просит быть умными ребятами и ничего не трогать без спросу.

Аркадька с Викой дружно кивают в ответ, хором обещают: «Ага!» Вика смотрит просительно-требовательно. И бабушка Дина Максимовна вздыхает и приносит выкуп — два апельсина.

— Это она теперь надолго, — поясняет Вика. — Она медленно ходит.

— А хочешь, я ей, может, пылесос починю. Спроста! — предлагает отзывчивый Аркадька.

— Не-е… Она все равно уедет, — вздыхает Вика. — С нивескою ведь лучше иметь отношения в разных стенах.

— Ну да, — улавливает, в общем-то, мысль Аркадька.

— Дома она там на складе работает, и курочки у нее… А в Москве она все никак свой аппарат Дорохова… номер два найти не может.

— Она что, не верит?! Отец достанет, если хоть штука где-нибудь есть. За то, что я посижу тут, они достанут! — Аркадька явно обижен за родителей.

— Да она ведь старенькая женщина… Она верит, что достанут… И ты сиди тут сколько хочешь. Христос с вами! А надеяться надо всегда на себя…

— Ну ладно… — соглашается Аркадька. — А ты в школу хочешь?

— Ага. Только это в сентябре еще.

— Я тоже хочу. Я и так Том Сойера и Де… камерона знаешь как читаю. Про Том Сойера, конечно, интересней. Но чего они тогда… этого прячут? И коллекция зажигалок всегда в запертом шкафу… Х-хы! Думают, это трудно — курком от пистолетика!..

У Викиной мамы книги все больше по технологии швейного производства. И у папы — с циферками. И шкаф не закрывают. Поэтому круг чтения у нее попроще.

— Я очень развитый ребенок… — снисходительно объясняет Аркадька. — Необычайное раннее развитие.

Вика, чтобы достойно развлечь развитого приятеля, достает коробку новеньких, ярко оперенных стрел-присосок.

Аркадькино «х-хы» звучит восторженно!.. Он даже крутанулся на паркете. Схватил алую стрелу! И ярко-желтую… О стену — хлоп! И белую туда же! И вороную!

Особенно хорошо прилипает к румынской «стенке». Вика кидается отдирать. И пытается завладеть хотя бы одной — белой стрелой. Но тут она бесправна и бессильна… В Аркадьке проснулось древнее и воинственное. Дело женщин — подавать оружие!

Желтая стрела спружинила пером о стену и свалилась за борт низкого сервантика. Вика с Аркадькой сталкиваются около него лбами. От их совместных усилий слегка дребезжит посуда. Дело теперь не в десятке оставшихся стрел, а в одной этой — рыжей…

— Спроста! — заверяет Аркадька. И, натужась, немного отодвигает полированный шкафик с чашками и рюмками.

На задней стенке фабричная этикетка, немного паутины. В ней рыженькая стрела висит. И что-то зажужжало!

— А мы давай там паутину обмахнем. Я сейчас веник принесу, я сейчас!

— Х-хы, убираться! — не видит в этом никакого толку Аркадька. Но веник — это интересно. Он с удовольствием размахивает веником над головой.

Вика ухватывает и тянет его в свою сторону.

Тут налетела говорящая муха. И раздраженно сказала: «Ж-жадина…» и «Свет жаж-жгите!»

Аркадька удивился: правда, уже темнеет. И включил телевизор.

Муха примеривалась сесть на экран. Аркадька уверенно подправил изображение.

— Ты знаешь… — восхищается им Вика, — ты оставайся у нас совсем!

— Я бы остался, — согласен Аркадька. — А как на это Марк… среагирует?

— А это кто?

— Хто-пихто… — хмурится Аркадька. — А ты замуж за кого выйдешь?

Вика отвечает обдуманно. И очень обоснованно:

— За кого — птиц будет кормить… И учиться тоже хорошо! И мне помогать по хозяйству.

— Ну тогда ты можешь за меня, — говорит Аркадька. — Я собак кормлю.

Вика довольна. Но слегка озадачена: можно ли это считать окончательным предложением?

— Ты вырасти сперва.

Передавали «Музыкальный киоск». Серая муха бегала по тепловатому экрану. Оркестр закончил кантату, и ведущая стала беседовать. «Стихи поэта Кузакова попали мне в руки случайно», — оправдывался композитор. — «А ж-жаль…» — вставила раздраженно муха.

— Да уйди ты! А хлопалка у вас где? Чтобы мух бить — такая.

— Она ведь за шкафом жила… А теперь опомниться не может, — заступилась Вика.

«Как ж-же это?» — не отставала от композитора муха.

Аркадька все-таки глубоко убежден, что мух надо бить.

— Да зачем ее хлопать? Ей тоже жить хочется. Другим тоже хочется: и котятам, и кошке, петуху даже… — Вика вспомнила лето у бабушки и что там много-много всего живого во дворе.

— Ну тогда я ее в холодильник посажу!

— Ладно, — подумав, соглашается заинтересованная Вика.

Но муха настороже и улепетывает. Раз мухе так хочется уцелеть, Вике теперь уже окончательно жаль ее. Вика говорит:

— Ну она же случайно на экран садилась…

— А «случайно» — это, видно, лучше, чем «нечайно», — размышляет о своем Аркадька. — Меня за «нечайно» еще как ругают. Я раз с Андрюхой по телефону говорю: «Ты меня извини. Я тебя нечаянно выгнал!» Ну он же переживает… Ох… — Аркадька сжался. — Марк тут — отец, в общем, — Марк орет: «Это твое воспитание! Бабочка-валютница!..» А она его тоже передразнивает: «Этот вопрос… вопрос будет улучшаться и в дальнейшем!» Это он кандидатскую пишет — я знаю… Он сбесился. А им можно?! Я им всего только считалку правильно сказал: «Куколка-балетница, во-бражала, сплетница!» Ох… Тут они меня вместе в угол потащили. — Аркадька фыркает от старого воспоминания и готов зареветь…

У Аркадьки в карманах образцовый носовой платок, куча винтиков и значков… и мамина японская зажигалка.

Перья на стрелах около огня слегка изгибаются и сухо потрескивают. Хо-а!.. Ведь они же краснокожие. «Вот еще бы вымазаться чем-нибудь красным…» — прикидывает Аркадька. Перья у него в руке трескуче вспыхивают! Пахнет паленым. Краснокожие отскакивают и чихают.