Николай Зарудный - На белом свете. Уран

— Если на деньги, то сколько запросишь?

— Посмотрите, — скажете.

— Посмотреть можно, а то я ж говорю, сын жениться хочет, так оно надо… Сегодня посмотрю. Бывает, что и фундамент добрый и крыша ничего, а хаты, значит, вроде нема…

— Приходите.

— Приду, приду, а то, значит, сын жениться надумал… так…

Платон опять обошел кузницу, чтобы не увидели его, и берегом направился к конторе колхоза.

— Платон! — позвал Подогретый. — Зайди.

Макар Подогретый пожал Платону руку и пригласил в сельсовет.

— А я хотел в мастерскую идти, — сказал Макар.

— Зачем?

— Были у меня Татьяна и Мотря Славчук из первой бригады. Такой тарарам устроили! Все из-за яслей… С тобой же они говорили?

— Да, говорили…

— Надо что-то делать, обещали же на собрании… Нельзя нам без яслей. Хочу просить, чтобы ты от нашей парторганизации взял это на себя.

— Но… у меня другие планы, Макар Олексиевич, я не смогу.

— Сейчас это самое главное, Платон. Одним словом, такое тебе поручение. Собери хлопцев, девчат, посоветуйтесь.

Платон вспомнил о своем выступлении на собрании и подумал, что отказаться он не сможет. Придется побыть в Сосенке еще с неделю.

— Ладно. Но где мы откроем эти ясли? — спросил Платон.

— Может, здесь? А мы с Колядой куда-нибудь переселимся.

— Тесно… Потолок низкий. — Платон критически осматривал кабинет «президента». — Знаете что, Макар Олексиевич? Давайте сделаем ясли в клубе… Все равно надо новый строить. Там можно отгородить три комнаты, а две оставим под библиотеку. Вот пойдемте посмотрим.

В сенях Платон столкнулся с Кутнем. Он широко заулыбался Платону; казалось, что даже его кожаная куртка смеялась металлическими зубцами «молний».

— Вот агронома привез, — сказал вошедший вслед за Кутнем Коляда, — еле упросил… А вы куда собрались?

— Пойдем с нами, — предложил Подогретый, — очень важное дело.

Раньше Коляда ни за что не пошел бы, если б его позвал Подогретый, но времена меняются. Макара будто подменили. Теперь не у Коляды, а у Снопа бывает Макар вечерами или сидит у Лисняка да смотрит, как тот рисует. А встретит «президент» Коляду — уже угодливо не улыбается, как раньше. Видать, почувствовал Подогретый — сила на той стороне…

— Что вы мне морочите голову какими-то яслями! — ворчал Коляда, сердито шаркая своими огромными сапожищами.

— Это решение партийной организации, — спокойно ответил Макар. — Разбогатеем — построим новый клуб, а в этом откроем ясли…

— Здесь можно будет оборудовать кухню, — заглянул в какую-то каморку Платон. — Тут пробьем окно — еще будет одна комната… Только стены страшные…

— Девчата побелят. Подсчитай, Платон, сколько нужно досок, стекла, извести, и пусть Семен Федорович выписывает, — сказал Подогретый.

— Где я вам все это возьму?

— Найдете. Поднимай, Платон, комсомол, и покажите, на что вы способны. А я вам плакатов подброшу, — пообещал Подогретый.

Возле конторы, облокотившись на резной столбик крыльца, стоял Кутень. Коляда махнул ему рукой: мол, обожди, а сам отвел Платона за клуб.

— Поверь, Платон, не моя вина, — сказал, заглядывая в глаза.

— Какая вина?

— Тебя же хотел на агронома… И сегодня к Бунчуку ходил, просил, чтобы назначили — не хочет. Ты не думай, что я того…

— Я ничего не думаю, Семен Федорович.

…Возле хаты Платона остановила песня. Звонкие мальчишечьи голоса выводили кто знает кем принесенный рассказ.

Запевал Васько:

И десяток, а может, и два десятка голосов подхватили:

Платон замер в сенях.

Резко открыв дверь, Платон с поднятой в военном салюте рукой отчеканил с порога приветствие:

— Здравия желаю, товарищи бойцы!

— Ура-а! — взвился только один голосок.

— Ура-а-а! — через мгновенье загремело на всю хату.

Платон, не понимая еще, в чем дело, здоровался за руку с каждым из двух десятков Васьковых друзей. На столе стояло все принесенное утром добрыми молодицами.

— Что у вас тут, женится кто или в армию провожаете?

— Ваську сегодня уже одиннадцать. А мне скоро будет десять.

Платон одиннадцать раз потянул Васька за уши и поцеловал в щеку. От Васька пахнуло пирогом. Платона посадили за стол.

— Может, хлопцы, еще заспиваем? — подморгнул Платон Тимку.

Мальчишка вдруг стал серьезным, встал и тихо-тихо начал:

И все:

У Платона перехватило горло, и он тихо вышел на подворье.

Мальчишки пахли медом…

Над селом летели гуси.

В клубе распоряжался Никодим Дынька. Он показал Платону, где надо ставить перегородки, где класть печь.

— Только на совесть делайте, для детей ведь… Эх, перевелся плотницкий род… Максим, как же ты дверь навешиваешь? Без меня вы тут, хлопцы, ничего не сделаете, едят его мухи с комарами…

— Так покажите, — попросил Максим.

— Мне ж, хоть умри, надо идти кроватки мастерить…

— Никодим Сидорович, а вы попросите, пусть вам поможет в мастерской Поликарп Чугай, — посоветовал Платон.

— Чтобы я этого поджигателя просил?! — вскипел Дынька. — Видеть его не хочу!

Платон знал, что несколько дней назад Поликарп пришел со своими плотницкими инструментами в клуб. Было еще рано, и в клетушке хлопотали только Никодим с Юхимом, вставляя широкую оконную раму.

Поликарп снял шапку.

— Я вот… пришел, может, помогу чем…

— Обойдемся без тебя, — даже не оглянувшись, ответил Дынька.

— Почему же? Я в плотницком деле разбираюсь.

— Пусть поможет, — шепнул Юхим Дыньке.

— Не твое дело! — Потом к Чугаю: — Если женщины узнают, что ты здесь мастерил, то детей не принесут… Корчевать пни в лесу — вот твоя работа.

— Я знаю, — тихо сказал Чугай, — сердце у вас, Никодим, каменное.

— Ты сжег мою хату, а я должен христосоваться с тобой, так? Не дождешься! Еще благодари, что из села тебя не выслали. Дочь пожалели.

Чугай молча вышел из клуба.

При одном упоминании о Чугае Никодим Дынька терял равновесие и мог кричать до вечера. Платон знал об этом и не продолжал разговора. А в обеденный перерыв зашел в сельсовет, чтобы потолковать с Олегом.

Олег выслушал Платона.

— Думаешь, я не говорил отцу и матери о Чугае? Будто горохом о стенку. Никак не могу втолковать, что на данном этапе человек человеку друг, товарищ и брат. Отец отвечает: не хочу иметь такого брата.

— Все-таки, Олег, поговори еще. Это же дикость! И все твоя мать начала, — сокрушался Платон. — Ты ж комсомолец, секретарь сельсовета.