Михаил Шитов - Свидания в непогоду

Но нынче утро в Снегиревке такое, что даже Миронов притих. Виной всему, должно быть, перемена погоды: еще перед рассветом нагрянули со всех сторон тучи, принялись высевать на поселок мелкий дождь. Под стать погоде и неприятная весть о хищении.

Вчера многие ремонтники видели старшину милиции и следователя, а особо любопытные заговаривали с ними. Было уже точно известно, что на складе орудовали двое — один рослый, другой помельче, оба в резиновых сапогах. Известно было также, что следы сапог вели к навесу от реки, далеко в обход бани, в которой жил со своей семьей Петро Жигай. Но на обратном пути они близко подходили к бане, путались здесь со следами самого Петра и его жены Евдокии, затем снова отделялись и у самой кромки воды пропадали.

Всё это еще вечером успел разузнать ремонтник Алеша Михаленко. Помогая Миронову сваривать раму плуга, он рассказывает, как следователь петлял вокруг бани и как позже заходил к Петру:

— …Конечно, Жигая все мы знаем: человек отзывчивый. Безотказный. А всё-таки что-то тут есть непонятное…

— Что тебе непонятно? Говори! — поднимает голову Миронов.

Они работают под навесом, куда не достают ни дождь, ни ветер. Неподалеку от плуга под тем же навесом стоит ДТ с разбрасывателем удобрений. Михаленко поглядывает в ту сторону: по разостланному брезенту ползает там, разбирая детали, Петро.

— Скажу, — отвечает Михаленко. Флотский моторист в прошлом, он, в отличие от Миронова, статен; широкую грудь прочерчивают полосы тельняшки. — Чем черт не шутит — может, по пьянке и спутался с кем?

— Брось, Алеша, не знаешь ты нашего Петра, — замечает, подходя, парень в брезентовых штанах с широченными карманами.

Михаленко пожимает плечами. Шипит горелка автогена, звезды летят из-под нее и гаснут. «Давай-ка сюда малость капнем», — нашептывает ей Миронов, подтягивая шланг. К ремонтникам подходят еще двое-трое рабочих. Нить разговора вяжется всё по той же злополучной канве: погода, кража, Петро…

— Я говорю, ребята, под этим делом чего не может случиться, — продолжает Михаленко, пощелкивая в виде пояснения пальцем по скуле. — Надо всё-таки разобраться.

— И разберутся. Тебе что?

— Как ему что? А пятно на коллективе?

— К нему небось не пристанет: вон он какой чистенький, — вставляет под недружный смех Миронов. В самом деле, на тельняшке бывшего моториста и на берете нет, кажется, местечка, не перемазанного ржавчиной и маслом. Даже сам Михаленко улыбается шутке и подбоченивается.

— Петро! — кричит кто-то из группы. — Чего колдуешь там? Давай на перекур!

Петро поднимается с брезента, вразвалку подходит к плугу. На лбу у него капли дождя или пота, иссеченные пальцы мелко вздрагивают. Ремонтники притихают, расступясь перед ним. После недолгого разговора вокруг да около парень в брезентовых штанах, Вася Бутырский, спрашивает:

— Что, Петро, шукал у тебя вчера следователь? Небось под баней всякого добра нашел?

— Два дизель-мотора да полтонны сора, а чего нет, тому и счету нет, — выпаливает Миронов. — А может, и еще что, Петро? Расскажи!

— Чего рассказывать, — хмурится Петро. — Евдокия вон на стенку лезет…

Тошно и муторно Петру после вчерашнего вечера. Тошно после так некстати подвернувшейся встречи с новым инженером. Человек ему ничего плохого не сделал, словом единым не успели обменяться, а он, Петро, возьми и нахами. Час назад забегала под навес Нюра, стыдила: «Как можно так, Петро?» Что он мог сказать ей? Разве лишь то же, что и себе: «Дурак! дурак!.. До сорока без малого дожил, а ума не набрался». Спросил только, как имя и отчество инженера, чтобы извиниться сходить…

Еще больше муторно Петру после вчерашнего разговора со следователем. О краже на складе он узнал еще днем, до приезда следователя. Первое ощущение, вызванное этой вестью, показалось самому ему очень странным. Яков Сергеич запретил кому бы то ни было подходить к пролому в заборе, и может быть поэтому забор привлек сразу многих. Петро не был среди них; что-то непонятное заставляло его держаться подальше от места происшествия. Была ли это догадка, что он мог оказаться под подозрением, — место было пустынное, одно его жилье рядом, — или что-то другое, он не мог разобраться, и это смутно беспокоило его.

Возбужденный, он вечером подкрепил себя у ларька стаканчиком и отправился домой. Две девочки-дошкольницы играли на траве, у входа в баню. Петро дал им по шоколадной конфетке, которые занял до получки у того же вислощекого продавца, и, погладив дочерей, вошел в дом.

Со света в одноглазой баньке было полутемно; в углу, у плиты, готовила ужин Евдокия. Петро сходил на реку, продраил руки песком. Возвращаясь, он увидел вдали Якова Сергеича, следователя и старшину милиции. Все стояли кучкой на повороте к конторе и о чем-то говорили. Петро сел ужинать, поглядывая в окно.

— Чегой-то эти-то здесь, с собакой? — спросила Евдокия, следившая за взглядом мужа. — Или случилось что?

— Я откуда знаю, — ответил Петро.

Не успела Евдокия убрать посуду, как человек в кожанке показался совсем близко от бани. Еще через минуту раздался стук в дверь.

— Здравствуйте, — сказал следователь, сгибаясь под косяком.

— Здравствуйте, — вразнобой ответили хозяева, и Евдокия, обтерев скамейку, придвинула ее гостю.

Назвавшись сразу, кто он и по какому делу, следователь не спешил. Огляделся, раскрыл на столе планшетку с бумагами. Банька, видно, понравилась ему. Хотя и впритирку, но честь честью стоят кровати, небольшой буфетик; бывшая каменка аккуратно переделана в очаг, на стенах чистые обои.

— Живете, вижу, домовито, — сказал он. — А всё же, почему квартиру не дают?

— С моим хозяином дадут! — в сердцах сказала Евдокия.

— Что так?

— А так… — замялась Евдокия. — Обещают всё.

Следователь постучал пальцем по столу и, предупредив, что ждет откровенных показаний, заговорил о краже. Он расспрашивал, не замечали ли хозяева в прошлую ночь или раньше чего-либо подозрительного поблизости, не встречались ли с кем-нибудь из своих или из посторонних. Петро мотал головой: «Не знаю. Не видел». Следователь дважды повторил не спеша: «А если вспомнить получше?» И тогда Евдокия, смущенно вспыхивая, рассказала, что прошлой ночью до позднего часа ждала мужа, несколько раз выбегала на тропу посмотреть — не идет ли он?

— А потом слышу: чьи-то шаги. За дверь глянула, вижу: двое каких-то быстро идут, один вроде бы сгорбившись, с мешком. Чуток до нас не дошли — к Жимолохе свернули.

— Так, так, — потянулся следователь к планшетке. — С этого бы вы и начинали… А муж когда вернулся?

— С чего «с этого»? — не поняла Евдокия и испуганно взглянула на Петра, догадываясь о павшем на него подозрении. — Ты с кем тогда был?