Журнал Юность - Журнал `Юность`, 1973-3

Боже мой, шеи короткие, подъем недостаточный, плечи широкие! А это вот прелестное дитя и ходить-то не умеет… С другой стороны, где же лебединые шеи взять? Раньше нас мужчины обожали, на высоких каблуках под руку водили, а теперь мы носимся по магазинам с тяжелыми сумками… Да, данными мы не блещем…. Все равно, — решительно сказала она, — лебедей будем делать!

— Если у девочки нет всех необходимых для балета данных, сможет она научиться танцевать? — спрашиваю я.

— Все данные — случай крайне редкий. Надо, чтобы главное было — выворотность, шаг, прыжок. На этом вся балерина держится. И трудолюбие, желание, выносливость — в балете слабому трудно. У наших детей тройная нагрузка: специальные предметы, общеобразовательные и театральная практика. С первого класса их занимают в спектаклях нашего оперного театра. Представляете себе, вот такой малыш после вечернего спектакля домой придет, а ещё уроки надо делать и утром рано в школу вставать. Слабые, как правило, не выдерживают. Бывают и исключения, конечно. Зита Эррс, например. Слабенькая к нам пришла, в чем душа держится, и данные были средние, а к выпуску лучшей учёницей стала. Потому что работала выше своих возможностей. И голова хорошая была на плечах, а это в балете не последнее дело.

Между тем Терпсихоры продолжали свой нестройный хоровод под акцентированный счет Валентины Тимофеевны. Глядя на них, я думала, как, в сущности, это нелегко — просто пройти под музыку и как, должно быть, пройдет много времени, прежде чем Валентина Тимофеевна увидит изящную балетную походку своих учёниц. А пока она терпеливо наставляет: «Носочки нужно вытянуть, смотреть, чтобы коленки не торчали и руки не висели как плети. Все должно быть красиво».

Поэзия балета основана на прозе труда. Кто поймет и примет это — тому многое будет дано.

На уроке классического танца в пятом классе Рижского хореографического училища.

На перемене в класс заглядывают любопытные второклассницы.

— Ой, какие они смешные!

— Их двадцать — столько же, сколько нас, — говорит одна девочка.

— Было… — тихо добавляет другая, и я понимаю, что кого-то из своих подруг они уже потеряли.

Теперь вдоль балетного станка выстраиваются второклассницы. Стройные, подтянутые, по-детски грациозные. Все в розовых купальниках и белых тапочках. В изящном реверансе склоняются девочки, здороваясь с Тамарой Мартыновной, которая преподает у них классический танец. Здесь уже нет места неуклюжести и неловкости, и пусть ученицы знают лишь несколько букв из сложной балетной азбуки — тело дисциплинированно, и в движениях наметилась форма.

После урока разговариваю с Элей Медведевой. Она живет в Юрмале и каждый день, поднимаясь в шесть часов утра, едет в Ригу.

— Ты, наверное, очень любишь балет?

— Да, это красиво.

— Что тебе в балете особенно нравится?

— Наш оперный театр, там красивые костюмы, мне нравится, как танцуют балерины, как они улыбаются и как ведут себя на сцене… Вот Кукла Розовая, например, в «Щелкунчике» споткнулась, мы все испугались, а она сделала вид, что ничего такого не произошло.

— Ты говоришь «красиво», как ты понимаешь это слово?

— Это когда ты красиво двигаешься, всем нравишься и на тебя приятно смотреть.

— Эля, трудно учиться балету?

— Это приносит мне радость, поэтому нетрудно.

А вообще трудно — тело не слушается и на пальцах стоять больно. Мы обматываем ноги целлофаном — тогда пальцы меньше болят.

— Как ты считаешь, какой должна быть будущая балерина?

Зита Эррс и Геннадий Горбанев исполняют па-де-де из балета «Дон Кихот».

— Нужно очень стараться. Нужно терпение.

В дверях появилась маленькая, на редкость хрупкая девочка, и Эля, хитро сощурив глаза, зашептала мне на ухо:

— Видите, Оля идет. В театре в «Щелкунчике»-она исполняет Главную Мышь, а все остальные в классе — просто мышки. Она вам будет говорить, что ей все равно, кого танцевать — Главную Мышь или простую мышку. Вы не верьте, ей не все равно, я-то знаю…

На следующий день иду в пятый класс на урок Веры Николаевны Швецовой, одного из лучших педагогов училища. В маленькой классной комнате с печкой и зеркалами в нишах — одинокий стул, похожий на контрабас. Это место педагога. Но Вера Николаевна не сидит ни минуты. Она вся движение, вся темперамент. Вера Николаевна — педагог властный, требовательный, и учёницы ей послушны, как овечки.

— Ты мне ногу по полу как циркулем проведи, а не облизывай ею пол, — приказывает она учёнице, — и кисть освободи, кисть должна быть непринужденной, живой, а у тебя она как в параличе.

Любая неточность, пусть самая незначительная погрешность встречают её резкую отповедь.

— Гинта, что с тобой сегодня? Вытащим одно, другое вылезает. Ноги исправили, теперь у тебя руки как подсвечники. Страшно смотреть, что ты делаешь. Ну что за плечи — будто на них мешки тяжелые лежат.

И то неправильно, и другое, и множество ошибок — успевай только запоминать, а уж дышать трудно и десять потов сошло. Но Вера Николаевна задает определенную комбинацию движений. Она отрабатывает, лепит законченную позу, строит целые пластические фразы, из которых потом сложится строгость и красота классического танца.

Ученицы пятого класса уже совсем похожи на балерин. И неестественно вывернутой балетной походкой. И слегка надменной балетной осанкой, той самой осанкой, которая отличает балерин от всех остальных женщин. Строго-стройная спина, изящно развернутые плечи, гордая голова — то, с чего начинается внешний облик балерины и на что уходят годы и годы труда.

В классе Веры Николаевны училась Зита Эррс, у нее же окончила школу. Так же, как эти девочки, надев черное рабочее трико, завязав волосы в узелок, вставала она к балетному станку. Так же, как они, часами трудилась она над одним движением. Сколько здесь оставлено сил! Сколько раз уходила она с желанием больше никогда сюда не возвращаться! Как хотелось иногда бросить все и уйти от постоянной усталости, физического изнеможения, от всего, что изматывало душу и тело!..

Но на следующий день девочка вновь находила в себе силы и, преодолев слабость, отчаяние, вновь приходила в репетиционный зал. Потому что был в её жизни балет, и от него отказаться она не могла. Она на всю жизнь запомнила слова своего педагога: «Балет — это вечное преодоление. Нужно научиться преодолевать свою природу, подчинять себе тело, которое должно уметь все. Нужно выжать из него максимум и взять не только то, что оно может, но и то, что не может. Нужно стремиться к невозможному…»

Я присутствую в мужском классе на уроке Юриса Капралиса. Солист театра, он понимает, как много зависит от педагога, его опытного придирчивого глаза. Он мягок, спокоен, говорит тихо, приветливо.