Борис Бурлак - Реки не умирают. Возраст земли

Сегодня белили и красили дотемна, чтобы закончить отделку главного зала магазина, не откладывая до понедельника. У Саши сильно кружилась голова от нитрокрасок. «Нет, не выйдет из меня никакого маляра», — сказала она Кларе. Та сама устала сильно. Но вот она сбросила заляпанный комбинезон, вымылась, надела платье, туфли, причесалась перед зеркальцем, укрепленным в сумочке, — и хоть сейчас на танцы или на концерт в Доме культуры. Да не с кем.

— Что ты завтра будешь делать? — спросила она Сашу.

— Завтра Виктор, приезжает из экспедиции.

— Понятно. Значит, отлежусь я вдоволь.

«Спит по выходным, точно вдова какая-нибудь», — с сожалением подумала Саша не в первый раз.

На следующий день она встретилась с Виктором и позабыла обо всем на свете.

За городом было красивое ущелье, где Урал со всего разгона пробивался через горы. Дальше лежала степь до Каспия, и там он трусцой бежал налегке, а тут, на развороте, как последний барьер на его пути, вставали базальтовые скалы. Неизвестно, что заставило Яик пойти на безумный прорыв в те далекие времена, когда он торил себе дорогу, но факт остается фактом: он выбрал именно трудный путь, хотя напрямую вдвое ближе к морю. А может, казачий Яик лелеял заветную думку поскорее увидеться с Волгой? Да не хватило сил, чтобы доскакать, и он, отмахав добрые полтысячи верст на запад, до Уральска, опять повернул на юг, довольный уже тем, что Волга теперь рядом.

Сашу всегда поражало единоборство воды и камня: крепок гранит, но река терпелива. В самом деле, сколько времени нужно было для того, чтобы без всякой взрывчатки проложить это каменное русло. Она подолгу смотрела на грозные утесы, у подножия которых крутились пенные водовороты, и проникалась все большим уважением к Уралу. Казалось бы, чего уж ему вскипать от ярости, когда дело сделано, так нет — он все наступает и наступает, особенно на правый, горный берег, и после каждой весны, пусть на миллиметры, но шире становится ущелье. Что и говорить, завидное терпение. Людям бы такое.

Виктор причалил лодку к зеленому мыску, где можно и купаться и загорать спокойно, не то что на городском пляже, — там не сразу отыщешь под солнцем свободное местечко.

Отвернувшись, Виктор начал раздеваться. Саша кинула в траву белую капроновую сетку с продуктами и пошла в сторону цветущего шиповника. Уютный зеленый мысок был окаймлен тихим низовым пламенем. Оно горело между утесами, в безветрии, очень ровно, и поздний подгон только еще занимался, хотя была середина лета. Саша неторопливо обогнула все полудужье нарядного кустарника, жадно вдыхая пахучий воздух, настоянный на розах. Какая благодать: век бы не уходил из этого райского угла!

Виктор стоял в одних трусах на кромке берега, высокий, атлетического сложения парень, будто с цветной обложки «Огонька». Вот он махнул рукой и бросился в воду; течение подхватило его и понесло на стрежень.

— Далеко не забирайся! — крикнула Саша.

Ущелье в точности повторило ее окрик, усилив многократно. Она рассмеялась: ого, какое эхо!

Сбросив туфли, неосторожно ступила на голый камень и обожглась. Пританцовывая на отполированном граните, сняла кофточку, мини-юбку и осталась в одном купальнике. Она придирчиво оглядела себя, недовольная, что очень худенькая, — никакого сравнения с Кларой. «Что делает моя бригадирша в такую жару? — подумала она, — Неужели валяется в постели?» И пожалела подругу с той доброй жалостью, на которую способны лишь счастливые.

Саша вошла в воду, поежилась, — вода показалась ей холодной, — и с отчаянной решимостью окунулась, саженками поплыла навстречу Виктору. Откуда-то снизу буравили родники, остро обжигая ноги.

Ну что такое море, пусть самое южное, против любой реки? Плещется из стороны в сторону, не зная, куда деваться. Энергии много, а цели нет. Другое дело — река. Не девятым валом славится она, не за буйную страсть воспевают ее люди, а за этот скорый бег.

Да, человеку тоже дается немного времени — от верховья и до устья, но в награду на твоем пути вся прелесть жизни: и встречи с юными притоками, и весенний разлив по окрестным лугам и перелескам, и жаркая работа на виду у всех, и позднее бабье лето на высоких берегах, и журавли в осенней, пронзительно синей дали, и глубокая тишина в конце пути...

Накупавшись до озноба, Саша и Виктор бросились на песок, приятно согревающий все тело.

— Почему хмурый, кто тебя обидел? — заговорила Саша, любуясь мужественным лицом Виктора с длинными бровями, сомкнутыми у переносицы.

— Кто может меня обидеть?

— А я?

— Ты можешь. Но сам виноват.

— Опять двадцать пять!

— Двадцать пять — мой возраст.

— Помню.

— Когда же, наконец?..

— Не знаю, ничего не знаю, Виктор. Тебе что, ты кончил институт. А я?

— Будешь учиться заочно.

— Хорошенькое дельце! А потом вот еще что. Мой отец, наверное, женится.

— Георгий Леонтьевич? На ком?

— Что ты удивился? Отцу нет и пятидесяти. А женится он, наверное, на Метелевой. Они ведь дружили в молодости.

— Им легче.

— Нет, им тяжелее.

Саша прикрыла глаза ладонью, защищаясь от солнца, и Виктор мог вдоволь наглядеться на нее. Ну что он нашел в этой своевольной, капризной девчонке, еще и не оформившейся как следует?.. Он старался порой убедить себя, что все пустая блажь, надо быть благоразумнее и оставить в покое Сашу. Ну, к чему унижаться? Когда он идет по городу, то многие девушки посматривают вслед ему. А он, считай, никого не замечает. Рыцарь! Какая-то школьница водит за нос, и он ходит за ней по кругу. Сколько же кругов будет ей угодно сделать? Вот теперь надо ждать, пока женится Георгий Леонтьевич. Потом найдется другая причина: Олег ходит тоже в холостяках в свои тридцать лет и, стало быть, нужно повременить, пока не обзаведется семьей и Сашин дядюшка. Заколдованный круг — да и только.

— Я уезжаю в самую дальнюю геологическую партию, — сказал он, как бы между прочим.

— Надолго? — Она встрепенулась, вскочила на колени и уставилась на него детскими немигающими глазами.

Он отвел взгляд в сторону: таким неподдельным был испуг в Сашиных глазах, что ему стало жаль ее. Однако он добавил твердо:

— До белых мух.

— Ой!.. А как же я?

— Работа есть работа. Начальник экспедиции посылает искать воду в степи.

— Милый ты мой, м о к р е н ь к и й геолог!.. — Саша быстро поцеловала его в губы. Он не успел опомниться, как она тут же отпрянула в сторону.

— Оно и к лучшему, что уезжаю, — сказал Виктор деланно-безразличным тоном.

— Вот-вот, к лучшему... Тебе что, тебе и там будет неплохо среди студенток-практиканток. Ну и отправляйся к ним.

— Разрешаешь?

— А ты не смейся. Будет и на моей улице праздник.

— Тогда к празднику я и вернусь.

— Вижу, вижу по глазам, что ты сам вызвался в командировку...