Евгения Шалимова - Ее старшеклассники

Но Елена Владимировна ошибалась. Именно мысли о Лизоньке, о былой близости и внезапной холодности девушки не давали покоя парню, и он ничего не мог с собой поделать.

После долгих споров комсомольцы десятого "б" решили завести Книгу "Проект комсомольской характеристики выпускника".

— Надо, чтобы каждый писал в ней, ребята! Купим огромную амбарную книгу и разделим страницу пополам: замечания и поощрения, — говорил неутомимый выдумщик Женя. — Писать может всякий, лишь бы подписывался. И конкретный факт указывает!

— Несправедливые записи не учитывать!

— Потом все характеристики обсудим! На собрании Книгу цитировать будем!

Со всех сторон посыпались предложения. Так и утвердили новую форму самоконтроля повеселевшие "бешники".

5. Проблемы, проблемы…

В понедельник, перед уроками, Игорь попросил Борисика помочь ему проверить у ребят задание по математике и физике. Галя Ремина возмущённо запротестовала, а Мила Маланина, покраснев, поспешно опустила свою гордую голову, увенчанную роскошной короной волос.

— Мы что, в пятом классе? — раскричалась Томочка. — Может, тимуровскую команду организуешь? Ты, Шатров, совсем чёкнулся!

— Не кричи, воробьёв распугаешь, — спокойно заметил Игорь, показывая на окно, где на карнизе пристроилось несколько пушистых комочков. Светловолосая Наташка тут же прижалась носом к стеклу: она страстно любила всякую живность.

— Не дам тетрадку! Я совершеннолетняя, что хочу, то и делаю! — высокомерно заявила Ремина, заталкивая модную сумку подальше в стол.

— Всё ясно, прогуляла в воскресенье, — усмехнулся Борисик, — но белокурая красавица не дала ему договорить.

— Да, прогуляла! Лыжниками любовалась! И тебя это не касается, червяк длинноногий! — нелогично выругалась она и снова накинулась на Шатрова.

— По-твоему, я всю неделю должна пахать да ещё в воскресенье — не отдохнуть? Так и свихнуться недолго! Не суй лапы в мою сумку, схлопочешь по роже, активист!

Игорь презрительно смерил взглядом беснующуюся, что-то черкнул в своей книжечке и отошёл к парте Маланиной.

— Что, Моисеичу доложишь? — опасливо понизила тон Ремина, подходя к Игорю и заглядывая через его плечо в заветную книжечку.

— Не дрейфь, сами с тобой разберёмся.

— Опять после уроков вкалывать? Да ты офонарел, Шатров!

— Зато тебе аттестатик выдадут, старушка, детки твои меня благодарить будут, — Игорь хлопнул по плечу Галину и приказал. — Дуй к доске, решай пример, сейчас тебе помогут.

Скорчив недовольную физиономиию, Ремина всё же отправилась к доске и взялась за мел, Игорь же обратился к Миле:

— Раскинь тетрадки, альтаирочка, положу глаз на физику с математикой.

Та промолчала, густо багровели щёки и уши.

— И ты?! — присвистнул проверяющий — Ого!

Мила вскинула ресницы и хрипловатым от ущемлённой гордости голосом разрешила:

— Можешь сообщить Моисеичу. Я не возражаю.

— Ах, какие мы гордые. Однако после уроков посидеть придётся.

— И не подумаю, — отрезала Маланина.

— Гляди. Схватишь кое-что похуже Моисеича, альтаирочка, — многозначительно подытожил Игорь и пошёл к Борисику, тот заканчивал просмотр работ на третьем ряду, у дверей. — Ну, как? Без кровопролитных боёв?

Мила сидела, сжав губы и обхватив голову руками. Подошла Наташка, тихонько пристроилась рядом, помолчала, потёрлась подбородком о Милино плечо и вполголоса сказала:

— Один знакомый парень с десяти лет каждый год скворечники делает и по всей улице развешивает. Он у реки живёт, в старом городе. Сейчас у него уже целый посёлок скворечников.

— Игорь? — не поверила Мила.

— Ага. Нормальный парень! Да ты и сама видишь, как я приметила. А после уроков мы вместе порешаем, альтаирочка. Договорились?

В пятницу, просматривая журнал, Елена Владимировна пришла к выводу, что многие из альтаирцев стали хуже учиться. / "Устали? Очень может быть. Шесть-семь уроков каждый день, зачёты, семинары, факутативы, да ещё каждый в кружок или секцию ходит Трудно."/Решив незамедлительно поговорить с кем-нибудь из ребят, учительница отправилась в литературный кабинет. За первым столом сидела Наташа Чижикова. Опустив голову, она вытирала платочком глаза. Рядом, с отчаянным выражением лица, стоял Борисик.

— Что случилось, люди? — наклонилась Елена Владимировна к плачущей.

— Ничего не получается, — всхлипнула та. — Двойку схватила по математике. До двух часов ночи сидела над рефератом по истории. Химоза…Валентина Вассильевна выругала…Лентяйка, говорит… А я просто не успеваю! Столько задают. Телевизор дома уже две недели не включают из-за меня. Жить надоело…Висят над душой одни обязанности…Я ведь тоже живой человек. И просто книгу почитать хочется…

Она вконец расстроилась и, уткнувшись лицом в ладони, заплакала чуть не навзрыд. Борисик беспомощно взглянул на Елену Владимировну, метнулся к шкафу, схватил стакан и бросился за водой. /"Надо что-то придумать. Понятно, не хочется детям убивать на учёбу дни и ночи. А если мечта этого требует?"/

Будто услышав мысли учительницы, Борисик, глядя на успокоившуюся Наташу, сказал решительно:

— Надо учиться. Без этого нынче никуда не поступить, дураку ясно. Только вот…как-то бы себя проверять. Отчёт, что ль, устроить? — он вопросительно посмотрел на Елену Владимировну, продолжил:

— А что? В актовом зале, раз в неделю…

— Да, точно! — откинула со лба светлые волосы Нваташа. — Отчёт перед альтаирцами! Ой, как здорово!

— Хорошо придумано, — кивнула руководительница. — Но этого мало. Надо ещё все резервы использовать, много минуток у вас зря пропадает. Давайте ваш учебный день проанализируем, — учительница чувствовала, как выстраиваются в уме нужные аргументы, как хочется ей говорить не только с двумя альтаирцами, но и с целым классом. — Вон Ивушкина из десятого "а" — в медицинский собирается. Она каждый день в школьной столовой после уроков зубрит свою биологию. Пятнадцать минут — один параграф повторен. Даже в очереди умеет отключаться. Далее. — Елена Владимировна уже говорила с воображаемым классом. — Иностранный язык тебе нужен? Учи слова в автобусе, полчаса едешь. Заведи блокнотик. Физика не даётся? Все перемены не гляди в окно, не болтай с приятелями, а положи перед собой картонный листок с формулами. Почему картонный? Долго не порвётся, двадцать раз переписывать не надо будет. О журналистике мечтаешь? Три страницы в день — письменного текста! Не ложись спать, пока не сделаешь… В этом можно и передо мной отчитываться. А каникулы? Если по двадцать четыре часа в сутки не балдеть, выражаясь вашим языком…

Борисик расхохотался, сверкая цыганскими глазами:

— Сила! Во даёте, Елена Владимировна! Замечаете, как мы на вас влияем?