Василий Ганибесов - Эскадрон комиссаров

— Вот и все. Езжайте обратно и передайте, чтобы продолжал выполнять задачу.

— Есть выполнять задачу! — Красноармеец дал повод и сейчас же растаял.

Съехали вовсе с обочины и перешли на шаг. Командиры шепотом учили красноармейцев, как нужно заставить коня идти тихо, как на цыпочках. Мягкая прошлогодняя листва скрывала топот, освобожденная дорога томилась в безделье.

Пук... Пук... Пук-пук!.. — слабо донеслось с моста. Эскадрон остановился. Красноармейцы, привстав на стремена, напряженно вслушивались.

— Хитрович! Узнайте, в чем дело.

Хитрович обогнул командира и крутой рысью поехал к выстрелам. У моста он встретил разведчика.

— В чем дело? — остановил его Хитрович.

— Баскаков в плен попал, — задыхаясь, ответил разведчик. — Вместе ехали, а у куста как бросются на нас! Его схватили, а я угнал... Вот чего-то рукой схватил, тряпку какую-то.

Хитрович достал фонарик и, близко направив к руке разведчика, щелкнул. В неуспокоившейся еще руке разведчика жадно трепыхалась красная женская косынка.

— Бабья, ч-черт! — выпустил разведчик косынку и брезгливо вытер ладонь о колено. Хитрович поймал косынку и сунул ее в карман. В груди у него взвыла знакомая тоска. «Медички. Ветров-то за ними, значит, уехал. Пошла ли она?» — мелькнуло у него.

— Подержи коня, — бросил он разведчику и, соскочив, побежал к мосту, нагибаясь и крадучись.

Зная, что около дороги разведчики тереться не будут, он взял вправо и, высматривая каждый кустик, чутко прислушиваясь, пошел к каналу. На валу канала — приглушенный говор. Хитрович ползком пробрался в ближайший к валу куст и схоронился. Слева, изогнувшись, перешагнул через канал мост, перешагнул — и застыл; он был пуст и тих, будто через него никогда никто не ездил и не ходил. Мост почти упирался в большое Бронницкое шоссе; оно серело из темной зелени бесконечно длинным деревенским холстом. Хитрович, прощупывая дорогу взглядом, в полуверсте вправо увидел повозку, окруженную темной кучей народа. Внизу канала опять забормотали. Хитрович, осматривая прибрежный низкорослый тальник и ориентируясь по голосу, нащупал неясную фигуру пригнувшегося человека.

— Ну, что? — спросил человек.

— Едва не утопили. Перевели-тка... в брод. Пленный-то хотел кричать, но мы ему пригрозили; морду, мол, набьем, не посмотрим.

— А Румянцеву как, шибко?

— Нет, за волосы только дернули... Как же мы теперь? По дороге-то нельзя. Кабы не медички, так вброд пошли бы.

— Мы здесь форсируем... Зови скорее ребят и тащите бревна, вон они у дороги. Положим поперек и перейдем.

От говорившего поднялась фигура и, пригибаясь, побежала по берегу назад.

— Пулемет! Пулемет! — спросил опять тот же голос. — Не спишь?

— Не-е, — ответили из куста от дороги.

У дороги замаячили фигуры, подняли один конец бревна и понесли к берегу. Потом бревно, сползая, зашуршало к воде. Хитровича кто-то осторожно пошевелил за ногу, он дернулся, как от ожога, хватаясь за кобуру нагана.

— Тс-с, это я.

К плечу Хитровича подполз разведчик Ковалев.

Хитрович, склонившись к самому уху, прошептал Ковалеву обстановку.

— Не теряй из виду никого. Смотри вон за теми. Это или застава, или уже передовые части.

Помкомвзвода сполз вниз и побежал к лошади.

— Противник готовит переправу вот в этой стороне, видимо, хочет обойти с фланга, — занося ногу в стремя, передал Хитрович разведчику. — Передайте Исакову.

Он дал шпоры и, отводя ветки из кустарника рукою, сильно зарысил к эскадрону.

— Стой, кто едет? — остановил его один куст.

— Хитрович. Где командир?

— Вон там, в канаве. Он вас давно ждет.

Соскочив с коня, Хитрович побежал в придорожную канаву. От моста опять раздавались отдельные выстрелы, и почти одновременно с Хитровым подскакал разведчик.

— Товарищ командир! Товарищ командир! Где он? — задыхался подъехавший.

— Ну! В чем дело? — поднялся из канавы комэска.

— Противник теснит нас от моста, не удержаться. Их больше полувзвода, взвод почти.

— Командир первого взвода, дайте одно пулеметное отделение. Мост взять! Чего вы там! Ну что, товарищ Хитрович? — обернулся он к помкомвзводу.

Хитрович доложил виденное и предположение противника форсировать канал в стороне от моста.

— Сколько их всего?

— Около роты.

— Так... гм... Возьмите взвод... засаду... разведку уничтожить без крику. Когда подойдут главные силы к переправе — пару залпов, а пулемет нейтрализовать. Понятно?

— Есть! — Хитрович повторил приказание и убежал ко взводу.

Взвод, рассовавшийся по кустам, наполовину спал; одни — лежа на земле под ручку с поводьями, другие — стоя, ухватившись за луку седел.

— Живо! — торопил Хитрович красноармейцев. — Растолкайте Вишнякова. Что вы — на привале? Сади-ись! За мной, шагом а-арш!

Он увел взвод правее намечаемой переправы, в глубь кустов. Остановившись там, он рассказал красноармейцам обстановку и задачу, предупредив, что действовать надо втихую, без звука, а то пропадут сами и подведут весь эскадрон.

— Возьмите, товарищ Головкин, двух человек и езжайте к валу. Схоронитесь, чтобы дозорный вас не видел. Как разведка перейдет, отходите на эскадрон, но от них не отрывайтесь.

— Есть! Силинский и Брагин, за мной!

Головкин подъехал к валу, спешился и ползком пошел на бугор. В одном кусту его кто-то схватил за голову и, зажимая рот ладонью, едва слышно, в самое ухо прошептал:

— Тише! Дозорный переправился, осматривает вал. Смотри.

Головкин, взглянув на Ковалева, крепко про себя выругался: «За морду еще, сволочь, хватается! Гад».

В это время к ним подошел разведчик противника, постоял, почти касаясь головы Ковалева ногами, посмотрел с вала вниз в сторону эскадрона и, обернувшись к каналу, глухо прошептал:

— Нету. Ничего нету. Айдате. Они, наверно, все мост берут. Пусть берут! — хихикнул он.

У моста выстрелы все учащались. Затрещал пулемет со стороны эскадрона, и вслед за тем мост загремел от атакующих кавалеристов. От переправы по мосту заплевался пулемет противника. С обочин дороги пачками захлопали винтовки.

— Наза-ад! — слышался от моста голос Ветрова. — Назад! Вы расстреляны пулеметами еще на мосту.

Началась перебранка. Потом конные на рысях переехали мост обратно.

По бревнам переправы один за другим, размахивая руками, перебежало человек пятнадцать разведчиков, скопляясь у прибрежного куста. К переправе по обочине подходила рота.

— Оставайся тут. Нашим покажешь пулемет синих, — прошептал Головкин, сползая из куста вниз.

Он послал Брагина к помкомвзводу сказать, в чем дело, а сам остался ждать разведку. Она скоро появилась, перебегая от одного куста к другому. Головкин начал постепенно отходить. Разведчики синих заметили Головкина и, рассыпавшись подковой, пошли на него, видимо, рассчитывая поймать живьем. Головкин и Силинский отходили шагов на тридцать, вставали в куст и замирали в ожидании, и, как только сбоку начинала маячить пешая тень, они молча отъезжали в другой куст и опять ждали. Силинский дрожал в седле, как в лихорадке. Головкин пытался прогнать его в сторону, но он молча жался к нему, теребил отделкома, как только увидит разведчика.