Ярослав Галан - Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Лука. В моих жилах течет кровь Петричей. Непокорная, гордая и — неповторимая.

Варвара. Почему же в таком случае ты ехал сюда? Зачем возвратился на мое горе?

Лука (после паузы). Ради родной земли и ради тебя. Но земля уже, вижу, не та, потому, должно быть, что не моя она и не наша, да и ты теперь не та, хотя я люблю тебя даже и такой.

Варвара (с устремленным в пространство взглядом). Если бы кто сказал: «Умри, и тогда твой Лука станет таким, каким хочешь ты его любить», я бы положа руку на сердце от­ветила: «Хорошо, я согласна!»

И я верю, что ты будешь таким.

Лука. А если эта вера окажется слепой? Что тогда?

Варвара. Я не знаю, что будет тогда. Я знаю, что есть вещи, которые я не умею прощать никому и никогда: это ложь и предательство. (Пауза.) Пока ты бродил по Европе, Лука, гит­леровцы подготовили себе здесь людей, которых можно назвать лишь одним словом: предатели! Ведь это они, а не кто другой, на несчастьях и крови нашего народа строили собственное бла­гополучие. Это они помогали фашистским палачам срывать с людей одежду, чтобы потом торговать ею на Краковском базаре, во Львове. Одни из них сидят пока тихо и молятся по ночам американскому доллару. А другие вредят уже сейчас. Кто-то из них стрелял вчера в Мыколу. Но как бы они ни распинались перед нами, мы видим, очень хорошо видим на их руках когти фашист­ских предателей. И мне кажется, что каждый честный человек, которому дорога судьба его детей, должен смело рубить эти ког­ти! Рубить, а не прощать!

Лука. Так... (Подходит к фисгармонии и тихо играет лейт­мотив оперы Д'Альбера «Долина».)

(Не поднимая головы от фисгармонии.) А Семену Негричу тоже никогда не простишь?

Варвара. Если обнаружится, что все это правда, не прощу. Только почему ты не сказал всего этого своему отцу?

Лука. Очень просто. (С иронией.) Он, как человек исклю­чительно принципиальный, передал бы это дело в руки властей, а я этого не хочу.

Варвара. Почему?

Лука. У меня нет прямых доказательств, а кто же поверит слову человека, на которого даже родной отец глядит испод­лобья. Я не говорю уже о том, как глупо было бы сегодня идти на ножи с родом Негричей, с родом «застрельщиков колхоз­ного движения в селе Яснычи». Это все могло бы, пожалуй, кон­читься тем, что на скамью подсудимых посадили бы не его, а меня, «возвращенца».

Варвара. Ты убежден в этом?

Лука. Почти.

Варвара. Теперь мне ясно: один из вас, наверное, рас­квитается.

Лука ( Срывается с места, подходит к Варваре, обнимает ее). Ты могла бы... могла бы когда-нибудь поверить, что это сделал я? Варвара... (Покрывает поцелуями ее лицо.)

Варвара (опускает руки, закрывает глаза, стиснув губы и сдерживая рыдания, отрицательно качает головой). Нет! Мне кажется, я не имела бы сил поверить в это, милый...

Они не услышали, как появился Мыколас уздечкой в руках. Увидев их, он крякает; Лука и Варвара отскакивают друг от друга. Мурлыча свою песню, Мыкола вешает уздечку, шляпу и куртку, подходит к фис­гармонии и с грохотом опускает ее крышку.

Мыкола. Обедали?

Варвара. Нет.

Мыкола. Ну, давайте пообедаем.

Варвара ставит на стол тарелки, ложки и два горшка, потом кладет каждому в тарелку жидкой каши, наливает молока.

Варвара. Льва еще не поймали?

Мыкола. Нет. Он подался за Кичеру, в Черный бор. Се­годня вечером делаем облаву. Над Медвежьим плесом. Директор зверинца говорит, что лев как будто бы привык хлебать воду в сумерки. (Подсаживается к столу.)

Варвара. Садись, Лука. (Подает тарелку с едой бабе Олене.)

Мыкола. Это давно у вас?

Лука. Отец...

Мыкола (перебивая) Я не тебя спрашиваю!

Варвара (после паузы). Нет, недавно. Лука приехал всего пять недель назад.

Мыкола (напевая). Роман?

Лука. Нет. Больше!

Мыкола (подумав). Ну что ж, ладно. Только она... ра­ботает.

Лука (опустив глаза в тарелку). Я тоже не привык долго сидеть сложа руки.

Мыкола (ест). Я думал уже о музыкальной школе. В кон­це концов, можешь учительствовать и тут. Детей ведь некому учить пению. Что ты скажешь, Варвара?

Варвара. Я не думала об этом, дядя. (Зовет с порога.) Параска! Позови деда: обедать пора. (Садится за стол.)

Мыкола. Еще три дня такой погоды — и земля будет не земля, а камень. Хотел бы я знать: кто выкинул этот номер со львом?

Варвара. Подозрение есть?

Мыкола. Есть. У Семена Негрича.

Варвара. Как? На Семена?

Мыкола. Я сказал: у Семена.

Лука. Самоуверенный парень!

Мыкола. Не хочет только назвать имя. Говорит, рано. Как будто разумный хлопец, а такой загадочный. (Варваре.) Кстати, он знает о вашей... э-э-э...... дружбе?

Варвара. Должно быть, еще не успел узнать.

Мыкола. Будет свет ему не мил, бедняге. Кто знает, не ради ли тебя спешил он так сюда из армии...

Параска. Дед не хочет есть, мама. (Возится около печи.)

Лука. Значит, отныне Семен — мой беспощадный враг?

Мыкола. Не думаю. Семен — коммунист. Он сумеет по­давить в себе личную неприязнь...

Лука. А как ты думаешь, Варвара?

Варвара (встает из-за стола. Собирая посуду). Я хотела бы пока об этом не говорить.

Мыкола. Странный ответ.

Варвара. Странный. Немало странных вещей происходит у нас, дядя.

Мыкола. Ты об этой истории со львом?

Варвара. Не только. (Параске.) Параска, выйди на минутку!

Как ты думаешь, Мыкола, кто повинен в том, что семью Мак­симовых не донесли до нашего села? Кто виновен в том, что полицаи зверски добили тогда их в лесу? Кто навел полицаев на эту цель?

Мыкола (встал, заходил по хате). Почему ты подумала об этом?

Варвара. Ты не ответил мне на вопрос, дядя.

Мыкола. Меня тогда не было здесь. Ты знаешь. А Лука все это пояснил. Полицейские перехватили Максимовых на пути в Яснычи...

Варвара. А если они перехватили их не случайно? Мыкола. Ты думаешь, что их подослал кто-то? Лука (вставая). Я убежден в этом, отец. Чего бы искали полицаи из Дороева на таком отдаленном от их села участке?

Мыкола. Гм! Жаль, что ни одного из них не удалось нашим поймать. Все подались к американцам. А без них вряд ли удаст­ся раскусить этот орех...

Варвара. Твердый орех.

Лука. А может, тебе только так кажется? Ты, отец, сказал как-то: «А вдруг кто-то хотел поживиться вещами Максимовых, хотя бы его сапогами...»

На пороге останавливается вошедший Семен Негрич.Из-под его распахнутого кафтана выглядывает дуло автомата.

(Не заметив Семена.) Может, следует вспомнить, кто в нашем селе еще перед войной, еще перед первым приходом Красной Армии прославился как рыцарь темной ночи? Кто... (По глазам Варвары угадывает, что кто-то стоит на пороге.) Семен. Говори дальше, Лука.