Фазиль Искандер - Паром

Когда ж умерших имена
Забуду вдруг — ошпарит стыд,
Как будто предстоит страна,
Где их окликнуть предстоит.

Гляжу я на политиков в тоске.
Все на одной на шахматной доске.
Здесь шахматы, и домино, и шашки.
По фляжке в день и никакой поблажки.
Для равенства, а также из расчета:
Не отрываться от народа. То-то!

Здесь офицер. Он мигом, автоматом
Поставит мат или покроет матом.
Здесь кони ржут. Здесь дамы рвутся в дамки.
Здесь умники в цейтноте или в лямке.
Здесь славят будущее словом иль плакатом.
Но «с Новым годом» говорят, как «с новым гадом».

Здесь нет стыда. Услуги за услуги.
Здесь лишь ораторы краснеют от натуги.
Здесь голосуют громко, чтоб отныне
Не слышать вопиющего в пустыне.
(К законам физики еще один причисли:
Чем больше голосов, тем меньше мысли.)

Здесь можно все. Но невозможна личность.
Здесь личность — это, вроде, неприличность.
Здесь понимается без всяких аллегорий.
Что ад и рай — тюрьма и санаторий.
Здесь нет свидетелей разбоя и дележки.
А небо? Небо — средство для бомбежки.

…Терпеньем переполненная чаша.
Хоть и неясно — Бога или наша?

Здесь белый с черным интригует заодно.
Хоть сам прихлопнут фишкой домино.
Здесь на трибуне депутат, как на ладье.
Бичует бич, бичом грозя судье.
Перекликаются враждебные ферзи
Для конспирации на языке фарси.

Здесь патриот, что, впрочем, не впервые.
Мысль удлинил за счет длины России.
А либерал как раз наоборот:
За счет всемирности дает ей укорот.
Как следствие — туманную всемирность
Еще туманней делает настырность.

Здесь Юг велит водою подмываться.
А Север что? Бумажкой подтираться.
Мир от войны почти на волоске.
Переполох на шахматной доске.
Спасут, быть может, Запад и Восток:
Две крайности — наждак и кипяток.

А некто (кто?!) с бутылкой минералки
Не видит в этих играх аморалки.
Без пафоса, перебирая четки.
План хаоса обдумывает четкий.

Почти благодарный услуге.
Быть может, шепнув: — Не тяни…
Усталый от муки и скуки.
Он рухнул, как пахарь в тени.

Над этим обрывом клыкастым
Покой наконец он обрел.
Раскинувши руки, распластан,
Как в небе распластан орел.

Величие духа мы славим обычно,
Но жертвенность тела, пожалуй, первична.

Кормили из ложечки старого Канта.
В предсмертное детство впадал старикан-то.

Как странно: в полнеба огромные мысли,
А руки бессильно вдоль тела повисли.

Бессильно повисли, а раньше, бывало.
Сводили с размаху кремень и кресало.

Бессмертные мысли под куполом тверди.
А бедное тело готовится к смерти.

К чему же тогда светоносные мысли?
Чтоб люди людей в темноте не загрызли.

Он занят загадкою грозной.
Она не смущает его:
Зачем мирозданию звезды
И сам человек для чего?

Как связанность соли и хлеба
Души человеческой суть —
Вместившая звездное небо
И совесть в единую грудь.

Жизнь — неудачное лето.
Что же нам делать теперь?
Лучше не думать про это.
Скоро захлопнется дверь.

Всё же когда-то и где-то
Были любимы и мы.
И неудачное лето
Стоит удачной зимы.

Вдохновенье — вдох мгновенья.
Вдохновенье — это дар
Чуять в небе перемены.
И как ножевой удар —
Вертикально кровь из вены!
Так выталкивают ввысь
Ослепительную мысль
Вдохновенье — вдох мгновенья.

Отдохновение уму,
Душе от злобы дня заслонка,
Да славится в любом дому
Щебечущий цветок ребенка.
Ты смутно узнаешь черты.
Ты как бы вспоминаешь жесты.
Неужто это снова ты?
…И прошумят из пустоты
Надежды, подлости, оркестры.

— Сынок, не заплывай за буй! —
С крыльца с тревогою мгновенной.
Ах, голос мамы: — Не горюй! —
Теперь, должно быть, из Вселенной.
— Сынок, не заплывай за буй!
Не за-плы-вай!.. — сладит тревога.
Сказать уж некому: — Подуй! —
Приплясывая от ожога.
Когда один, куда ни глянь.
Среди всемирного раздора.
Слабейшему опорой стань!
И в том, глядишь, твоя опора.

Как соблазнительно проста
Судьбы свободная прикидка.
Как будто с чистого листа
Прожить еще одна попытка.

Два варианта — путь земной.
Какой счастливый? Вот задача.
Но от того, что знаешь свой,
Второй и есть твоя удача.

Вот эволюции исток.
Шлеп! Шлеп! Чарующие звуки!
Вполне успешно делом ног
Усердно занятые руки.

Он ненавидит произвол
Вещей, подробности рутины.
Любой предмет — на пол! На пол!
Не в этом главное, дубины!

Вот соску, что без молока.
Молочные сжимают зубки.
Задумался и чмок! слегка
По принципу потухшей трубки.

Спит на балконе-корабле.
Сопит, посвистывает дроздик.
Вдруг SOS! Мычит: — Ко мне! Ко мне!
Трясется капитанский мостик,

— Где мой стюард? Где мой дурак?
Ищите трубку! Трубку! Трубку!
Свистать наверх! На полубак!
Спустите, если надо, шлюпку!

Ищу. Мотает головой
С оттенком сдержанного гнева:
— Уволю! Ты совсем тупой!
Не справа выпала, а слева!

…Да, тупость. Правду говоришь.
С годами взрослые линяют.
У нас за тупость, мой малыш
(Сказать: гуманность — согрешишь).
Не принято, не увольняют.

А на ночь поят молодца.
Нет, не в отца (на всякий случай!)
Стрижет! Добулькал до конца!
А выражение лица:
После бутылки спится лучше.

Чего ни цапнет, в рот сует.
Сам и алхимик и пробирка.
Газету «Правда» — вправду в рот,
А вслед (для тиража) — копирка.

Отбил мочалку, как в бою!
Не унывает! Въелся в пемзу!
А там! Хвать рукопись мою!
И на зубок! (как раньше!!!) цензор!

Чего ни встретит, тянет в рот.
Успеешь вытянуть — он в слезы.
Обоев ленточки грызет.
Лосенок! Это ж не березы!

Вот скинул вазу с высоты.
Не в вазе дело! Просто дико
Жевать невинные цветы.
Хоть пахнет пряником гвоздика!

Все в рот! Гантели и кота!
Картошка! Ложка! Брошка в кильке!
Где женщины! Сюда! Сюда!
Прочь с палубы хотя бы шпильки!