Борис Миллер - Под радугой (сборник)

— Куда бежишь, дурень! Лови!

Он достал из кармана что-то завернутое в серебристую фольгу и швырнул вслед мальчику, надеясь на его ловкость. Мальчик быстро обернулся, на ходу схватил неожиданный подарок и тут же исчез.

Поля набралась смелости и шагнула к военному. В это время тот поднял чемодан и обернулся. Поля оказалась с ним лицом к лицу.

Она увидела высокий, угловатый лоб и смолисточерные волосы, схваченные у висков серебром. Из-под густых, таких же черных и круто изломанных бровей смотрели большие карие глаза. Полю даже смутил их прямой и острый взгляд. Она успела разглядеть резкие, точно из камня высеченные черты, орлиный нос с тонкими ноздрями, широкий упрямый рот и шрам на подбородке с правой стороны, придававший его лицу какую-то особую выразительность.

Увидев перед собой маленькую полную женщину, он сначала уступил ей дорогу, но вдруг остановился и спросил:

— Что вы? Как будто хотите спросить меня о чем-то?

Поля расхрабрилась и спросила с улыбкой:

— Почему вы так думаете?

— Сам не знаю, — широко улыбаясь, сказал военный, — может быть, потому, что и я у вас хочу спросить кое-что…

— Спрашивайте…

— Я разыскиваю здесь старожилов, — сказал он, внимательно рассматривая Полю. — А вы давно здесь?

— Ну, как сказать? — ответила Поля. — Сам-то город не так уж давно. Еще и шестнадцати лет нет, как тут начали селиться…

— А сколько времени из этих шестнадцати лет вы живете здесь?

— Я? Мы с соседкой как раз сегодня подсчитали… Осенью четырнадцать лет будет, как мы приехали сюда…

— Четырнадцать? — переспросил военный и вдруг положил руку на плечо Поле. — Стало быть, вас-то мне и надо!

Поля покосилась на большую руку, лежавшую у нее на плече, и военный, слегка смутившись, снял ее.

— Извините! — сказал он и, снова весело улыбнувшись, добавил: — Вас-то мне и надо!

— Нет, вы меня извините, — ответила Поля. — В таком Случае вам надо не меня, а другую. Но это не важно, она моя соседка…

Поля уже не сомневалась относительно того, кто этот военный.

Но тот очень удивился.

— А кто она такая, ваша соседка?

— Кто? — Поля помолчала и сказала: — Черновецкая! Вот кто! Лия Черновецкая…

Поля взглянула на него, чтобы посмотреть, какое это произвело впечатление. Военный действительно был ошеломлен, но в гораздо большей степени, чем Поля предполагала. Он смертельно побледнел.

— Как, как вы сказали?

— Черновецкая, сказала я. А что такое? Разве вы не к ней приехали? Разве вы не…

— Лия Черновецкая? — медленно произнес он и, закусив губу, умолк.

— Ну да! — чуть не крикнула Поля. — Вон она. — И она показала на Лию, которая все еще разговаривала с Ривой Мандель.

— Лия! Лия! Поскорее!

Услыхав голос Поли, Лия неторопливо оглянулась и медленно пошла к ним.

Не спуская с нее испуганных глаз, военный схватил Полю за руку.

— Кто это?

Поля весело взглянула на него.

— Сама она… Черновецкая… Вот уже третий день ходит вас встречать…

Лия спешила к ним, путаясь в длинном платье. Вдруг она остановилась, громко вскрикнула.

Военный бросился к ней навстречу:

— Мама!

— Поля! — тихо позвала Лия. — Где он?

Она лежала на кровати без кровинки в лице.

— Здесь, здесь, Лия… Вы только не волнуйтесь, Лия.

— Почему я его не вижу?

— Да вот же он, возле вас!

— Это ты? — Лия слабо улыбнулась. — А почему ты стоишь? Почему не сядешь?

Он вплотную придвинул стул к кровати, на которой лежала мать. Она видела его широкую грудь, на которой сверкали ордена.

— За что это столько? — тихо спросила она.

Заметив широкие погоны с серебряной звездочкой, она спросила:

— И кто ты теперь?

— Майор, мама…

На глаза ее навернулись слезы. Дрожащей рукой она провела по его вьющимся волосам.

— Нет, Поля, нет, не может быть! Разве это он? Ведь ты помнишь его маленьким? Мы его не ждали…

Голова Лии тяжело упала на подушку.

— Как же это? Как же ты вернулся, когда я и ждать тебя перестала…

Семен Черновецкий бродил по весенним улицам города.

Все, что он видел, не переставало удивлять и радовать его: и гладкий асфальт под ногами, и двух- и трехэтажные дома в центре, и густая сеть проводов над головой, и трубы заводов на окраине.

«Так вот, — думал он, — что соорудили здесь за пятнадцать лет…»

Тогда этого ничего и в помине еще не было… Тайга, глушь, мошкара… Захолустный разъезд, которому под стать было название «Тихонькая». Болота, трясина, сопки и горы: вблизи — зеленые летом, желтые и оранжевые осенью, белые зимой, а издали всегда туманные, дымчато-голубые.

Издали все это было изумительно красиво, особенно летом, вблизи — дико, недоступно, опасно…

Он вспомнил, как в первые дни манила его ближняя сопка, та, что сейчас высится по ту сторону моста за городом. Казалось, вот она, рукой подать! Но он шел до нее целый день. И не то, чтобы она была далеко, но почти невозможно оказалось добраться до нее. Вот по дороге широкая поляна, заросшая высокой, бархатисто-зеленой травой. На такой поляне, где-нибудь на Украине, за околицей, как хорошо было прилечь под деревом, лежать и смотреть в ясное, глубокое небо, следить за травинкой, по которой ползет божья коровка, красная с черными пятнышками, чуть приподымая крылышки, а травинка гнется под ее тяжестью…

Так захотелось прилечь на эту поляну по пути к сопке! Но не успел он опуститься на траву, как туча мошкары облепила его со всех сторон. Отмахиваясь и чертыхаясь, он помчался прочь.

«Вот тебе и божьи коровки!»— посмеялся он тогда над собой и решил больше не доверять здешним полянам.

Дальше по пути ему встретилась еще одна такая поляна, но он уже не соблазнился и решил быстро пройти по ней, чтобы немного сократить путь. Но, сделав несколько шагов, почувствовал под ногами влагу. Не обращая внимания, пошел дальше и вдруг провалился по колено в воду, предательски прикрытую высокой травой… Еле выбрался, вымокший, грязный.

«Да, — сказал он тогда себе, — весело здесь будет. Работы, во всяком случае, хватит!..»

Но он был не из пугливых. Наоборот, мысль о предстоящей большой работе вселяла бодрость. Он подошел к реке, снял одежду и бросился в воду.

Хотелось покачаться на прохладных волнах. Однако течение сразу стремительно подхватило его и понесло так, что он не мог сопротивляться. Вода была такая холодная, как будто на дворе стояло не лето, а глубокая осень.

Так он впервые познакомился с Бирой.

— Интересное знакомство! — проговорил он, вылезая из воды и дрожа от холода. — Учись, брат, хозяйничать в новых местах! Даром ничего не дается!

Только к вечеру добрался он тогда до сопки. Из последних сил взобрался на вершину, встал среди остроугольных камней.