Валентин Овечкин - Том 2

В той стороне, откуда они пришли, на берегу Сейма, в редкой зелени садов, поблескивая на солнце золочеными крестами колоколен, лежал небольшой русский городок Троицк. С разными чувствами смотрели они на него. Надежда Кирилловна еще ничего не знала и просто любовалась красивым видом. А Мартынов прощался с этим земным уголком, ставшим ему за четыре года родным.

— Не так сам город наш хорош, как его окрестности, — сказала Надежда Кирилловна. — Правда, чудные окрестности? На любой вкус! Кто хочет в поле перепелок послушать, — иди вот так, как мы вышли. А на запад пойдешь — вон луг зеленый. А по ту сторону Сейма — роща, дубы столетние. Весною грачи там кричат с утра до ночи. Некоторым не нравится, как грачи кричат, даже разоряют гнезда возле дома на деревьях, а я так люблю их слушать!.. До чего же хороша наша русская природа! Скромная такая, не навязчивая. Хочешь — любуйся, если понимаешь настоящую красоту, не понимаешь — ступай мимо. Помню, девочкой еще, первый раз уехала я далеко из дому с отцом на Черное море. Два месяца мы там жили. Сначала очень нравилось и море, и цветы, и лес тамошний, пальмы, магнолии, тисы. А потом так надоело! Увидела однажды, как в Адлере возле рынка корова чесалась об пальму, — все противно стало, не могу на эти пальмы смотреть. И в тот же день, как вернулись мы домой, побежала я в наш лес. Хотя у нас уже и осень была, похолодало, с березок уже листья опадали, и дождь шел в тот день, а я все же в лес убежала и долго там сидела под дубом, слушала, как дождь шумит в листьях…

Прошли еще немного вверх, нашли пологий спуск на дно оврага. Там было прохладно и сыро. В некоторые глубокие узкие отроги ущелья никогда не заглядывало солнце, и сейчас, в начале июля, когда наверху все давно уже покрылось зеленью, дубки и березы убрались в полную листву и земля поросла травой, здесь все еще пахло ледяной сыростью. Мартынов нашел в одном таком темном ущелье лисью нору. Попробовали выкурить зверей дымом — ничего не вышло, дым не тянуло в нору. Пошли дном оврага вниз, к реке. Лог становился все шире, склоны его раздвигались, посветлело вокруг, повеяло опять полевым простором. Из высокого бурьяна, невдалеке от тропинки, взлетела со страшным шумом стая куропаток, сильно напугавших Надежду Кирилловну.

— А чтоб вас лисица съела! — закричала она, швырнув камнем вслед им.

У Сейма, в Стрелецкой слободке, попросили у одного рыбака лодку. Поплавали по реке, переправились на другой берег, в дубовую рощу. Там Мартынов развел на полянке костер. Поджарили хлеб с колбасой. Надежда Кирилловна пошла по лесу собирать землянику и грибы, а Мартынов натаскал веток, устроил себе ложе под деревом в тени.

— Да, хорошо здесь, слов нет! — сказал он, вздохнув, когда Надежда Кирилловна, вернувшись, села возле него и протянула на ладони несколько ягод земляники. — Значит, ты, Надя, степь не любишь?

— А что хорошего в степи? Пустота — и все. Нет, такая природа, как здесь, куда лучше! И леса есть, и озера, и степь, и всего в меру, ничто не надоест. Отдыхать ты только не умеешь. За сколько времени выбрались с тобою погулять! Все в колхозы и колхозы ездишь. Завел бы себе лодку, ружье, удочки. В субботу вечером кабинет на замок — и на охоту, на рыбалку, до понедельника. И нас бы с Димкой брал с собою. Кто бы тебя поругал за то, что в воскресенье отдыхаешь? Можно даже моторчик приспособить к лодке. У нас в «Динамо» сейчас продается такой подвесной моторчик.

— Теперь уж не к чему заводить лодку, — вырвалось у Мартынова.

— Почему?..

— Поедем, кажется, Надя, с тобою в такой район, где ни леса, ни речки хорошей нет. Одни голые степи.

— Опять поедем?.. — горестно воскликнула Надежда Кирилловна.

— Опять. Собирай свои коврики, картинки, укладывай вещички в чемоданы…

И Мартынов рассказал ей все. Долго рассказывал. И как он присматривался к Долгушину еще до больницы, и что узнавал о нем от людей, лежа там, и как он ездил вот недавно с ним по колхозам, и какое он вдруг принял решение.

— В зоне МТС двенадцать колхозов, а в районе — тридцать. Как я могу оставаться здесь секретарем райкома, когда вижу, что, если уж на то пошло, мне надо быть в МТС, а Долгушину — в райкоме! Пойми, Надя, что это очень важно в нашей жизни — чтобы человек занимал место по своим способностям. Пожалуй, самое важное!..

Рассказал подробно о поездке в обком, о разговоре с Маслениковым и Крыловым, о встрече с Борзовым. Надежда Кирилловна слушала его, понурив голову, перебирая в подоле платья цветы: то отбирала ромашки от васильков и колокольчиков, то смешивала их опять, то откладывала в сторону одни колокольчики.

— Что же ты молчишь, Надя? — спросил Мартынов.

— Я думаю, что не многие на твоем месте поступили бы так…

— Но надо же кому-то поступать и так!.. Ну, скажи, правильно я сделал? — Он приподнялся, сел, согнув ноги в коленках.

Надежда Кирилловна вздохнула.

— Хотя бы уж куда-нибудь в другое место, не в эту Грязновку!..

— Да, тяжелый район. И районный центр похуже Троицка, не город — село. Но это же в наших руках сделать район хорошим. А?

Надежда Кирилловна, взяв за плечо Мартынова, повернула его лицом к себе, долго, пристально смотрела ему в глаза.

— Ты, вероятно, никогда не устанешь. Ты совсем не меняешься. Такой же, как и был, когда я впервые тебя узнала… Но почему ты не сказал мне этого, когда ехал в обком? Зачем скрывал?

Солнце перевалило уже далеко за полдень. На западе поднялись тучи. Надежда Кирилловна отогнала лодку к Стрелецкой слободе, причалила ее на место, отнесла весло хозяину и вернулась обратно вплавь, держа в одной руке над головой свернутое платье. Мартынов совсем не умел плавать. Решили идти домой другой дорогой — этой стороной Сейма, через луг и через понтонный мост.

На лугу было тоже хорошо. Траву уже скосили и просохшее сено сложили в копны. По густоте копен видно было, что трава здесь стояла по пояс. Но Надежда Кирилловна уже не обращала внимания на запахи свежескошенного сена и не нагибалась к земле, чтобы рассмотреть поближе какое-то прошелестевшее под ногами живое существо. Шли молча, погруженные каждый в свои мысли.

Когда подошли к понтонному мосту, уже завечерело. Солнце давно скрылось за тучи. Темнело, как будто оно уже совсем зашло. Но на реке было еще много воскресных гуляющих. Рыбаки ловили с моста рыбу, свесив ноги над водой. Ребята еще купались на пляже. На лодочной станции дежурный сзывал в рупор заплывшие за излучину реки шлюпки.

Мартынов и Надежда Кирилловна присели на перевернутую рыбачью лодку-плоскодонку у самой воды.

Быстро темнело. Набежал тучевой ветер, старая дубовая роща за их спиною угрюмо зашумела. Тяжелая черная туча, надвинувшись с запада, закрыла полнеба. Вода в реке в той стороне, под тучей, была как деготь.