Анатолий Димаров - Его семья

Лате уже не с кем было ссориться. Она сидела на кухне с умиротворенным видом и прикладывала к носу мокрый платочек.

— Что с тобой, Лата? — спросила Нина.

Соседка начала подробно рассказывать обо всех перипетиях сегодняшнего утра, а Нина с нетерпением ожидала, пока она закончит. Ей самой хотелось рассказать о своих волнениях, о разговоре с Яковом.

— Не верь! — выслушав Нину, авторитетно изрекла Лата. — Это он с какой-нибудь связался, к ней хочет перебраться. Так и у моего Гоги было, да я его быстро скрутила!

И она начала рассказывать, как заподозрила Гогу в измене, хоть и не могла узнать, с кем именно он изменил ей.

Но Нина почти не слушала ее. Думала о Якове, и хоть у нее не было никаких доказательств, что такая женщина существует, Нина уже не сомневалась в измене мужа. Она перебирала в памяти всех женщин и девушек, работающих в редакции или бывающих там, и никак не могла окончательно решить, кто же из них ее соперница…

Якова вызвали в высшую инстанцию, и он вынужден был отложить хлопоты о разводе до возвращения из Киева. В юридической консультации, где он все же успел побывать, ему сказали, что дело его весьма сложное и может решиться не в его пользу.

Горбатюк долго колебался, прежде чем обратиться к юристу. Неприятно было думать о том, что придется разговаривать с чужим человеком, посвящать его в самые интимные детали своей жизни.

«Что я ему скажу? — думал Яков. — Чем объясню свое желание развестись с Ниной?»

Только теперь он серьезно задумался: какие мотивы сможет он выдвинуть, чтобы суд удовлетворил его ходатайство? Яков уже понимал, что одного «не хочу» здесь недостаточно, что надо доказать суду необходимость развода.

А ведь до сих пор ему казалось, что невозможность их совместной жизни очевидна. Разве мало того, что они ежедневно ссорятся, что Нина мешает ему работать?..

Ну, а если судья скажет: «Нужны факты, а не ваши соображения», — что он ответит? Снова станет утверждать, что они часто ссорятся? Но как доказать, что эти ссоры затевает Нина, а не он? И разве Нина не сможет сослаться на его пьянство в оправдание своей несдержанности, заявить, что все семейные дрязги были связаны с тем, что он почти всегда являлся домой пьяным?.. Впрочем, у него все-таки был один козырь: Нина не раз прибегала в редакцию и устраивала там скандалы… Но достаточно ли будет этого?

«Должны же они понять, что я не могу больше жить с ней! И какое они имеют право неволить меня, если Нина стала мне чужой?.. Разве такой должна быть подруга жизни у человека, который работает творчески и все свои силы отдает этой работе?..»

Юрист, которому отрекомендовал Горбатюка заведующий юридической консультацией, был весьма популярным и очень занятым адвокатом. Он уже собирался куда-то бежать, укладывая бумаги в большой портфель из черной кожи, и, услышав, что должен принять еще одного клиента, взглянул на часы и задумался.

— Может быть, я в другой раз? — спросил Яков.

— Нет, нет, сидите, сидите! — замахал руками адвокат. — Знаете, бывают ведь такие загруженные дни… — приветливо улыбнулся он Якову, усаживаясь в кресло. — Кажется, и минуты лишней не найдешь, а потом — целый час выкроить удается…

Он говорил несколько приглушенным голосом, с оттенком интимности. Все в нем: и скромный коричневый костюм, и белая в коричневую полоску рубашка, и теплая улыбка, освещавшая худощавое, армянского типа лицо, и гладко причесанные черные волосы — все нравилось Якову. Он уже знал, что сможет говорить с этим человеком без того неприятного чувства принужденности, которое всегда овладевало им при разговоре с незнакомыми людьми.

— Я к вам по такому, так сказать, деликатному делу, — заговорил Горбатюк. — Видите ли, у меня… — он запнулся, но, встретив внимательный, ободряющий взгляд адвоката, решительно выпалил: — Я хочу развестись с женой! — И, сказав это, уже спокойнее начал излагать свою историю.

Адвокат слушал его, вертя в руках красный карандаш.

— У вас дети есть? — после минутной паузы спросил он.

— Есть. Двое. Старшей — семь, а младшей — три года.

— Давно женаты?

— Восемь лет.

— А раньше, в первые годы совместной жизни, у вас бывали ссоры с женой?

— Не было. Нет, были, — поправился Яков. — Но так мы еще не ссорились. И мирились тогда… А теперь примирение невозможно, — быстро прибавил он, видимо, для того, чтобы адвокат понял всю твердость его решения. — Я хочу знать, достаточно ли этого, чтобы развестись с женой?

Адвокат отложил в сторону карандаш, сплел пальцы, и Якова поразила белизна его рук.

— Вы спрашиваете, имеется ли у вас достаточно оснований для того, чтобы добиваться развода с женой? — заговорил он, наклоняясь к Горбатюку. — Видите ли, брак и все, связанное с ним, — очень сложная вещь… Я вам даже признаюсь: не все адвокаты охотно берутся за такие дела. Здесь почти никогда не можешь предугадать, выиграешь или проиграешь…

Опустив руки на стол, адвокат покачал головой, словно осуждая тех своих коллег, которые неохотно берут на себя бракоразводные дела.

— К вашему делу, как и ко всякому другому, необходимо подходить с двух сторон: формально и по существу, — продолжал он тихим, мягким голосом. — С формальной стороны, вы, возможно, имеете право требовать расторжения брака. Однако суд будет рассматривать ваше дело по существу, учитывая интересы обоих супругов, а главное — исходя из интересов детей. Ведь за воспитание детей несут ответственность не только родители, но и все наше общество, наше государство… Далее. Суд обычно пытается выяснить, окончательно ли распалась та или иная семья, стремится установить — нужно ли в данном случае хирургическое вмешательство или достаточно вмешательства терапевта, то есть следует ли отрезать то, что уже невозможно вылечить, или необходимо лечить весь организм, добиваясь его выздоровления.

В нашем законодательстве не предусмотрены все случаи, при которых дается развод и при которых не дается. Наше законодательство учитывает, что семьи не похожи одна на другую и каждый отдельный случай в той или иной семье отличается от других… Вы помните, как замечательно сказал в первой же фразе своего романа Лев Николаевич Толстой: «Все счастливые семьи похожи одна на другую, каждая несчастная семья несчастлива по-своему», — с видимым удовольствием процитировал адвокат. — Несчастлива по-своему… Как прекрасно сказано, не правда ли? — Но взглянув на Горбатюка, который в данную минуту никоим образом не был способен достойно оценить мудрость толстовских слов, принял более официальный вид и продолжал: — Поэтому и суду нашему предоставляется в каждом отдельном случае решать судьбу той или иной семьи лишь после тщательного расследования дела, взвесив все «за» и «против»… Однако в нашей судебной практике за последние годы…