Людмила Уварова - Лики времени

И так же, как он давеча, заставила себя улыбнуться, будто бы говорила о чем-то веселом.

Он посидел немного, глянул на часы раз, другой, стал собираться.

— Не могу долго засиживаться, есть одно дело, которое невозможно откладывать.

— Что за дело?

— Погулять с собакой, — он вопросительно глянул на нее. — Вы как относитесь к собакам?

— Отношусь хорошо, только не имею права их заводить.

— Почему так?

— Я же, как видите, одна, почти все время на работе, а с собакой, знаете, гулять надо, и потом, вообще живое существо, которое, безусловно, требует внимания, а если я не могу ей посвятить много времени, как тогда?

— Мне нравится, что в вас развито чувство ответственности за другого, — сказал Сергей Витальевич. — В наши дни это не так уж часто встречается…

Она подумала: очевидно, он человек добрый, подобно всем добрякам любит искать в людях что-нибудь хорошее и радуется, если находит…

На прощанье он поблагодарил ее за чудесный вечер, так и сказал: «чудесный вечер», и попросил разрешения, коль скоро она не против, навестить ее в воскресенье, может быть, пошли бы куда-нибудь погулять?

— А я не дежурю? — спросила Клавдия Сергеевна, мысленно подсчитала про себя, нет, дежурство выпало на субботу, воскресенье было свободным.

В воскресенье он, как и договорились, явился к ней в полдень, по радио только что отзвучали сигналы точного времени.

— По вас можно время проверять, — сказала Клавдия Сергеевна.

— На том стоим и стоять будем, — ответил он. — Ведь точность — это прежде всего вежливость, разве не так?

Светило солнце, но было еще прохладно, весна все медлила, как бы ждала какого-то особого сигнала, то и дело налетал холодный ветер, низкие тучи заглатывали солнце, потом тучи исчезали, снова ярко светило солнце, казалось, еще немного — и окончательно потеплеет.

— У меня идея, — сказал профессор, когда они вышли на улицу. — Мы возьмем сейчас такси, заедем ко мне домой, заберем мою собаку и отправимся все вместе гулять в Измайловский парк. Хорошо?

— Хорошо, — отозвалась Клавдия Сергеевна. — Вот мы и познакомимся с вашей собакой.

Лицо его просветлело.

— Чудесно, а то ей, бедняжке, нечасто приходится побегать вволю…

Профессор жил в большом растянутом в ширину доме с красными лоджиями и зеркально поблескивающими окнами. Внизу в доме находился магазин «Богатырь», рядом магазин «Цветы».

— Подождите, пожалуйста, я сейчас, — сказал Сергей Витальевич.

Клавдия Сергеевна проводила его взглядом. Он шел быстро, на ходу равномерно помахивая руками, походка у него была молодая, глянуть издали, со спины, можно подумать, молодой человек, одно плечо выше-другого, не дойдя до двора, обернулся, поискал глазами машину, что-то крикнул, Клавдия Сергеевна не разобрала слов, и скрылся во дворе, под аркой.

Спустя минуты три-четыре появился снова, держа за поводок большую рыжую дворнягу, лохматую донельзя, бежавшую рядом с ним, на высоких, обросших рыжей шерстью лапах. Морда у собаки была презабавной — круглые выпуклые глаза в белых «очках», черный, задорно вздернутый нос, вокруг носа тоже белые «очки», казалось, собака все время улыбается.

— Наш Рыжик приветливое и улыбчивое существо, — сказал Сергей Витальевич, — ну, Рыжик, лапу!

Рыжик нехотя, боязливо протянул Клавдии Сергеевне лапу. Она пожала лапу, погладила Рыжика по голове, Рыжик безразлично глянул на нее, потом изловчился, лизнул Сергея Витальевича в щеку. Шофер такси, брюзгливый, видать, недобрый, недовольно пробурчал:

— Грязи мне натаскаете с вашим псом, убирай после за ним…

— Я вам оплачу все ваши терзания, — спокойно прервал его Сергей Витальевич, и Клавдия Сергеевна мысленно поразилась: не ожидала, что профессор может дать надлежащий отпор, ведь поначалу он показался ей робким, каким-то безответным.

В Измайловском парке было еще мало народа, лишь кое-где на дорожках попадались одинокие прохожие, иные с собаками, одна женщина прогуливалась с огромным серым котом; профессор натянул поводок потуже, потому что Рыжик зарычал, стал рваться к коту, не обращавшему на него ни малейшего внимания.

— А ну, тише, — сказал профессор. — Перестань, Рыжик, он на тебя даже и глядеть не хочет, разве не видишь?

Обернулся к Клавдии Сергеевне:

— На редкость эмоциональная, легко возбудимая натура.

— Давно он у вас?

— Около шести лет. Его покойная жена как-то нашла, открыла дверь лифта, а там на полу крошечный комочек, ярко-рыжий, мы его так и хотели назвать «Огонек», он с годами побледнел, а то был просто как огонь. Жена сказала: зачем так вычурно, лучше просто — Рыжик. А как бы вы его назвали?

— Может быть, Найденыш? — предположила Клавдия Сергеевна, тут же опровергла себя: — Нет, Рыжик, лучше всего!

— К сожалению, невестка невзлюбила собаку, — заметил Сергей Витальевич. — Не выносит его, просто ни в какую! И, странное дело, сын, я вижу, тоже перестал его любить, раньше души не чаял, а теперь…

Он не докончил, махнул рукой.

— Как можно не любить собак? — спросила Клавдия Сергеевна. — Наверное, она у вас плохой человек.

Сказала и испугалась, зачем так говорить, ему неприятно слушать, но он нисколько не обиделся, напротив, кивнул головой, соглашаясь.

— Вы правы, это все особ статья, как говорится. Давайте сядем вон на ту скамейку, я вам поведаю, что могу…

Скамейка стояла под разлапистой, должно быть, старой-престарой сосной, земля вокруг была в прошлогодней хвое; Рыжик вскочил на скамейку, уселся рядом с хозяином, поглядывая на него темно-карими выпуклыми глазами.

— Понимаете, сын у меня не совсем обычный, он заика и ужасно стыдится этого недостатка.

— Не такой уж большой недостаток, ничего в этом особенного нет!

Сергей Витальевич сложил вместе пальцы рук.

— Согласен с вами, но его не уговорить. Сколько раз и я и жена уверяли Игоря: перестань стесняться, забудь об этом напрочь…

— Разве он не пробовал лечиться?

— Пробовал, и не раз, но у него не хватало терпения методично выполнять все предписания врачей. Он начинал и бросал, он у нас вообще такой, быстро вспыхивает и так же быстро угасает, непоследовательный, противоречивый…

Сергей Витальевич не докончил, Клавдия Сергеевна продолжила:

— А все равно любимый.

— Куда денешься? Разумеется, любимый… — Он глубоко вздохнул. — С юных лет у Игоря бывали приступы различных настроений, подчас самых противоположных. То он безудержно весел, то вдруг впадает в меланхолию, когда была жена, приступы повторялись реже, она умела как-то благотворно-успокаивающе воздействовать на него, потом, когда ее не стало, я начал замечать: с каждым днем он становился все более неуравновешенным, легковозбудимым…

Сергей Витальевич замолчал, время от времени поглаживал голову Рыжика.