Ким Мишель Ричардсон - Книжная дама из Беспокойного ручья

Сердце защемило от тоски по маме, от уродливой кожи и того, чего лишил меня Чарли Фрейзер. Внутри все смешалось: неприязнь к пастору, суровые земли Кентукки и чувство стыда, охватившее все тело. Так было всегда. Беспросветный позор окутал душу, взяв над ней контроль, своим напором сдавливая больное место подобно карбидной лампе, сжимающей лоб шахтера, который возвращается домой, оставляя после себя грязный темный шлейф.

Молчание усиливалось, разрастаясь по всему дому, а свет свечи тем временем собирал тени, разбросанные по углам дома, слегка задевая потолок, покрытый паутиной.

– Пора принимать лекарство, дитя, – обратилась ко мне Лоррета, аккуратно разомкнув наши руки.

Я положила кусок полотенца на лоб, и она прижала его к глазам. Чувствовался запах желтокорня, который она варила в лечебных целях.

– Что-то еще, мисс Лоретта?

Она достала из кармана два крохотных безоара и положила мне в руку.

– Помой их, пожалуйста, дитя.

Я взяла два плоских камня молочного цвета, которые она нашла во внутренностях ястреба, и бросила их в кастрюлю с желтокорнем, помыла, вытерла ее любимой тряпкой и вернула хозяйке.

Пожилая женщина легла в постель, положив камни на закрытые опухшие глаза в надежде, что народный рецепт работает.

– Увидимся в следующий понедельник, мисс Лоретта.

Стоя в дверях, я наклонилась к переполненному ведру с женьшенем, сассафрасом и прочими травами, взяла оттуда корешок, большой кусок ивовой коры и вышла на улицу. Летом принесу вместо них очанку, может, это вылечит ее глаза.

Я ненавидела себя за то, что беру у нее лекарства, ведь она уже не могла самостоятельно их собирать, надеясь лишь на своего племянника. Но ива избавляла от боли, снимала опухоль и сбрасывала даже самую высокую температуру. Вдруг это поможет мистеру Моффиту.

На улице меня встречал купол из надвигающейся темноты и холода.

Юния тихо рявкнула, и мы направились к дому.

Я обернулась, чтобы помахать на прощанье, хотя знала, что Лоретта этого не увидит. Ее хижину уже наполовину поглотила тень и ползущий туман, украшенный летящими светлячками, пробивающимися сквозь тьму.

Впереди манил темный лес. Я остановилась в поисках его, ощущая на себе этот хитрый взгляд, растворяющийся во мраке ночи. Он вел охоту. И речь шла не об ужине. Юния нервничала, поднимая морду: она тоже это чувствовала. Я ударила по ее крупу. Хотелось поскорее вернуться домой.

Юния пронеслась через пропитанный туманом лес и остановилась, лишь когда увидела дым, валящий из трубы нашего дома.

– Ты опять опоздала, – проворчал отец, увидев меня в дверях.

– Прости, Па. Люди соскучились по библиотечной службе.

– Почитала старой Лоретте?

– Да, конечно. Целых двадцать минут, а потом еще помогла ей лечь в постель. – Я сняла плащ и повесила его на крючок за дверью.

– Хорошо, – пробормотал он, нагнувшись, чтобы спрятать носки под штаны. Отец знал, что Лоретта читает только Библию, поэтому он всегда переживал за старушку.

– Я думала, у тебя сегодня выходной. Ты куда-то собираешься? Уходишь?

– Да. Прошлой ночью заболела жена Ли Стерджила, и я обещал подменить его сегодня, чтобы он не остался без гроша в кармане.

– Дочери шерифа нездоровится?

– Это из-за беременности, – пробурчал отец, отвернувшись.

В последнее время шахтеры все чаще стали просить Па выйти вместо них. Таким образом они избегали штрафов и лишних проблем с начальством Компании.

Вспомнив о мисс Адамс, я сунула руку в карман плаща и достала корень.

– Лоретта передала нам это. Подожди, я заварю тебе чай из сассафраса.

– В другой раз, доченька. Мне нельзя опаздывать. Поешь супу и немного отдохни. Кстати, заходил Док и оставил одну из своих корзин, – сказал Па, засовывая ногу в рабочий сапог.

Помимо женихов, которых приглашал отец, время от времени к нам заходил лишь этот старый доктор с небольшими подарками, будь то яблоки, печенье или банка варенья, каждый раз умоляя взамен получить пробу крови, кожи или отвезти нас в больницу Лексингтона. Отец никогда не открывал дверь, вынуждая его оставлять гостинцы на крыльце.

На радостях я взяла яблоко и аккуратно перекинула его с одной руки в другую.

– Мне послышалось, будто в кустах кто-то шевелится. – Я отодвинула занавеску и выглянула из окна, за которым стояла стена густого непроницаемого тумана.

– Сегодня утром по дороге мне попалась рысь. Кажется, она пряталась за колючими кустами, – рассказывал отец, направляясь к двери.

– Рысь? Не уверена, что дело в животных. Я…

– Мне нужно идти, иначе некому будет присмотреть за дочкой шерифа. Утром все узнаю. Гляди в оба.

– Будет сделано, – тяжело вздохнула я, понимая, что за мной охотится еще одно создание. Если рассказать отцу о случае с пастором, может, он останется дома, и уже точно никто из нас не пострадает.

Я занавесила окна и повернулась к нему:

– Пару недель назад священник…

Но он уже закрыл за собой дверь, не дав мне закончить. Выйдя на крыльцо, я наблюдала, как призрачный свет лампы, которую нес отец, становился все слабее и его силуэт постепенно растворялся в густом тумане.

Нахмурившись, я вернулась в дом и, обнаружив в корзине Дока банку варенья с хлебом, сделала несколько бутербродов себе на ужин.

При свете свечного фонаря я в спешке занималась делами по дому и сделала перерыв, чтобы разжечь плиту березовой корой и сосновыми палками, лежащими на крыльце. Осторожно сложила скрученный хворост внутрь чугунной печки, подожгла дерево и подкинула сверху еще пару сосновых щепок. Хижину наполнил аромат дерева и смолы.

Несколько часов спустя я достала из плаща подарок Генри, поднялась на чердак и положила его на стол за хлопковым матрасом, который Па специально купил после того случая с Чарли Фрейзером. Меня вполне устраивала стопка стеганых одеял, но отец слепо верил рекламе, обещавшей « облегчить боль от сломанных костей и обеспечить быстрое выздоровление» . За тот месяц он припас пару монет, которые обычно тратил на покупки в магазине Компании.

Но я знала, что у него не было ни одного лишнего цента, и чтобы хоть как-то скопить немного денег, ему пришлось работать две недели подряд по восемнадцать часов. Компания с большой неохотой расставалась со своими долларами, поэтому они в основном платили шахтерам чеками, которые можно было потратить только в их магазине. В противном случае незамедлительно следовало увольнение. Помимо этого, рабочим с большим удовольствием давали взаймы до зарплаты, поскольку вместе с долгом приходилось выплачивать дополнительные проценты, что ставило семьи простых людей в зависимое положение, а тем, кто от возмущения поднимал брови и задавал неудобные вопросы, они отвечали так: «Эта система направлена на обучение шахтеров. Она дает азы правильного ведения бизнеса, позволяя применить полученные навыки на практике путем получения солидной ссуды».