Ким Мишель Ричардсон - Книжная дама из Беспокойного ручья

Преодолев восемьдесят четыре ступеньки винтовой лестницы, я оказалась у входного люка, громко постучала и отошла в сторону. Роди спустил деревянную лестницу, и спустя четыре ступеньки наконец-то цель была достигнута.

– Книжная дама! Скорей! Посмотрите!

Он плюхнулся на стул, стоявший напротив круглой топографической карты Осборна, затем резко вскочил и стал по очереди выглядывать из четырех окон своей крохотной хижины.

– Что скажете, мэм? – Он осторожно постучал пальцем по карте и указал на точку. – Вот здесь. Думаете, появился дым?

Роди снова высунулся из окна, уставившись на голубое небо Кентукки, бесконечные леса, широкие реки с заливами, и опять вернулся к карте, лежащей на столе.

– Посмотрите, вот здесь. – Он предложил стул, смахнув с него грязную рубашку и пыль.

Вместе с письмами из дома я вручила ему старый выпуск «Лесов и Водоемов» и села на стул, пытаясь отдышаться после подъема по лестнице. Роди листал страницы журнала. Мне захотелось пододвинуться ближе к карте, но ножка застряла в рубашке. Попытка приподнять стул обернулась провалом, и он еще сильнее увяз в ней.

– Ой, простите, мэм, – покраснел юноша. – Сейчас все исправлю. Только бы не сломать изоляторы. Они могут спасти человеку жизнь.

Прошлым летом здесь бушевала страшная гроза. Небо сверкало от множественных изгибов молний, окруживших крошечный домик смотрящего, и вдруг внезапно раздался громкий взрыв. Такого никогда раньше не было. Нечто ударило сверху по большому громоотводу, и с крыши скатился огромный ослепляющий горящий шар, который упал на землю, оставив после себя черные обгоревшие следы.

Придя в себя, Роди вышел на платформу. Лестница с перилами накалились до предела, испуская яркий оранжевый свет, заставивший его вернуться внутрь.

На следующий день он обратился в Службу лесного хозяйства, и они прислали ему двух рейнджеров. Мужчины установили под ножки стула стеклянные изоляторы и посоветовали Роди при приближении грозы убирать с деревянного пола ноги, даже если тучи идут в нескольких десятках километров от его башни. Теперь же одна из ножек, обтянутых такой подкладкой, зацепилась за край рубашки.

Роди поправил стул и сделал шаг назад. Я села на место и стала смотреть в диоптрический прицел, медленно идя по кругу, пока он не сошелся на точке огня.

– Это неподалеку от Драгоценного ручья, – пришла я к выводу, с теплотой в сердце вспомнив, как он учил меня пользоваться картой Осборна, но особое удовольствие доставляло его доверительное отношение ко мне. – Возможно, это обычный туман. Не могу точно сказать.

– Все может быть, – ответил он, внимательнее посмотрев в ту сторону. – Нельзя спускать глаз с этого квадрата и чуть что – надо сразу сообщить об этом Лесному хозяйству.

Нахмурив брови, Роди листал журнал.

– «Фермерский альманах» еще не вернули. Простите. Я подумала, что пока вам может быть полезен этот журнал.

– Все в порядке, мэм. Большое спасибо, – поблагодарил он, спрятав разочарование за милой улыбкой, и принялся изучать «Леса и Водоемы» . – Очень интересно. – Спустя некоторое время бросил его на узкую плетеную кровать и открыл одно из полученных писем, с нетерпением вчитываясь в каждую строчку в надежде узнать новости из дома.

Воспитание не позволяло открыто пожаловаться на то, что еще в прошлом году я приносила этот журнал целых три раза. Мне же хотелось подарить ему несколько учебников по биологии, географии и «Фермерский альманах» , но в то время о таких пожертвованиях можно было только мечтать.

– Мисс Василек, – он убрал открытое письмо в задний карман и взял два конверта с холодной деревянной плиты, – не могли бы вы отправить эти два письма?

– Завтра же я оставлю их у пункта сбора. Почтальон придет на следующей неделе и заберет их.

– А нет ли возможности доставить их быстрее? Одно письмо маме, а второе… – Он постучал пальцем по конверту. – А второе мистеру Беку. Это отец Рут… Очень срочное письмо, – умолял он с жалобными глазами, переминаясь с одной тощей ноги на другую. – И очень важное, мэм.

Рут Бек была его девушкой. В прошлом году каждое воскресенье, без исключения, Роди спускался с горы и проходил четыре мили до железнодорожного вокзала в Фарфоровом ручье. Заплатив десять центов, он добирался до Уилсбурга, крупного города, в котором жила пятнадцатилетняя Рут, и покупал билеты по двадцать пять центов в новый кинотеатр, где они отлично проводили время.

У Роди покраснели уши, и тут он внезапно выпалил:

– Я… эм… мисс Василек, я собираюсь просить руки миссис Бек! Если вас не затруднит отправить…

– Кажется, мистер Бек работает в шахте, верно?

– Да! Вы правы, мэм.

– Я передам письмо через отца сегодня вечером. – От радости у меня засияли глаза, ведь удастся помочь двум влюбленным.

– Премного благодарен. Буду очень признателен вам, мисс Василек.

Еще некоторое время Роди с упоением делился своими планами. Было видно, как он изголодался по общению на такой одинокой работе.

Спустя час я отвязала Юнию и отправилась к следующему читателю.

– Не забудьте в следующий раз «Фермерский альманах» . Хочу выучиться и стать лесным рейнджером.

– Сделаю все, что в моих силах, – ответила я, проклиная себя за нехватку нужных книг, благодаря которым он мог бы добиться лучшей жизни.

– Я женюсь на Рут и перевезу ее сюда с согласия отца, – давал он обещание, облокотившись на перила.

Спустившись к подножию Крученой горы, я пошла вдоль реки и через час остановилась на привал. Юния утоляла жажду. Чтобы скоротать время до приезда Куини, я достала из-под юбок старый учебник по грамматике и стала читать с того места, где в последний раз остановилась, нервно поднимая глаза после каждого предложения из страха столкнуться с пастором.

Минуту спустя мне на глаза попался один интересный отрывок, которым захотелось поделиться с мулом:

– Юния! Иди сюда и послушай этот прекрасный текст.

Оторвавшись от питья, она потопала ко мне, заливая водой мои сапоги.

Я вскочила и повернулась к ней лицом:

– Этот идеальный пассаж взят из «Ветра в ивах» .

Юния подняла морду и задвигала челюстями, будто желая послушать автора.

– Тише, девочка. Давай немного поучимся, – рассмеялась я, похлопывая ее по шее, и взглянула в книгу.

Рядом журчала вода, но не было слышно птиц.

– Стань на дорогу, послушайся зова в сердце своем, не упусти мгн… – я запнулась на этом большом слове, мечтая иметь под рукой словарь. – Мг-на-вень-е – оно не вернется! Или это все-таки мгно-ве-ние? – Лицо нахмурилось от уверенности в собственной ошибке.

Юния кивала в подтверждение моих догадок.

– Так, мой маленький апостолик, почитай-ка это, – обратилась я к мулу, чувствуя, как к лицу подступает краска, хотя здесь некому было тыкать в меня пальцем и обидно шутить. – Продолжим? – Торжественно откашлялась я и прочитала отрывок голосом радиодиктора, – Оно не вернется! Один упоительный шаг, стук двери за спиной – и ты вступил в новую жизнь, а старая канет. Когда-нибудь потом, когда много воды утечет и чаша жизни опустеет, ты сможешь вернуться в свой дом и сидеть у родной реки, вспоминая и радуясь сердцем.