Виктория Ростокина - Принцессы на обочине: Дворец на двоих

Андрей даже представить себе не мог, что теперь делать.

Через пять минут Наташа вернулась. Андрей подошел к ней, когда она села на кровать, и тронул ее за плечо.

Наташа вдруг резко повернулась к нему и влепила ему звонкую пощечину.

— Видеть тебя не могу! — воскликнула она и, разрыдавшись, упала на подушку.

Никто никогда не поднимал на Андрея руку, если не считать тех случаев, когда он дрался. Поэтому после полученной оплеухи он долго не мог прийти в себя, сидел на кровати рядом со всхлипывающей Наташей, машинально потирал щеку и смотрел в одну точку.

Потом встал и произнес сквозь зубы:

— Истеричка, терпеть тебя не могу…

В ту ночь он спал на полу.

А утром ушел пораньше, чтобы не разговаривать с Наташей. Да и о чем теперь им разговаривать?

Как Андрей ни старался, он никак не мог сосредоточиться на русской литературе. Мысли его неизбежно возвращались к вчерашнему скандалу. Он никак не мог простить Наташе того, что она его ударила. А ведь именно из-за нее он поссорился с отцом, отказался от его помощи. Именно из-за нее над ним теперь смеются все, кому не лень. И теперь она еще посмела поднять на него руку!..

Вырвав из конспекта листок бумаги, Андрей покусал ручку и стал писать:

«Здравствуй, отец.

Прости меня за мое долгое молчание. У меня все отлично. На курсе у нас подобрались очень даже неплохие ребята. Учиться здесь интересно, и я рад, что поступил именно в этот институт, а не в какой-нибудь там университет.

В нашем институте прекрасные преподаватели. Предмет дают основательно, не то что Нина Сергеевна. Так что знания здесь можно получить крепкие, если только сам того хочешь.

Но вот со временем у меня напряженка. Все дело в том, что на одну стипендию в Москве не проживешь, поэтому я устроился на работу.

Работаю я дворником. Профессия, конечно, не самая подходящая, но ты ведь сам говорил, что не место красит человека. Да и что-нибудь более подходящее для будущего дипломата найти здесь очень трудно.

Конечно, хотелось бы побольше времени уделять учебе, но и жить на что-то надо.

Ну вот, пожалуй, и все. Передавай приветы всем знакомым…

Ах да. С Натальей я все-таки расстался. Наверное, ты был прав, когда говорил, что она мне не ровня и что мне с ней будет очень трудно.

Ну, вот теперь точно все. Целую и обнимаю тебя крепко.

Твой Андрей».

Дописав письмо, Андрей аккуратно сложил его пополам, сунул в карман.

Он еле дождался конца пары. Как только преподаватель попрощался и стал складывать свои записи, он вылетел из аудитории и побежал на первый этаж, где был книжный киоск.

Но конвертов там не оказалось.

Андрей не без интереса поболтал с Антоном о том, что теперь сильно холодает, а это значит, что совсем скоро начнется зима. Ему вдруг стало как-то весело и легко на душе, словно он избавился от кошмара.

После занятий Андрей по привычке помчался домой, но вспомнил о письме. В киоске на остановке он купил несколько конвертов, один из них подписал, сидя на корточках, а потом сунул в него письмо и запечатал.

Нигде не попадалось подходящего почтового ящика. Все, которые встречались Андрею по дороге домой, или были на противоположном конце улицы, или заботливо взломаны, или просто не внушали доверия.

Подходящий ящик попался только у дома. Достав письмо, Андрей уже хотел опустить его в Щель, но вдруг стал рвать конверт на мелкие кусочки. Ветер подхватил эти кусочки и погнал их вдоль улицы, словно крупные хлопья снега… «Действительно, скоро зима», — подумал Андрей. Но ему совсем не было грустно.

А Наташа в тот день проснулась ни свет ни заря, но Андрея уже не было.

Ушел подметать двор? Решил ее не будить, пожалел? Обиделся за вчерашнее? Конечно, обиделся… А все она виновата! Она мало делает для него. А ведь знает, что раз он учится в МГИМО, то должен выглядеть не хуже остальных. У него должно быть все, что есть у других. Он не должен стесняться своей квартиры.

Видео, конечно, им не купить, тем более что к нему нужен какой-то особый телевизор. Но надо бы напрячься и осилить хотя бы маленький черно-белый. Ведь Андрюша с его специальностью должен быть в курсе всех международных новостей.

Правда, и самый плохонький «ящик» стоит сто сорок рублей. Ужас! Где их взять?

Откладывать? Не получается. И зарплата, к стипендия расходятся как-то очень быстро.

Вчера, как раз перед возвращением Андрея, заглядывал Иван Лукич. Предлагал устроить ее еще на полставки, а то некому мыть подъезды.

— Берись, детка, берись, милая, — упрашивал он. — Лестницу помыть — не горы своротить. Я бы и сам взялся — да солидность не дает: начальник я все же. Да и ноги-то уже не те, мозоли болят, и хребет хрустит.

Да, сложный денек вчера въедался!

Еще эта оплеуха! Это уж она совсем зря. Ведь оба хороши! Ничего, сейчас попросит прощения, обцелует…

И Наташа соскочила с кровати на деревянный пол, отскобленный, как в деревне, до белизны.

Но Андрея во дворе не было.

Наташа обежала все участки — везде замусорено, к приборке сегодня не приступали.

Заглянула в подсобку: может, он там. В комнатке было пусто, все инструменты — на месте.

Наташа с колотящимся сердцем побежала к троллейбусному парку.

Знакомый рабочий поприветствовал ее:

— Здрасте, дети, я ваш папа, я работаю уже в гестапо! А где твой физкультурник-припух?

— Не знаю. А здесь его разве не было?

— Муха зеленая! — изумился троллейбусник. — Что, и не ночевал?

— Ночевал.

— Чего ж тогда дергаешься? Придет, куда он денется.

Наташа была в панике. Куда он денется? Да куда угодно!

Нет, зря-таки она вчера его ударила!..

В университет ей сегодня не идти — библиотечный день. И она так радовалась. А оказывается, нет дня хуже! Не знаешь, куда себя девать.

Она уже подмела все дорожки, сгребла в кучки опавшие листья на газонах.

Дома приготовила обед на случай, если Андрей внезапно вернется. Он ведь ушел, не позавтракав.

Как невыносимо ожидание! Если б не свободный день, сидела бы она сейчас на лекции и не терзалась бы сотней самых ужасных догадок и предположений. А думала бы о каком-нибудь древнем греке Гераклите, который был помешан на огне и считал, что из огня сотворено все, в том числе и человеческая душа. Чем бы еще заняться? Наташа стала протирать пыль на книжной полке, перетряхивая учебники по одному, чтобы продлить это занятие.

Внезапно на пол спланировала какая-то бумажка, завалившаяся между страниц.

Наташа подняла. Это был телефонный номер, и под ним размашистым почерком — имя: Ирина.

Прекрасная незнакомка из университетского сквера.

Наташа вспомнила: «Будут неприятности — звони. Не будет неприятностей — тоже звони».

Наташа отыскала в кошельке двушку и побежала к ближайшему автомату, зажав в потной ладошке листок с телефоном.