Лариса Исарова - Задача со многими неизвестными

— Встань! — сказала она почти просительно.

Ланщиков развалился еще больше, но в глаза ей не смотрел.

— Встань! — более резко повторила Чагова, и Кира Викторовна стала торопливо выбираться из маленькой парты, явно не рассчитанной на ее рост.

— Встань! — голос Чаговой накалился, но, поскольку Ланщиков пригнулся над партой, она одной рукой рывком приподняла его за ворот, а другой ударила его по лицу наотмашь, раз и другой.

— Чагова! — вскричала Кира Викторовна, а та сказала обычным спокойным тоном, не обращая на нас никакого внимания:

— Поясни, за что получил, если не трус…

— И это староста! — простонала Кира Викторовна. — Зубы хоть целы?!

Ланщиков открыл рот, пощелкал зубами с самым деловитым видом и сказал:

— Целы.

Многие засмеялись.

— За что ты его, Чагова? — спросила Кира Викторовна.

— Пусть сам скажет…

Но тот только пожал плечами, точно его все это совершенно не касалось.

Опять раздались смешки, Ланщиков явно переводил эту сцену в разряд шутливых и несерьезных. Чагова это поняла, встала и спокойно, не спеша пояснила:

— Вы все знаете, что он за мной давно ходит. Почти весь девятый класс. Может, потому, что я не смеялась над его штучками?! А вчера я пошла с Митиным в кино. Когда он проследил, не знаю, но возле моего дома на нас напало человек десять его дружков…

Она сделала паузу, обводя взглядом всех сидевших в классе.

— Еле отбились, спасибо, милицейская машина проезжала… А когда я в подъезд вошла, он меня там ждал, в стороне ото всех. И говорит: «Больше не будешь недотрогу строить? В следующий раз и тебе попадет…»

— Ай, Ланщиков, — это не по-джентльменски! — воскликнул Джигитов.

— Ну, теперь все ясно, — успокоенно сказала Кира Викторовна, — только зачем же рукоприкладством заниматься? Да еще девушке?

— Иначе не поймет… — неторопливо пояснила Чагова, вытирая руку носовым платком.

И тогда Ланщиков лениво привстал.

— Не знаешь литературу — плохо, знаешь — еще хуже…

Все растерялись, а он невозмутимо продолжал:

— Онегин убил Ленского из ревности, а разве его кто-нибудь осуждает сегодня? Мы зубрим, что он — положительный тип, так? Арбенин отравил жену по тем же мотивам, и ничего — даже в кино его изображали! Ах, бедный, общество заставило… Так?

Он требовательно посмотрел в мою сторону, точно ожидал хорошей отметки за свою трактовку литературы.

В классе послышались смешки, а Ланщиков поворачивался во все стороны, как тенор-премьер, раскланивающийся со зрителями.

— Ростом я не вышел, увы — предки подвели, красотой, наверное, тоже, дуэли у нас запрещены, а если это — любовь?

Он произнес последние слова с пафосом.

— Хороша дуэль — десять на одного! — воскликнула с негодованием Чагова.

— Ну и что? — Ланщиков был неуязвим. — В любви все средства хороши. Прошу вспомнить Троянскую войну, а литература — что, мы зря обязаны зубрить Анну Каренину? Даже животные дерутся из-за своих дам…

— Так подрался бы один на один с Митиным, — сказал миролюбивый Барсов.

— Тебе хорошо, ты его одной рукой в землю вгонишь…

— Но вы же одного роста… — вмешался Джигитов.

— Э, только он самбо изучает, сам с таким дерись, себе дороже…

И снова в классе засмеялись, а Кира Викторовна растерянно смотрела то на Ланщикова, то на Чагову.

— Староста не имеет права драться, — решилась она навести порядок. — Ставлю Чаговой «неуд» за поведение.

Ланщиков поклонился, приложи руку к груди.

— А ты, чтоб завтра мать в школу вызвал! Она, бедная, наверное, решила, что ты за ум взялся…

И тогда поднялась Ветрова.

— А разве Ланщикову ничего не будет? Вспомните, он всегда сводит счеты чужими руками. И в колхозе. Когда Куров его гитару забросил, на кого налетели потом деревенские? Мне кажется, он должен получить выговор по комсомольской линии.

В классе стало тихо. Ветрова обладала тем же талантом, что и Ланщиков. Она умела менять настроение класса, подчинять себе самых легкомысленных. На них почти гипнотически действовали ее детские честные глаза.

— При чем тут выговор, — всполошилась Кира Викторовна, — ты будешь сводить счеты с человеком? Ему же в институт поступать, это мелочно…

— А почему такой человек должен учиться в институте?

— Господи, делать больше нечего… — почти простонала Кира Викторовна. — Что ты с ним не поделила?

— Я — с Ланщиковым?

Ветрова просто поперхнулась от возмущения, а Ланщиков тут же подхватил соломинку помощи.

— Скажешь — нет? А ведь в третьем классе ты по мне вздыхала, даже домой бегала, мама тебя пирожками кормила…

Ветрова всплеснула руками:

— Да мне не ты, чучело разноцветное, нравился, а твоя мама. Она и умная, и добрая, и красивая, а вот родила такого, и он сам по себе, как червивое яблоко на здоровом дереве…

Меня удивляло, что молчали мальчики.

Только Медовкин сказал, не вставая с места.

— Кипишь, шумишь, Ветрова, а толку? Его не переделать.

— Золотые слова! — восхитился Ланщиков, чувствуя себя победителем. Все-таки он переломил настроение класса.

На другой день Кира Викторовна подвела ко мне очень молоденькую и очень красивую женщину, настолько красивую, что я начала вспоминать, не играет ли она в кино? Никакого грима, огромный узел пепельных волос на затылке, зеленые глаза, длинные черные брови — на нее украдкой поглядывали все, кто находился в учительской. Страшно смущаясь, краснея, она сказала, что ее сын — Ланщиков, что она давно хотела со мной встретиться, что от меня зависит его будущее… Дело в том, что он пойдет в гуманитарный институт, там литература — профилирующий предмет, ему необходима четверка в аттестате…

Я даже не успела ничего ответить, не успела возмутиться, как она замахала рукой…

— Нет, нет, ради бога, не подумайте, что я прошу завысить. Дело в другом, я просто прошу, умоляю вас поддерживать со мной контакт, хоть изредка звоните по телефону. Мы ему наймем репетитора из университета, а от вас нужно только, чтобы вы давали задания, советы…

Она облегченно перевела дыхание. Трудно было представить, что у такой женщины — шестнадцатилетний сын. Она казалась его сестрой…

— Разболтался, развинтился Петя ваш, — укоризненно сказала Кира Викторовна, — знаете, что он тут на днях устроил?!

— Знаю, у Петеньки от меня нет секретов. Такой глупый ребенок! Я прямо расплакалась, когда он сказал. И зачем ему эта Чагова?! Нет, она славная девочка, но такая простенькая…

Она страдальчески посмотрела на меня, ища сочувствия.

— Нет интеллекта, примитивные реакции, выводы, я ее сочинение видела, все на уровне — дважды два…

— А вас не поразило, что он чужими руками сводит счеты? — спросила я. — Это важнее, чем кандидатура его дамы сердца…