Наталья Ким - Mainstream

Вот и теперь она уже забралась с ногами на барную стойку и рассказывала, что зубная паста и шампунь в холодильнике — дело обычное, но однажды она нашла там сушилку для обуви. И, главное, мама никогда сама не додумывается первым делом заглянуть в холодильник, хотя все время на этом прокалывается.

Гоша понял, что если сейчас ее не успокоить, она начнет требовать игрушки, а он компьютер не перевёз, потом, не дай бог, затеет осмотр чердака. Одна туда не полезет и станет канючить, чтобы он ей посветил, «а то страшно» — так уже было летом на даче. В общем, будет беситься и не даст спать до утра. А ему завтра предстоял тяжелый день. Поэтому он отобрал у нее эти чертовы резинки — минуты полторы ушло, чтобы поиграть в «А ну-ка, отними!» — и зашвырнул упаковку в угол, закинул Лизу на плечо и отнес в спальню. Там еще с полчаса отказывался пойти вместе погулять перед сном, тоже был риск, что это затянется до утра и наконец добился, чтобы Лиза угомонилась.

Она ткнулась носом ему в подмышку, как обычно, сложила на него руки-ноги так, что вообще не повернуться, и, кажется, заснула. После чего он сразу выключился.

— Спишь? — шепот шел из темноты. Оказывается, она уже стягивала с него свитер. Мышцы пробила судорожная волна, внутри все горело. Он еще успел подумать, что надо бы поаккуратней, но реальность уже уплывала.

Утром пришлось ехать в аптеку за какими-то таблетками. Но Лиза, кажется, перестала нервничать по таким поводам.

Лиза с Инкой сидели в кафе. За окном крупными, редкими хлопьями падал снег. Пахло елкой, корицей и какой-то давно забытой детской мечтой. Приближался Новый год.

— Ты не слишком засиделась? Сейчас совсем дорогу заметет, видимости никакой, как поедешь?

— А никак. Дома переночую. Мне там надоело. Кругом снега. Это Гоше там хорошо: они трассу для снегоходов накатали и целыми днями в выходные по ней носятся. Потом, то у них рыбалка была, теперь — охота. Надо еще пару-тройку любовников заводить. Они в одиночку не справляются.

Инка от смеха выдохнула в соломку, и глинтвейн выплеснулся на столик:

— Предупреждай, когда шутки шутить начинаешь…

— Я не шучу. Молодость проходит мимо. Я его ждать у окошка не собираюсь. Женька вообще появляется раз в месяц. Встречаемся на какой-то конспиративной квартире. Хорошо хоть он ко мне со всякими расспросами не лезет. А то мама уже вконец забодала: расскажи да расскажи…

— Опять шифруешься. С Гошей поссорилась?

— Нет. Но близка к этому. Он призывает меня проявить сознательность. Новый год, ему, видите ли, надо встретить в кругу семьи: супруга, бабки, дедки, сынуля, друзья семьи… А часикам к двум ночи он освободится и ко мне приедет. Как тебе идея?

— Ниже среднего.

— И я о том же.

— И что собираешься делать?

— А у тебя какие планы?

— Рыдать одной под ёлкой. Антон, как ты знаешь, тоже корчит из себя примерного семьянина.

— Никогда не выйду замуж. Женька с Сашкой предлагают поехать в дом отдыха куда-то за город. Я не хочу. Я это место не знаю, а если холодина ударит, мы оттуда неделю не выберемся. Помнишь, у твоих родителей в прошлом году машина на морозе встала?

— А там сколько человек?

— С десяток. Диман вообще дома остается, у него жена второго вот-вот родит.

— Давай у меня на даче отметим. Елка есть. Потом поедешь на свидание со своим Дмитриевым.

— Надо подумать. Сейчас мы Женьку наберём…

Вопрос с дачей решили быстро и окончательно. Санек взял на себя завоз провианта. Лиза с Инкой — дизайн интерьера и елку.

На Новый год Лиза купила в подарок Дмитриеву трубку и специальную зажигалку:

— Меня уже достали твои сигареты.

— Снова злишься? Из-за Нового года? Ты пойми, эти люди мне не чужие, зачем портить им праздник?

— Конечно, гораздо приятнее испортить праздник мне.

— Я провожу с тобой гораздо больше времени, чем с ними. Я с сыном столько не общался, сколько с тобой.

— Ой, оставь, пожалуйста, этот разговор! Я уже сказала, что праздную дома. Буду сидеть, как дура, и пялиться в телевизор на Кремлевскую ёлку.

— Ну давай, куплю вам с Инкой билеты в клуб, встретишь там, а потом уедем за город.

— А Инку высадим по дороге в сугроб. Прекрасная идея. Главное, гуманная.

По традиции 31-е начинали отмечать часа в два в конторе. Потом все плавно расползались: те, кто поумнее — по домам; считающие себя раскрепощенными людьми — по свободным кабинетам. Лизе это всегда казалось странным. Зачем тогда вообще заводить семью?

Она время от времени пытала Димыча, зачем он женился и заделал детей, если не может спокойно прожить без кобеляжа? Тот, противная морда, однажды сказал: «В том, чтобы нае…ся в выходные с женой, тоже есть своя изюминка».

Лиза знала, что Сашка, например, действительно, может втрескаться по уши, и ему сразу надо жениться. Он вообще уверен, что мужчина не должен ходить без обручального кольца — это неприлично. Правда, его надолго не хватает.

С Женей тоже более-менее понятно.

Не понятно было с Лизой. Прежде всего, не понятно ей самой. Сколько она себя помнила, мама говорила, что главное — высшее образование и карьера. Поэтому ей не позволили поступать в художественное училище, поэтому она поехала поступать в «Репу» после десятого класса, поэтому и провалилась — не хватило профессиональной подготовки. Но теперь мама хваталась за голову и причитала, почему же у Лизы нет мужа.

Маме вообще по жизни недоставало последовательности. Лиза убедилась в этом давно.

В «началке» за ней присматривали бабушка с дедушкой. Между занятиями в художественной школе и в обычной Лиза заходила к бабе Мане с дедом Петей, которые жили недалеко от них в старом бревенчатом доме с высоким крыльцом и резными наличниками. С БАМа отец привез настоящую охотничью лайку, но в квартире её держать не хотел, поэтому Мирта поселилась у бабушки. Она не сидела на цепи, как все дворовые собаки, но и в доме зимой ее не держали: чтобы не привыкала к теплу. Мирта была удивительного окраса — цвета красного кирпича с молочно-белыми подпалинами, — и гуляла, где хотела. Видимо, она считала Лизу своей хозяйкой, потому что всегда встречала и провожала ее: в художку, до трамвайной остановки, домой после уроков. А потом возвращалась к бабе Мане. Зимой она усаживалась на завалинку напротив кухонного окна и смотрела, как Лиза ужинает. Потом Лиза вытаскивала на улицу разные вкусные кусочки. Не правы те, кто думают, что собаки любят кости. Собаки любят мясо! Свежую морковку, соленые огурцы, сахар-рафинад… Да мало ли что еще любят собаки!

Лизе казалось, что у Мирты есть часы за ошейником: та всегда оказывалась вечером поблизости от художки. Надо было только посвистеть, потом похлопать в ладоши, и Мирта прибегала, и не так скучно было возвращаться домой.