Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

В другой раз, будучи в очередной киноэкспедиции, я решила с кладбища проехаться на первом подвернувшемся трамвае -посмотреть город. Я так делала во всех городах - устраивала себе экскурсии, делая круг на общественном транспорте, выходя там, где хотелось, и снова продолжая свой путь.

Интересно, что подобную практику сервиса для туристов мы неожиданно встретили во Франции, куда нас (меня, Лану и Вову) весной 2000 года вывезла Аня. Экскурсионные автобусы, отправляясь от здания знаменитой Оперы, делают круг, заезжая во все закоулки Парижа. Можешь выходить на любой остановке и снова садиться уже в другой автобус, но используя всё тот же билет. Гениально! Я же сама изобрела подобный способ ознакомления с новыми городами. Правда, как я уже писала, Ленинград не был для меня “новым”. Но он был забытым и незнакомым. Так вот, проезжая под сенью старых деревьев, примыкавших к Ботаническому саду, я услышала: “Остановка - Таврический дворец”. Слева от меня был каменный дом, угол которого сверху заканчивался “фонарём”. “Да я же здесь жила! Тут на 3-м этаже была наша квартира! Вон те окна!” - и проехала мимо. Вернувшись в Москву, я спросила Миру, правильны ли мои предположения. И она их полностью подтвердила.

Замечательно, что этот дом связан с другим временем и другими людьми, некоторые аспекты жизни которых переплетаются и с нашими. В “фонаре” этого дома была знаменитая квартира-студия, в которой у Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского собирались творцы Серебряного века, эти дети кометы Галлея*.

- Лена, вы, наверное, ещё не в курсе? Мы открыли свой книжный киоск в МИИТе… (Радостное сообщение из издательства.)

МИИТ - Московский институт инженеров транспорта… Как же, как же…

…Я вижу себя в зале с большими овальными окнами. Передо мной какое-то здоровенное красное колесо, по-видимому, предназначающееся тепловозу. 1969 год. В музее железнодорожного транспорта, принадлежащем МИИТу, идёт экскурсия для студентов. Вообще-то это Рижский вокзал. Теперь там магазин кухонь, вальяжно разместившийся в помещении бывшего музея. Я стою в сторонке в зелёной юбочке, собственноручно сшитой из сукна, которым принято накрывать столы на партийных собраниях. Этот бесхозный кусок ткани я обнаружила в своём шкафу на Трёхгорке, когда пришла туда работать художником-оформителем. Находку я прибрала к рукам (с тканями в то время было очень напряжённо, а настоящее сукно вообще было невозможно достать). Юбочка получилась замечательная, причём никто не догадывался, из чего она сшита. Сапоги на мне тоже самодельные, во всяком случае часть, - голенища с бахромой, которые я пришила к ботинкам. Причёска тоже оригинальная - два толстых хвоста над ушами - такую никто не носит, и я ловлю на себе одобрительные взгляды студентов и любопытные - студенток. И хотя они льстят моему самолюбию, делаю вид, что их не замечаю.

Зато я отвечаю на многозначительные взгляды, которые бросает на меня лектор-экскурсовод, который одновременно является доцентом, преподавателем института и моим любовником.

Стас Голованов… Он перевернул ещё одну страницу в моей жизни, самую трудную, всю измятую и изорванную.

Вы когда-нибудь видели, как рассыпается часовой механизм?! Нечаянно заденешь одну детальку, и вот полетели и покатились по полу колёсики, пружинки и винтики дотоле слаженного, равномерно тикающего механизма. Так и в моей жизни… Всё посыпалось, поломалось, и прервались, остановились старые часы жизни.

Всё началось с празднования Нового 1970 года. Вот мы едем в лифте, поднимаясь в квартиру на улице Марии Ульяновой, что рядом с метро Университет. Я со своим мужем Вовкой Аноповым, и Женька Привалова тоже с Вовкой, своим мужем. В моих руках шоколадный торт - единственный шедевр, доступный моему кулинарному искусству. Я не то чтобы нервничаю, но испытываю некоторое смущение. Не то чтобы не хочу идти, но сомневаюсь, надо ли было затевать с этой компанией! Дело в том, что мы идём в гости к моему любовнику Стасу и его жене. Все в курсе этой щекотливой ситуации, кроме Светки, жены Стаса, и наших двух мужей. Затеяла всё Женька. Она потом всегда испытывала слабость к жёнам своих друзей, а тогда это был первый опыт общения с семейным человеком. Она зачем-то познакомилась со Светкой, вступив в непонятную, щекочущую нервы игру в приятельство. А я, как и во многих других ситуациях, пошла на поводу, не утруждая себя вопросом: нужно ли это, этично ли? А потому не составила собственного мнения по этому вопросу.

Стас был первым мужчиной в моей жизни, которому подходил статус любовника. До этого я мужу не изменяла, хотя это происходило вовсе не из-за идейных соображений, просто, видимо, не было подходящего случая и достаточно настойчивого кандидата. Вопрос супружеской измены меня особенно не тревожил. Я считала, что это такое же обыденное явление, как мелкое воровство на работе. В любом доме можно было встретить предметы, указывающие на характер деятельности хозяина. У торгашей стол ломился от яств, у фабричной работницы можно было приобрести нитки или даже целые бобины с шерстяной пряжей, что мы и делали. У меня до сих пор живы большие канцелярские ножницы с голубыми кольцами, которые я “унесла” с Трёхгорки, - мы все были “несунами”, даже понятие такое существовало и афоризм: “Покажи мне, что в твоей сумке, - я скажу, где ты работаешь”. То же и с супружескими изменами. По тому, как вели себя многие женатые мужчины, и по их недвусмысленным предложениям я была стопроцентно уверена в том, что любого из представителей сильного пола можно не только соблазнить, но он просто стремится к этому. Причём их недалёкие жёны свято верили в верность своих благоверных. Простите за каламбур, но это действительно смешно. Редкая женщина смотрит на своего супруга не через розовые очки.

Одна моя знакомая часто ездила в командировки. О своём возвращении она всегда заранее предупреждала мужа. Как-то поздно вечером она позвонила мне и обратилась с просьбой: “Понимаешь, я сейчас на вокзале. Так получилось, что приехала неожиданно на день раньше срока. Дозвонись Толику обязательно, у него занято. Скажи, что буду часа через два; если не дозвонишься, то сбегай” (Толик жил недалеко). На мой глупый вопрос, что она так волнуется, ведь у неё есть ключ, пообещала ответить потом. До Толика я дозвонилась… При встрече знакомая объяснила мне свою позицию: “Понимаешь, я приеду, - а вдруг у него женщина? У меня будет двусмысленное положение. Что я должна делать? Устроить скандал, схватить чемоданы и хлопнуть дверью, как положено? Но я не хочу от него уходить! А если я не устрою скандала, отнесусь спокойно, он решит, что у меня любовник или мне безразлично. Ни то, ни другое мне нежелательно!” Вот такая женская логика, но очень жизненная. Во всяком случае, я взяла её на вооружение, предупреждая о своём возвращении и мужей, и любовников. А Стас был первым в череде этих последних.