Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

Познакомились мы с ним за год до описываемых мной событий, и, как это ни банально, в метро. Было это ранней весной, возможно даже 21 марта.

Поздно вечером я возвращалась из училища, когда видный и модно одетый мужчина стал проявлять ко мне нескрываемый интерес. Подробности самого знакомства я не помню, но в результате мы с ним договорились встретиться в компании моих подруг и его друзей и вместе провести субботний вечер. Где? В МИИТе!

Встретились мы около входа в метро Новослободская. Мужчины, Стас и ещё двое его друзей сразу же зашли в гастроном, благо он был в том же доме. Пока мы ожидали их, стоя у решётки, отгораживающей тротуар от проезжей части, к нам подвалил какой-то мужичонка и, тыкая себе пальцем в грудь, прокричал: “Я, я третий!” Сначала мы не поняли, что с ним, а потом, когда до нас дошло, принялись хохотать. Видимо, стоя у входа в магазин, в разговоре между собой мы употребляли слова “трое”, “троих”. А озабоченный похмелкой мужик решил, что мы ищем третьего. Бутылка водки тогда стоила около трёх рублей (а точнее, 2 рубля 87 копеек - именно такую сумму я зарабатывала в день на Трёхгорке, потому и запомнила это забавное совпадение), и среди работяг было принято “скидываться на троих”.

Потом мы долго шли по каким-то переулкам, пересекали трамвайные линии и, наконец, прошли через проходную. Сторожа без всякого сопротивления пропустили нас на территорию, огороженную внушительным забором. Тогда я только узнала о существовании такого учебно-научного учреждения - МИИТа. Привели нас ребята в какую-то механическую мастерскую, расположенную на первом этаже одного из зданий института, где чувствовали себя как дома.

Интересно, что я не могу восстановить в памяти всего состава нашей компании: было нас, точно, шестеро, но вижу я только Стаса, Женьку и, естественно, себя. На мне короткое платье “с огурцами” - это такой орнамент, модный в тот год. Платье я сшила по собственному фасону - широкий ремень был продёрнут сквозь прорези в боках, плотно прижимая лиф к талии и оставляя свободным спинку. На ногах немыслимые бело-коричневые чулки - их я запомнила благодаря дурацкому поясу с резинками и застёжками, которые постоянно расстёгивались, угрожая конфузом - неожиданно остаться без чулок. Это обстоятельство заставляло меня время от времени удаляться в туалет. Однажды, возвращаясь оттуда и будучи незамеченной, я услышала высказанное Стасом в мой адрес восхищение. Несмотря на то, что рядом были мои подруги, он выделял явно меня своим повышенным вниманием. Кажется, мы даже умудрялись потанцевать, наверно, между станками, громоздившимися вокруг небольшого свободного угла, в котором стояли стол и продавленный диван.

После вечеринки Стас провожал меня до дома. Мы зашли в соседний подъезд, чтобы поцеловаться на прощание и договориться о следующей встрече. В моей сумочке лежали билеты в театр на ближайшую субботу, которые мы купили в театральной кассе в переходе метро, тем самым запланировав следующее свидание. Зажав меня в углу между стеной и дверью, Стас вдруг стал пугающе агрессивен. Моя юбка поползла кверху, а его горячие руки как бы одновременно оказались везде. Такой напор ошарашил меня, я была в панике - прежде мне не приходилось сталкиваться с подобным вулканом эмоций. Извиваясь, я упала на колени, что он расценил как приглашение к минету. Как я вывернулась, не помню. Рыдая, я выскочила из подъезда. Обиды я не чувствовала, а скорее была напугана и ошеломлена. Мне казалось, что я столкнулась с каким-то маньяком, что подобный взрыв страсти нормальному мужчине не присущ. Стас догнал меня уже у моего подъезда, и, вытирая своей ладонью текущие из моих глаз слёзы, озадаченно выспрашивал: что случилось?

Я сказала, что больше видеть его не хочу и пусть убирается ко всем чертям…

Как он снова появился и как стронулись с мёртвой точки наши отношения, это утонуло в дымке памяти. Как Стас снова нашёл меня? Это было не так уж и сложно. Наверное, поджидал у выхода из метро. Знаю только, что именно это первое столкновение с мужской страстью и бессилие перед ней породило тягу к её источнику. Он был для меня загадкой, воплощением отличительных мужских черт, источником опасности - а, как известно, “смертельное манит”. Кроме того, он оказался идеальным воплощением любовника со всеми присущими этому званию атрибутами: машиной, любовью к ресторанам, щедростью и эмоциональностью. Кроме того, в наших отношениях присутствовал элемент авантюризма - тайна, нарушение общественных законов морали, а “запретный плод сладок”!

Мы встречались почти каждый день. Стас встречал меня вечером после училища. Обычно во время последних занятий, которыми обычно были Рисунок или Живопись, под окном уже стояла его старенькая “Победа”. Раздавались три гудка - и мои сокурсники радостно констатировали: “Твой приехал”. Мы прятались по пути в каких-то заброшенных дворах с тёмными гаражами, откидывали сиденья и занимались любовью. Стас подкарауливал меня везде, где только подсказывала ему фантазия: у детского сада, куда я шла за Анкой, у Трёхгорки, где я тогда работала. Иногда он просто поражал меня, находя в совершенно неожиданных местах. Например, как-то я отправилась в больницу навестить бабушку, а на выходе из неё нос к носу столкнулась со Стасом. На вопрос, как ему удалось меня найти, загадочно ответил: вычислил! Он заразил меня своим увлечением водно-моторным спортом, и с наступлением тёплых дней мы стали проводить много времени на базе в Химках. Правда, мой пыл по отношению к моторам и гонкам на скутере быстро охладился тем, что негативно влиял на некоторые детали внешности. Машинное масло въедалось в царапины на руках и под вечные сломанные ногти, а под коленями по всей голени побежали синяки (на мотолодке и скутере “гоняются”, стоя на коленях).

Когда наступило лето, нашим излюбленным местом стала Николина Гора. Июнь 69-го выдался жарким. Прямо на пляже, на широкой подстилке я раскладывала свою курсовую работу -придворное платье XVII века. Это был костюм испанки из тяжёлого фиолетового сукна. Лиф на дублоне пришлось шить на руках: эту толщину ни одна швейная машинка не брала. Платье было отделано капроновыми кружевами с ручной росписью золотом, тесьмой, тафтой и тому подобное. Так, раскинув всё это добро на общее обозрение, на пляже, с перерывами на купание и нежности, я трудилась над костюмом. Иногда приходилось под любопытными взглядами отдыхающих надевать платье со всеми его нижними юбками на себя, а Стас, орудуя булавками, подкалывал подол или складки. Так что мы были заметной парой. Очень хорошо мне запомнился эпизод, как под аплодисменты завсегдатаев Николиной Горы он тащит меня к воде. Я крепко стиснута у него подмышкой, беспомощно барахтаюсь, махая руками и ногами, смеясь и ругаясь одновременно. Наверное, я была подобна Еве, которая ещё не отделилась от остальных рёбер Адама, ещё приклеена к нему, но уже жаждет свободы.