Ким Сын Ок - Зарисовки ночной жизни

— Что вы тут делаете?

Это был станционный служащий — мужчина невысокого роста с маленькими глазками, позыркивающими из-под козырька фуражки.

— А… поезд… я смотрел на поезд, мне показалось, что я ошибся станцией.

— А куда вам надо?

— В Унсон, только…

— В таком случае вы приехали в нужное место, — проговорил служащий, прервав меня на полуслове, и указал рукой на белую надпись с названием станции.

— Нет, конечно же, я знал, на какой станции мне выходить, но…

Однако мне не хотелось подробно объяснять этому малому со смуглым лицом все, что я испытываю в данную минуту.

— Я ждал, что вы подойдете ко мне, но вас все не было, поэтому я сам решил подойти к вам, чтобы забрать билет. Может, пройдем? — указывая в сторону выхода, проговорил станционный работник на удивление очень почтительно, что совсем не соответствовало его внешности. Мы направились с ним к месту проверки билетов. Он спросил:

— У вас же есть билет?

— Да. На самом деле я раздумывал, куда бы мне поехать, мне понравилось название станции «Унсон», вот я и купил билет досюда, — сказал я, протягивая ему вынутый из кармана билет. Он взял его, окидывая меня подозрительным взглядом, мол, каких только чудиков не бывает…

— Взял несколько дней отпуска. А заняться нечем. Вот и захотелось приехать в тихое место. Я думал, в Унсоне в начале лета будет облачно и прохладно. Знаете, я люблю кучевые летние облака среди белого дня…

Я поглядел на небо. Облаков не наблюдалось.

— Повезло вам… — проговорил служащий станции вроде бы без тени насмешки. — Туч у нас много. Когда дождь собирается… — добавил он.

Мы дошли до выхода.

— Когда в обратный путь? — спросил он у меня на прощанье.

— Раз уж приехал, останусь здесь на ночь. Судя по всему, тут особо интересного ничего нет.

— В округе есть несколько примечательных мест.

— Старые буддийские монастыри?

— Да, и монастыри тоже есть…

— В монастыри лучше новые ходить. А здесь на людей посмотрю, да и в путь… Я, видите ли, физиогномику изучаю, — пошутил я и распрощался со станционным смотрителем.

Прямо перед площадью напротив станции начиналась асфальтовая дорога. Я огляделся вокруг, но другой дороги не обнаружил. Тогда решил пойти по этой единственной. На площади перед вокзалом стоял автобус в ожидании пассажиров, которым надо было ехать еще дальше в глубинку. Несколько торговцев эскимо бродили вокруг. Один из них, заметив меня, подбежал с холодильной коробкой на плече.

— Купите мороженое на палочке! Сладкое, освежающее!

Я покачал головой. Он больше не приставал ко мне. Однако хотя кроме него и меня вокруг больше никого не было, закричал во все горло:

— Сладкое, освежающее эскимо!

Оглядываясь по сторонам, я неторопливо пошел по улице. Несмотря на то что деревенька была небольшая и глухая, мне в глаза бросились несколько уж слишком роскошных магазинов, совершенно не вяжущихся с этим забытым Богом местом. Пока я шел по улице, прохожие останавливались и подолгу провожали меня взглядом. В этой маленькой захолустной деревушке, напоминающей могилу, я остро почувствовал себя чужаком. Вглядываясь в эти совершенно незнакомые смуглые лица со странно блестящими глазами, я испытывал чувство одиночества и отверженности.

Я шел до тех пор, пока не закончилось асфальтовое покрытие.

Дальше пошла дорога, усыпанная галькой. Я решил пройти еще немного. Хоть я еще не искал места для ночлега, где-то оно должно же быть… По обеим сторонам тянулись ряды домов с низкими крышами. Затем неасфальтированная дорога тоже закончилась, уткнувшись в несколько огромных старых деревьев. По-видимому, здесь была граница этого небольшого поселения. Дальше начинались рисовые поля. Я окинул их взглядом: издалека на деревню угрюмо взирал сосновый бор, мимо которого совсем недавно проезжал поезд, издавая гудки. Я развернулся и пошел обратно. Смотреть было не на что. Чего было в изобилии, так это палящих солнечных лучей, под которыми все изнывало без сил. В этом месте не обязательно было иметь глаза. Чтобы найти ночлег, я снова направился к зданию вокзала.

Я открыл глаза. Некоторое время не мог сообразить, где нахожусь. Безвкусные обои, ржавые следы раздавленных клопов и отвратительный запах, присущий гостиницам, обступили меня еще сонного. Кто-то колотил в мою дверь.

— Послушайте! Господин! Господин!

А, так оказывается, меня разбудили эти крики и шум. Я открыл дверь. Все еще день. Яркие лучи солнца ослепили глаза.

— Ой! Ну наконец-то проснулись! Я уж вас зову, зову… И что за господин такой, что среди бела дня спит без просыпу… — Это был голос старика — хозяина гостиницы.

— Что случилось? — продолжая прикрывать глаза ладонью, спросил я.

— Вас тут спрашивают.

— Меня?

— Да.

Я отвел от глаз руку и наконец разлепил сонные глаза. Рядом со стариком возник мужчина, загородив солнце своей спиной. На вид ему можно было дать двадцать пять — двадцать шесть лет, лицо симпатичное. Одет он был в потертую военную форму. Как ни странно, в его сверлящем взгляде сквозили то ли насмешка, то ли гнев. Мне показалось, что он может быть из полиции, даже промелькнула мысль вытащить из кармана рубашки, висящей на стене, мое удостоверение личности.

— Что случилось? — поинтересовался я у него.

— Вы сегодня на поезде приехали?

Хриплый голос. Видно, из-за этой изнуряющей жары, заставляющей исходить потом.

— Да, а в чём?..

— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Проходите.

— Лучше выйдем наружу.

Мне это предложение было не по душе. Однако я здесь не у себя дома, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я вышел вслед за ними. Молодой человек отослал хозяина.

— Вы из полиции? — спросил я.

— Это вам без надобности. Лучше отвечайте на вопросы!

Его голос слегка дрожал, и я понял, что передо мной весьма наивное создание.

— Нынче не те времена, чтоб я отвечал на вопросы, которые неизвестно кто задает… — попытался я отшутиться.

— Эй ты! Чёрт тебя подери! — прохрипел он низким голосом, подскочив как ужаленный и крепко сжав кулаки. — Я в курсе, зачем ты здесь нарисовался! Отвечай, что спрашивают! Когда уберешься отсюда?

— Вообще-то, я завтра собирался уезжать… но, мне кажется, произошло какое-то недоразумение…

— Недоразумение?! И как ты собираешься поступить с Мисук? Говори давай!

Чем дальше, тем становилось все непонятнее…

— Мисук?

— Да! Мисук, черт бы тебя побрал, сукин ты сын! Думаешь, тебе удастся к ней хотя бы на шаг приблизиться?

— На личности давайте переходить не будем, расскажите все по порядку. Я в этих местах впервые. И кто такая Мисук, знать не знаю, ведать не ведаю. Вы меня с кем-то спутали.

Он на секунду растерялся. Однако снова сказал с угрозой в голосе: