Вацлав Михальский - Мир тесен

— Докладывает СГЭМ, — повторил «главный».

— А ты, Алимов, знаешь три степени падения молодого специалиста?

— Не-а, Леня, расскажи.

— Первая: забывает как считать на логарифмической линейке. Вторая: забывает правила арифметики. Третья: начинает носить значок об окончании института.

Слава и Алимов сдержанно засмеялись.

Рядом с Алимовым поднялся уже знакомый Славе коренастый мужчина. Его скуластое загорелое лицо было изрыто рябинками, над низким лбом нависла чёлка тёмных, пересыпанных сединою волос, узкие щёлки глаз светились затаённой хитринкой. Это был начальник СГЭМ Владимир Никифорович Лопатин. Третьего дня он приходил домой к Алимову, просил помочь написать контрольную работу по математике. Так Слава узнал, что он учится на заочном отделении университета. «Все «железки», что есть на стройке — наши», — с улыбочкой простака, сказал ему тогда Лопатин. «Железки» — это кабель-кран высотою в пятьдесят и длиною в сто сорок метров, и тысячетонное карьеро-бетонное хозяйство, и секции труб будущих водоводов, по которым пойдёт к турбинам вода — диаметр этих труб четыре с половиной метра, а точность стыковки секций должна будет измеряться сотыми долями миллиметра. «Практик, последний из могикан!» — сказал тогда о Лопатине Сергей Алимович. — Асуан строил, дело свое знает, как чёрт!»

Лицо у Лопатина было сонное, голос сиплый, глубоко равнодушный:

— План декады выполнили на девяносто один процент. Дефицит был по металлу и вообще.

— Что значит вообще? — прервал его «главный». — Что помешало вам выполнить план?

— Бетон не клали, арматура не росла…

— Какое это имеет отношение к вам?

— Дефицит по металлу, — глядя мимо «главного» продолжал бубнить Лопатин.

— Кто хочет яблоко, нагретое в кармане? — прошептал Алимов.

— А на третье филе из кабана. Домой приходит, говорит совещание затянулось, ложится спать, снимает штаны, а трусов нет… — Донесся до Славы чей-то, булькающий от смеха голос.

— Товарищи, тихо! — «главный», постучал карандашом по крышке пульта. — Чёткий и ясный вопрос мы всегда стараемся так забузовать…

— Он не чёткий, — огрызнулся Лопатин. Сонное выражение на его лице исчезло, морщины разгладились, глаза широко раскрылись, взгляд прямо и твердо уперся в лицо главного инженера. — Он не чёткий, — агрессивно повторил Лопатин, — его три зам. министра рассасывали.

— Почему вы не были вчера на селекторе? — выдерживая взгляд Лопатина, угрожающе спросил «главный».

— А у меня селектор не работает, — радостно ответил Лопатин. Лицо его сразу потухло — атака была отбита, и теперь он снова стал школьником, скучающим на уроке.

— Почему в СГЭМ не работает селектор? Где начальник связи?

Выяснилось, что начальника связи нет на совещании. О Лопатине сразу забыли, весь огонь перешёл на начальника связи. Кто-то напомнил, что он до сих пор не поставил мачты телевизионного ретрянслятора и поэтому московские передачи принимаются не всегда хорошо. «Главный» приказал диспетчеру стройки завтра же перевезти мачты ретрянслятора на гору. В это время вошёл начальник связи.

— Почему в СГЭМ не работает селектор? — встретил его «главный».

— Как не работает? — деланно удивился молодой веснусчатый начальник связи. — Я вчера посылал исправить, будет работать. — И тут же постарался уйти от нежелательного разговора. — Там это, Виктор Алексеевич, мне бы машину выделили: мачты ретранслятора перевезти…

Его оборвал общий хохот.

— Пока вы блистательно отсутствовали, мы этот вопрос решили, — холодно сказал «главный», — да, кстати, — обратился он к седоволосому полному мужчине с чёрной перчаткой протеза, выглядывающего из рукава белой рубашки, — в четвертое общежитие постоянного посёлка дали телевизор?

— Так точно.

— А одеяла людям выписали? Ночью там холодно под простынёю.

— Так точно. Выписали.

«Этот начальник ЖЭКа, наверно, бывший офицер», — подумал Слава.

— Простите, молодой человек, — вдруг обратился к нему «главный», — а вы откуда будете?

— Я… — Слава вскочил. — Я из газеты, новый сотрудник.

— Очень приятно, — показывая молодые зубы, жестко улыбнулся «главный», садитесь, в следующий раз спрашивайте разрешения присутствовать.

Слава покраснел, задохнулся от стыда, садясь, неловко громыхнул стулом.

— Виктор Алексеевич, нам кран нужен, — сказал какой-то совсем молодой паренёк. Позже Слава выяснил у Алимова, что это главный инженер СМУ «здания строящейся ГЭС» и ему «уже двадцать семь лет, просто он очень молодо выглядит».

— Нужен — берите, я ведь разрешил.

— УМСРиТ не хочет гнать, говорит, он двести восемьдесят тонн весит, мост не выдержит.

— Да, точно, — подал голос Славин сосед, которого Алимов называл Леней. — Мне тоже звонил какой-то новый зам. главного инженера УМСРиТ, говорит, я был сапёром, знаю мосты, ваш не выдержит. Я ему объяснил, что кран пойдёт по стальным балкам. Но он орал, чтоб я дал ему справку. Я послал его сначала к вам, а потом дальше…

— А куда дальше? — тонко улыбнулся главный инженер, и все с удовольствием рассмеялись. — Что ещё за зам. главного инженера? Если он будет пороть такую чушь, ему придется покинуть стройку.

— Человек только начал работать, а ты уже испортил ему репутацию, — перегнувшись через Славу, улыбнулся его соседу Алимов.

— Товарищи! — «главный» повысил голос. — Всё, что мы нагнали за два месяца этого квартала, пошло на смарку. Вы не хуже меня знаете, что на стройке одиннадцатый день нет цемента. Все четыре завода поставщика сорвали наши поставки. Час тому назад мне звонили, что на станцию прибыло двадцать вагонов цемента — это для нас меньше, чем капля в море. При нормальном ритме работы стройка потребляет восемьсот тонн цемента в сутки. Поставка цемента срывается не по нашей вине, но нам от этого не легче. В такой обстановке мы должны, во-первых, экономить каждый грамм цемента. Каждый грамм! Во-вторых, мы должны обратить особое внимание на подготовительные работы. Кстати, почему не работает экскаватор на левом берегу?

— Видимо, на ремонте…

— Что значит «видимо»?

— Это я распорядился. — Славин Сосед опёрся руками о стол и с достоинством поднял свое несколько грузноватое тело. Слава пригляделся к его белому чистому лицу с крупным носом, к его голубым, сияющим какой-то скрытой радостью глазам, темно-русому чубу, меченому седою прядью.

— Кто это? — шёпотом спросил он Алимова.

— Главный инженер нашего основного СМУ — Леонид Шинкаренко, — тоже шёпотом ответил Алимов.

В большой, чуточку мешковатой фигуре Шинкаренко, в интонациях его медлительной речи, чувствовался человек уверенный в себе, привыкший, чтобы его слушали и с ним считались.