Иммануил Кант - Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник)

Объяснение прекрасного, выведенное из этого третьего момента

Красота – это форма целесообразности предмета, поскольку она воспринимается в нем без представления цели [55].

О каждом представлении я могу сказать: по крайней мере, возможно , что оно (как познание) соединяется с удовольствием. О том, что я называю приятным , я говорю, что оно действительно возбуждает во мне удовольствие. Но о прекрасном думают, что оно имеет необходимое отношение к наслаждению. Эта необходимость особого рода. Это не теоретическая объективная необходимость, где познается априори, что каждый будет чувствовать , – это наслаждение от предмета, который я называю прекрасным. Но это и не практическая необходимость, где через понятие чистой разумной воли, которое служит правилом для свободно действующего существа, это наслаждение является необходимым следствием объективного закона и ничего другого не означает, кроме того, что безусловно (без дальнейших расчетов) должно действовать известным образом. Но ее, как и необходимость, которая мыслится в эстетическом суждении, можно назвать только примерной, то есть необходимостью согласия всех с суждением, на которое надо смотреть как на пример такого общего правила, которое не может быть дано. А так как эстетическое суждение не есть суждение объективное и познавательное, то эту необходимость нельзя выводить из определенных понятий, она, следовательно, не есть аподиктическая. Еще того меньше ее можно выводить из всеобщности опыта (из всеобщего согласия в суждении о красоте известного предмета). Мало того, что опыт едва ли мог бы дать для этого достаточное количество доказательств, но на эмпирическом суждении нельзя и обосновать никакого понятия о необходимости этого суждения.

Суждение вкуса требует согласия с ним каждого. Кто нечто признает за прекрасное, тот полагает, что каждый предлежащему предмету должен дать свое одобрение и найти его прекрасным.Следовательно, долженствование в эстетическом суждении по всем данным, которые необходимы для оценки, само высказывается только условно. Здесь ищут согласия каждого, так как для этого имеют основу, общую для всех. На это согласие и можно было бы рассчитывать всегда, если бы только всегда можно было рассчитывать на то, что данный случай верно подводится под эту основу как правило для одобрения.

Если бы суждения вкуса (подобно суждениям познания) имели определенный объективный принцип, то тот, кто судил бы соответственно последнему, мог бы иметь притязание на безусловную необходимость своего суждения. Но если бы они совсем не имели принципа, как суждения только чувственного вкуса, то в мысль не могла бы входить при этом никакая необходимость их. Следовательно, они должны иметь субъективный принцип, который только через чувство, а не через понятие, хотя и для всех, определяет то, что нравится или что не нравится. А на такой принцип можно смотреть только как на общее чувство , которое существенно отличается от общего рассудка, который иногда называют и общим чувством (sensus communis), так как последний всегда судит не по чувству, но по понятиям, хотя обыкновенно только как смутно представляемым принципам.

Следовательно, только под предположением того, что есть общее чувство (а под этим мы понимаем не внешнее чувство, а только то действие, которое возникает из свободной игры наших познавательных сил), только под предположением, говорю я, такого общего чувства и может быть составлено суждение вкуса.

Познаниями и суждениями вместе с тем убеждением, которое их сопровождает, всегда возможно делиться со всеми, ибо иначе им не было бы присуще соответствие с объектом и они были бы только субъективной игрой способностей представления, именно так, как это предполагает скептицизм. Но если познания могут быть передаваемы другим, то и душевное состояние – то есть тенденция познавательных сил к познанию вообще, и притом в той пропорции, которая нужна им для представления (через что нам и дается предмет), чтобы сделать из него познание, – тоже должно обладать этим свойством сообщаемости всем, ибо без этого, как субъективного условия познавания, не могло бы возникнуть и познание как действие. Так всегда действительно и бывает, если данный предмет посредством внешних чувств приводит в деятельность воображение ради соединения разнообразного, а воображение приводит в деятельность рассудок ради единства этого разнообразного в понятиях. Но эта тенденция познавательных сил, по различию объектов, которые им даются, имеет различные пропорции. Тем не менее должна быть дана одна пропорция, в которой это внутреннее соотношение ради их оживления (одной через другую) было бы самым выгодным для обеих душевных сил в интересах познания (данных предметов) вообще. И это настроение не может быть определяемо иначе, как только через чувство (не по понятиям). А так как само это настроение, значит, и чувство его (при данном представлении), должно иметь способность передаваться всем, а всеобщая сообщаемость чувства предполагает общее чувство, то по справедливости можно признать это чувство, причем для этого нет нужды опираться на психологические наблюдения, но надо признать его как необходимое условие всеобщей сообщаемости нашего познания, что предполагается в каждой логике и в каждом принципе познания, за исключением только скептического.

Во всех суждениях, где мы признаем что-либо прекрасным, мы никому не позволяем быть другого мнения, хотя при этом мы основываем свое суждение не на понятии, а только на нашем чувстве, которое мы, следовательно, полагаем в его основу не как частное чувство, но как общее. А это общее чувство в данном случае не может быть основано на опыте, ибо оно хочет оправдать суждения, которые заключают в себе долженствование. Оно не говорит того, что каждый согласится с нашим суждением, но говорит, что он должен согласиться. Следовательно, общее чувство, для определения которого я даю здесь как пример свое суждение вкуса и ради которого я даю ему примерную значимость, есть только идеальная норма. Под предположением этой нормы по справедливости делают правилом для каждого то суждение, которое с этой нормой совпадает, а вместе с ним и выраженное в этом суждении наслаждение от предмета. Ибо, хотя принцип только субъективен, он признается как нечто всеобщее (как для каждого необходимая идея), поскольку дело касается согласия различных лиц, высказывающих суждение. И такое суждение подобно объективному могло бы требовать всеобщего согласия, если только было бы несомненно, что оно правильно подведено под норму.