Марина Луценко - Ловушка для банкира

— Лизонька, дружочек, — осторожно начал Петр Николаевич. — Я вынужден просить тебя об одолжении. Будь так добра, не выходи сегодня на двор гулять.

Графиня удивленно посмотрела на мужа.

— В чем дело, Петруша? Случилось что?

— Случилось, — Петр Николаевич решил не скрывать от жены страшную правду. — Молосс наш, Лютый, тем самым волком-людоедом оказался, коего мы изловить пытались.

Графиня ахнула, пяльцы с неоконченной вышивкой выпали из ее рук.

— Не волнуйся, — поспешил успокоить ее Петр Николаевич. — Мы эту нечисть враз изведем. Люди сказывают, он где-то поблизости рыщет. Сейчас я мужиков соберу, и облаву всем миром устроим. Харитона тоже в этот раз возьму. Хоть он охоту и не любит, да тут дело серьезное, помощь его нужна. Они с молоссом из одной земли привезенные — наверняка туземцу какие-то секреты ведомы, как эту тварь изловить половчее.

— Правда твоя, Петрушенька. Имеет он на Лютого влияние несомненное. Не зря тот всегда уйти норовит, как только Харитон где-нибудь появляется. Боится его молосс, не иначе.

Из соседней комнаты выглянула одна из девок, присматривающих за малышами.

— Батюшка, дозвольте слово молвить, — несмело обратилась она к графу.

— Говори.

— Я слыхала, Харитона на облаву звать собрались? Никак это невозможно. Он в комнате своей подземной сидит — покалечен.

Холодная змея подозрения вползла в душу Петра Николаевича.

— Покалечен? Когда? Где?!

— Мне о том ничего не ведомо. Знаю только, что увечье у него сильное. Брательник давеча прибегал — рассказывал. Говорит, вышел Харитон из подвала бледный, страшный. И рука тряпицей обмотана. Сказал слугам, чтоб к нему не совались, и обратно в комнату возвернулся. А как уходил, брат и заприметил — под тряпицей той рука почти что отрезанная. Аж кость видать.

Граф мгновенно припомнил рассказ крестьянина — о том, как Лютого резанули косой по лапе до самой кости. О господи, это ведь означает, что… Граф выбежал из опочивальни жены, оставив ее в полном недоумении.

— Все слуги, кто в доме есть — быстро сюда! — распорядился Смолин, приближаясь к входу в подвал. — И факелы несите! Живо!!!

Через минуту несколько крепких мужиков выломали дверь подземной комнаты и ввалились внутрь.

— Нету тут никого, барин.

— Как нету?! Быть того не может!!!

Петр Николаевич вбежал следом за слугами. Комната была пуста — колдуна-оборотня и след простыл…

Девушка бодрствовала уже несколько минут, но увиденное во сне до сих пор стояло перед глазами. Невероятно: подземная комната колдуна оказалась архивным кабинетом! Там, где Вика проводила большую часть времени, разбирая старинные рукописи, двести лет назад колдовал над зельями туземец-чернокнижник. Прошлое и настоящее сплелись в единое целое. Виктория в очередной раз убедилась, что давняя история этих мест тесно связана с нынешними событиями.

В памяти всплыли другие отрывки сна. Охота на волков, разоблачение оборотня, убитый ребенок… «Убитый ребенок! Еще один — пятый!» В волнении девушка села на кровати. Она хорошо помнила, что на пиктограмме изображены шесть детских фигурок. Значит, если доверять сну, в живых теперь осталась последняя жертва оборотня. Малыш, которого держит на руках светловолосая женщина — сын кормилицы, Вася. Виктория в сомнении покачала головой. «Как же колдун доберется до мальчика?» После пятого убийства оборотня рассекретили — значит, вход в дом, где находится воспитанник графа, ему закрыт. Однако, судя по изображению на пиктограмме, оборотень все-таки убил ребенка. Но как? Прояснением данного факта девушка решила заняться сразу после завтрака.

Этим утром в столовой было малолюдно. Кроме Вики, тут находился только Виталий Леонидович. Остальные же стулья сиротливо пустовали. «Долохов улетел в Москву, но Эммануил Венедиктович-то куда подевался? — удивилась про себя Виктория.

— Голова прошла? — окликнул ее детектив.

Девушка воззрилась на него в недоумении.

— Голова?..

— Вы же вчера ни к обеду, ни к ужину не вышли, потому что голова болела. Разве не так?

До Вики, наконец, дошло, о чем речь.

— А, конечно, — тут же согласилась она. — Полегчало уже, спасибо… А что со статьей выяснилось? Сходятся даты?

Звягин кивнул.

— Идеально сходятся.

— Ничего себе! Значит, сын модели действительно от Семена Семеновича?

— Ну если предположить, что банкир является потомком графов Смолиных и стал жертвой их родового проклятия — то да. Однако я лично в эту мистическую чепуху не верю. Думаю, Семен Семенович исчез по куда менее загадочной причине. И я эту причину найду, уж поверьте.

Детектив глубокомысленно поводил вилкой по краю тарелки.

— Кстати, Виктория, пока вы вчера отсиживались в комнате, мы в столовой обсуждали Эльвиру с ребенком. И возникла любопытная версия.

— Об Эльвире?

— Нет, об отце Данииле.

— А он-то какое отношение к модели имеет? — растерялась Вика.

— Самое непосредственное. Долохов рассказал, что Эльвира Сенаторская заявлялась в Красные петушки и пыталась убедить Тормакина, что он отец ребенка. Во время приезда эта особа жила у священника. Наверняка он был в курсе предполагаемого отцовства банкира. И о проклятии тоже знал. Вот и смекайте…

Девушка, как ни старалась, ничего смекнуть не смогла. Звягин продолжал:

— Отец Даниил знал о проклятии, знал о сыне банкира, и, как мы думаем, знал, что Тормакин принадлежит к графскому роду. Если сложить эти три факта — что получается?

Вика чувствовала себя полной идиоткой. Голова шла кругом, и она решительно не понимала, что же из всего этого получается.

— А получается, — не дожидаясь ответа, сказал Звягин, — что священник вовсе не угрожал Семену Семеновичу, когда слал ему анонимки. Напротив, он пытался его спасти.

Мысли девушки потихоньку выстроились в четкую цепочку.

— То есть, узнав о годовалом ребенке банкира, отец Даниил понял, что скоро Тормакин станет жертвой проклятия, и попытался вывести его из-под удара? — спросила она. — Фраза в анонимках: «Уезжайте отсюда, иначе пожалеете!» — это попытка убедить банкира покинуть Красные петушки, чтобы тот избежал проклятия?

— Именно! — торжествующе воскликнул детектив. — Беда только в том, что Семен Семенович никого не слушал. Ни анонима, ни самого священника. Помните, свидетели утверждали, что в день своего исчезновения банкир о чем-то горячо спорил с отцом Даниилом? Так вот, у меня есть все основания полагать, что тот убеждал Тормакина уехать. А банкир уперся — и ни в какую.

— Точно! В последней смс-ке священник писал что-то о времени, которое заканчивается. Теперь можно не сомневаться, что речь шла именно об исполнении проклятия, — Виктория нахмурилась. — Нежелание Семена Семеновича выезжать из поместья легко объясняется. В пергаменте, найденном вчера, ясно сказано: проклятие действует только на данной территории. Тот, кто становится его жертвой, должен находиться в момент возмездия в Красных петушках. Так было с графом, написавшим послание потомкам. Так наверняка было с отцом Тормакина. То же произошло и с самим Семеном Семеновичем. Он не мог уехать отсюда, даже если бы очень захотел.