Уильям Берроуз - Голый завтрак [litres]

Отщепенец снова насаживает мальчика на свой член. Мальчик извивается, как пронзенная острогой рыба. Отщепенец раскачивается у мальчика на спине, его тело начинает плавно сокращаться. По подбородку мальчика течет кровь изо рта, полуоткрытого, пленительного и капризного в миг смерти. Отщепенец падает с жидким хлюпаньем пресыщения.

Одноместная спальня с голубыми стенами, без окна. На двери – грязная розовая занавеска. Рыжие клопы ползают по стене, роятся в углах. Посреди комнаты голый мальчик бренчит на двухструнном уаде и выводит на полу арабеску. Другой мальчик сидит, развалясь на кровати, и курит гашиш, выпуская дым на свой стоячий член. Чтобы выяснить, кто кого будет ебать, они играют на кровати картами таро. Жульничают. Дерутся. Катаются по полу, рыча и фыркая, как молодые звери. Побежденный сидит на полу, уткнувшись подбородком в колени и облизывая сломанный зуб. Победитель свернулся калачиком на кровати, притворившись спящим. Как только второй мальчик подбирается поближе, Али хватает его за ногу и зажимает ногу у себя под мышкой, не давая мальчику вырваться. Мальчик в отчаянии пинает Али в лицо. Другая нога скована мертвой хваткой. Али опрокидывает мальчика на лопатки. Член мальчика, покачиваясь и пульсируя, вытягивается вдоль живота. Али забрасывает руки мальчика ему за голову. Плюет на свой член. Когда Али вводит свой член, второй глубоко вздыхает. Они с силой трутся друг о друга губами, размазывая кровь. Резкий затхлый запах проникновения в прямую кишку. Нимун вбивает свой член внутрь, как клин, выжимая из другого члена длинные горячие струи спермы. (Автор замечал, что хуи у арабов, как правило, широкие и клинообразные.)

Сатир и молодой голый грек в аквалангах изображают балет погони в громадной вазе из прозрачного алебастра. Сатир ловит мальчишку, подобравшись к нему спереди, и принимается его вертеть. Они движутся рывками, как рыбы. Мальчишка пускает изо рта серебристую струйку пузырей. Белая сперма извергается в зеленую воду и лениво плавает вокруг сплетенных тел.

Негр бережно сажает в гамак прелестного юного китайца. Закинув ноги мальчика ему за голову, он садится на гамак верхом. Он вводит член в маленькую худую жопу мальчика и осторожно раскачивает гамак. Мальчик пронзительно кричит – сверхъестественно высокий вопль нестерпимого наслаждения.

Яванский танцор в декоративном вращающемся кресле из тикового дерева, закрепленном в очке промеж известняковых ягодиц, совершая ритуальные телодвижения, насаживает на свой хуй юного американца – рыжие волосы, ярко-зеленые глаза. Мальчишка сидит, пронзенный, лицом к танцору, который приводит себя в круговращательное движение и поливает кресло жидкой субстанцией. «И-и-и-и-и!» – визжит мальчишка, пока его сперма струится на тощую смуглую грудь танцора. Одна вязкая капля попадает танцору в уголок рта. Мальчишка пальцем запихивает ее ему в рот и смеется: «Вот это, старина, я и называю отсосом!»

Две арабские женщины со зверскими рожами стащили трусы с маленького светловолосого француза. Они дрючат его красными резиновыми хуями. Мальчик рычит, кусается, брыкается, а когда его член встает и извергает семя, лишается сил и заливается слезами.

Лицо Хасана распухает, наливаясь кровью. Губы становятся лиловыми. Он срывает с себя костюм из банкнот и швыряет его в открытое хранилище, которое бесшумно закрывается.

– Здесь «Зал свободы», братва! – орет он со своим псевдотехасским акцентом. Не сняв десятигаллоновой шляпы и ковбойских сапог, он отплясывает «Ликвифракционистскую джигу», заканчивая гротескным канканом под мелодию песни «Она вызвала сильную жару».

«Тому и быть! И нет запретных дыр!!!»

В воздухе, на причудливых страховочных ремнях с искусственными крыльями, совокупляются парочки, кричащие, как сороки.

Одним точным касанием помогают друг другу эякулировать в пустом пространстве воздушные гимнасты.

Эквилибристы ловко отсасывают друг у друга, балансируя на шестах и стульях, наклоненных над пустотой. Теплый ветерок приносит из туманных глубин запахи рек и джунглей.

Сотни мальчиков резко падают сквозь крышу, подергиваясь и брыкаясь на концах веревок. Мальчики висят на разных уровнях – одни под самым потолком, другие в нескольких дюймах от пола. Прелестные балийцы и малайцы, мексиканские индейцы с невинными свирепыми лицами и ярко-красными деснами. Негры (зубы, пальцы, ногти на ногах и лобковые волосы позолочены), юные японцы, гладкие и белые, как фарфор, венецианцы с золотисто-каштановыми волосами, американцы со светлыми или темными вьющимися волосами, спадающими на лоб (гости с нежностью откидывают их назад), угрюмые белокурые поляки с карими звериными глазами, арабские и испанские уличные мальчишки, юные австрийцы, розовые и изящные, с едва заметной тенью светлых лобковых волос, усмехающиеся немецкие юноши вопят «Хайль Гитлер!», когда под ними открывается люк. Соллуби хнычут и обсираются.

Гадкий, распутный мистер Богатей-Плебей жует свою гаванскую сигару, развалившись на флоридском пляже в окружении глупо улыбающихся светловолосых катамитов:

– У одного типа есть латах, вывез его из Индокитая. Он это дело так понимает: латаха он повесит, а друзьям пошлет небольшой рождественский фильмец. Короче, у него, значит, две веревки – одна хитроумная, которая растягивается, другая самая что ни на есть настоящая. Только вот латаха-то этого вдруг обуревает жажда мести, он напяливает свой костюм Санта-Клауса и устраивает подмену. Тут тебе и рассвет. Тип надевает одну веревку себе на шею, а латах поступает как все латахи – надевает другую. Люки открываются, тип вешается взаправду, а латах стоит себе со своей балаганной резиновой веревкой на шее. Ах да, латах копирует каждое подергивание, каждый спазм. Три раза кончает. Да, этому продувному юному латаху палец в рот не клади. Я взял его экспедитором на один из своих заводов.

Ацтекские жрецы снимают с Голого Юноши одеяние из голубых птичьих перьев. Они укладывают его спиной на известняковый алтарь и надевают ему на голову хрустальный череп, скрепляя две полусферы, затылочную и лобную, хрустальными винтами. На череп струится водопад, ломающий мальчику шею. В радуге, на фоне восходящего солнца, он извергает семя.

Резкий белковый запах спермы насыщает воздух. Гости лапают подергивающихся мальчиков, сосут их члены, вампирами виснут у них на спинах.

Голые телохранители вносят «железные легкие», полные парализованных юношей.

Из громадных тортов ощупью выбираются слепые мальчики, из резиновой пизды выскакивают выродившиеся шизофреники, мальчишки с жуткими кожными болезнями выходят на берег из черного пруда (ленивые рыбы клюют желтое говно на поверхности).