Уильям Берроуз - Голый завтрак [litres]

Бейсуку отправляет свой монокль в свободный полет, и тот медленно пропадает из виду, а потом бумерангом возвращается к нему в глаз. Он делает пируэты и исчезает в голубой дымке, холодной, как жидкий воздух… затемнение…

На экране. Рыжеволосый зеленоглазый парнишка – белая кожа с редкими веснушками… целует худую брюнетку в широких брюках. Одежда и прически наводят на мысль о богемных барах всех городов мира. Они сидят на белом шелковом покрывале низкой кровати. Девушка нежными пальчиками расстегивает парнишке штаны и вынимает хуй, маленький и уже вставший. На кончике жемчужиной поблескивает капля смазки. Девушка нежно ласкает залупу: «Разденься, Джонни». Раздевшись быстрыми уверенными движениями, он стоит перед ней нагишом, с пульсирующим членом. Она жестом просит его отвернуться, и он, подбоченясь, делает на полу пируэт, пародируя манекенщика. Она снимает блузку. У нее высокие маленькие груди с напряженными сосками. Она быстро снимает трусы. У нее черные блестящие лобковые волосы. Он садится рядом с ней и протягивает руки к ее груди. Она его останавливает.

– Я хочу полизать тебя, милый, – шепчет она.

– Нет. Не сейчас.

– Ну пожалуйста, я хочу.

– Ладно, так и быть. Пойду вымою жопу.

– Нет. Я сама.

– А, ерунда, она не грязная.

– Нет, грязная. Ну идем, малыш Джонни.

Она приводит его в ванную.

– А теперь присядь.

Он опускается на колени и наклоняется вперед, уткнувшись подбородком в коврик возле ванны. «Аллах», – говорит он. Он оборачивается и улыбается ей. Она моет ему жопу горячей водой с мылом, засовывая палец в задний проход.

– Не больно?

– Нееееееет.

– Идем, детка.

Она первой входит в спальню. Он ложится на спину и закидывает ноги за голову, поддерживая их под коленками. Встав на колени, она гладит его сзади по бедрам, по яйцам, проводя пальцами вниз по вечной разделительной линии. Она раздвигает его ягодицы, наклоняется и начинает лизать анус, медленно двигая головой по кругу. Нажимая на бока заднего прохода, она лижет все глубже и глубже. Он закрывает глаза и корчится. Она лижет разделительную линию. Маленькие, тугие яички… На кончике его обрезанного члена появляется большая жемчужина. Ее губы смыкаются вокруг залупы. Она ритмично сосет снизу доверху, делая паузу при движении вверх и двигая головой по кругу. Нежно погладив его яйца, она опускает руку и засовывает средний палец ему в жопу. Опускаясь вниз, к основанию члена, она сосет и ехидно щекочет простату. Он ухмыляется и пердит. Теперь она сосет ему хуй неистово. Его тело начинает сокращаться, подтягиваясь к подбородку. С каждым разом сокращение мышц длится дольше. «И-и-и-и-и!» – вопит паренек, все его мышцы напряжены, тело изо всех сил пытается опорожниться через член. Она пьет его сперму, которая льется ей в рот мощными горячими струями. Он устало опускает ноги на кровать, потягивается и зевает.

Мэри пристегивает резиновый пенис:

– «Безотказный Мужик III» из Йокогамы, – говорит она, поглаживая резиновый стержень, который через всю комнату пускает струю молока.

– Смотри, чтоб молоко было пастеризованным. Не вздумай наградить меня какой-нибудь жуткой коровьей болезнью, вроде сибирской язвы, сапа или афтоза…

– В Чикаго я была лесбиянкой-трансвеститом и подрабатывала дезинсектором. Заигрывала с хорошенькими мальчиками – страшно нравилось, когда меня избивали как мужчину. Потом я ловлю одного малого и одолеваю его приемами сверхзвукового дзюдо, которым научилась у старого дзенского монаха-лесбиянки. Я его связываю, раздеваю, разрезая одежду бритвой, и ебу «Безотказным Мужиком I». Он был очень рад, что я его не кастрировала, и буквально обкончался от моего клопомора.

– А что стало с «Безотказным Мужиком I»?

– Его разорвала пополам одна дюжая лесбиянка. Никогда больше не встречала влагалища с такой мертвой хваткой. Она могла спрятать там свинцовую трубу. Это была одна из ее салонных шалостей.

– А «Безотказный Мужик II»?

– В клочья изжеван подыхающей с голоду кандиру в верховьях Бабуиновой Жопы. И на этот раз нечего верещать «И-и-и-и-и!».

– Почему? Это же так по-мальчишески.

– Босоногий мальчишка, пусть тупицы твои спросят совета у госпожи.

Положив руки под голову, с пульсирующим хуем, он смотрит в потолок.

– Как же мне быть? Когда во мне эта штуковина, срать я не могу. Интересно, можно ли смеяться и кончать одновременно? Помню, во время войны, в каирском Жокей-клубе, мы с моим любимым засранцем Лу, оба джентльмены согласно постановлению Конгресса… больше нигде ни один из нас не получил бы такого подарка… Короче, мы принялись так неудержимо хохотать, что обоссались с ног до головы, а официант и говорит: «Вон отсюда, гнусные анашисты!» То есть если я сумел смехом выдавить из себя всю мочу, почему бы мне не выдавить сперму? Так что попробуй рассмешить меня перед тем, как я кончу. Это ты сможешь определить по особой предупредительной дрожи в предстательной железе…

Она ставит пластинку – кокаиново-металлический би-боп. Смазав штуковину, она закидывает ноги парня ему за голову и винтообразными движениями своих гибких бедер вводит штуковину ему в жопу. Она медленно совершает круговые движения, вращаясь на оси искусственного члена. Трется о его грудь своими жесткими сосками. Целует его в шею, подбородок и глаза. Он проводит руками по ее спине вниз, к ягодицам, и проталкивает ее себе в жопу. Она вращается все быстрее. Его тело подергивается и корчится в конвульсиях. «Быстрее, пожалуйста, – говорит она. – Молоко стынет». Он не слышит. Она прижимается губами к его губам. Их лица сливаются. Легкие, горячие капли его спермы достигают ее груди.

В дверях стоит Марк. На нем черная водолазка. Холодное красивое лицо самовлюбленного человека. Зеленые глаза и черные волосы. Он смотрит на Джонни с легкой усмешкой, склонив голову набок, руки на карманах куртки – изящный хулиганский балет. Он резко поворачивает голову, и Джонни первым входит в спальню. Следом за ними – Мэри.

– Ладно, мальчики, – говорит она, сев нагишом на обтянутый розовым шелком помост, а не на кровать. – Займитесь делом!

Марк, плавно вихляя бедрами, начинает раздеваться; извиваясь, он стаскивает с себя водолазку, обнажая прекрасный белый торс в шутливом танце живота. Джонни с невозмутимым видом – лицо одеревенелое, дыхание учащенное, губы сухие – снимает одежду и бросает ее на пол. Марк снимает трусы, и они спадают на ногу. Резко подняв ногу, словно девица из кордебалета, он швыряет трусы в другой конец комнаты. И вот он стоит голый, с твердым членом, который поднимается и вытягивается. Неторопливо окинув взглядом тело Джонни, он улыбается и облизывается.

Марк падает на одно колено и одной рукой обхватывает Джонни за спину. Встав, он бросает его на кровать, стоящую в шести футах от них. Джонни падает на спину и подскакивает. Марк запрыгивает на кровать, хватает Джонни за щиколотки и закидывает ему ноги за голову. Губы Марка растянуты в застывшей улыбке. «Хорошо, малыш Джонни». – Все его тело сжимается медленно и равномерно, как хорошо смазанный механизм, и он заталкивает член в жопу Джонни. Джонни глубоко вздыхает, корчась в экстазе. Марк сцепляет руки под лопатками Джонни и насаживает его на свой член, который целиком погружается в жопу Джонни. Он громко свистит сквозь зубы. Джонни кричит птицей. Марк трется лицом о лицо Джонни, улыбка исчезла, лицо невинное, мальчишеское, а вся его жидкость струится в трепещущее тело Джонни.