Юрий Антропов - Ивановский кряж

— Тебя два года не было дома, — возразил Мишка Ивану. — Разница есть. И ты домой ехал, а не к дяде Ивану в гости. Ты был там у них в городе хоть раз? — кивнул он на Наташку.

— Нет…

— И я не был. И представь себе номер, что взял бы и приперся: здрасьте вам, я ваш племяш, екель-мекель!

Наташка покраснела.

— Да чего это ты сегодня? — осадил Мишку Иван. — Вот завелся-то! Говорить тебе больше не о чем, что ли?

Мишка, сообразив, как видно, что девчонка поняла его не так, как надо, поморщился:

— Да я ж не про то… Гостям у нас всегда, конечно, рады. Я не про это! Вот ты чудная какая! — засмеялся он и, наклонившись к Ивану, протянул руку и звучно хлопнул Наташку по оголившейся коленке. — Я тебе по-братски говорю! Я ж тебе двоюродным прихожусь, а ты про то и не знаешь!

Наташка, сердито отдернувшая его руку, в первое мгновение не знала, куда и деваться, хоть выскакивай на ходу из кабины, но при этих словах Михаила обмякла вся и с недоверчивостью глянула на него, а потом перевела взгляд на Ивана.

— Правда, что ли?

— Ну, — подтвердил тот и сконфузился от этого своего «ну». Черные густые брови его почти сомкнулись на переносье, а скулы с резко очерченным подбородком стали еще тверже.

— Твой отец, а мой дядька Иван, — объяснил Мишка, — с моим отцом, а твоим дядькой Устином, родные братья. У них еще есть брат, мой и твой дядька Наум, он в Крыму живет. Разобралась теперь? По старым-то временам, говорят, мы бы с тобой большой родней считались… Как зовут-то тебя?

— Наташа.

— Вот такие пироги, Наташа, — улыбнулся Мишка.

— Надо же, как бывает… — Осознавая эту новость, она уставилась на дорогу, но вдруг, что-то прикинув про себя, быстро глянула на Ивана.

— А Ваньша, значит, будет тебе троюродный, — сказал Мишка, словно догадавшись по ее глазам, о чем Наташка подумала. — Его отец, Аверьян Комраков — тоже, заметь, Комраков! — двоюродным приходился что моему батьке, что твоему.

— Почему «приходился»?

— Да потому, что нету его уже.

— Извините, Ваня, я не знала…

— Девять дней завтра исполнится, — опечалился Мишка и достал из кармана сигареты. Прижав животом руль, он закурил. — А вообще-то, ох и враждовали они с моим отцом! — крепко затянувшись, он сказал это уже как бы весело.

— Почему враждовали? — удивилась Наташка, косясь на Ивана.

— А это, сестренка, длинная песня будет, — пыхнул дымом Мишка. — Приедешь вот к нам, поживешь — сама узнаешь. Расскажут небось… Ты почему раньше-то к нам не наведывалась?

— Да все как-то не получалось, — призналась она, чувствуя, что Иван тоже смотрит на нее. — Папа, конечно, рассказывал… Но он и сам-то к вам не ездил.

— Приезжал как-то раз. Я еще пацаном был. — Мишка помолчал, а потом сказал раздумчиво: — Да-а… Во, жить стали! Про своих двоюродных ни хрена не знаешь. А ты, Ванька, еще обижался, — со смешком заметил он угрюмо молчавшему Ивану, — что между нами такие отношения. Мы ж с тобой и вовсе дальняя родня, вообще могли бы не знаться, так вот получается…

Наташка снова изумленно уставилась на братьев: что же это такое происходит у них там, в Кедровке? От Ивана можно было и не ждать ответа — сосредоточенно глядел на дорогу, словно и не слышал этого разговора, — и она с жалостливостью в голосе спросила Михаила:

— Как же так, Миша? Жить в одной деревне — и не знаться… Ну, мы в городе, далеко от вас. Это совсем другое дело. Плохо, конечно, что не пишем, не ездим, к себе не зовем… Но вы-то тут!

— А мы тоже в разных местах живем, — снисходительно улыбнулся Мишка. — А как же! У каждого свое понимание жизни, екель-мекель. Я, сестренка, давненько уже переехал из Кедровки в город. Ну, не то чтобы в самый город… Выбрал стратегический пункт, — подмигнул он Наташке. — Одной ногой в городе, другой — в деревне. Вот там, где ты сидела у мостика, в этом районе я и живу. А работаю в гэрэпэ. Геологоразведочная партия, значит. Она в Кедровке базируется, а контора — в городе. Вот я и курсирую, екель-мекель. Налаживаю, так сказать, смычку и слияние города и деревни. Ивану вон тоже хотел нынче помочь, словечко за него замолвить, когда он из армии вернулся. Да ведь разве же их, кержаков, научишь уму-разуму? — вроде как пошутил он и засмеялся. — Долдонишь им, долдонишь, екель-мекель, а все без толку.

Иван хмыкнул, улыбнувшись краешком губ, и провел по лицу ладонью, как бы разглаживая его, чтобы хоть на время, ради этой улыбки, согнать с него выражение угрюмости.

— Интересно… — сказал он насмешливо. — Какой же такой толк-то нужен?

— А очень простой — обыкновенный. Чтобы жить хорошо. В достатке и культурно. В полном соответствии с требованиями сегодняшнего дня. Как и призывают нас к тому советская печать и радио, а также и телевизоры, у кого они есть.

Иван искоса посмотрел на него. Мишка поправил свой чуб, потно прилипший ко лбу, погляделся в боковое зеркальце и, видимо, остался доволен собой. Снова подмигнув Наташке, он продолжал:

— Возьми, к примеру, меня и мою Лидшу, — обратился он прежде всего к собственному опыту, отвечая Ивану обезоруживающе ясным взглядом. — Как мы живем? А вот как. Прежде всего, — он оставил сигаретку в углу губ и, выставив перед собой свободную руку с оттопыренным кверху большим пальцем, загнул этот палец к ладони, — мы нашли свое место в жизни. Это раз. Прямо точно так же говорю, — плутовато улыбнулся он, — как пишут в книжках… Что я конкретно имею в виду? — опять посерьезнел он. — А вот что. Я вернулся из армии, так? Классный водитель танков, екель-мекель! Это вам не фунт изюма. Первым делом выбираю себе невесту. Лидша у меня по всем техническим параметрам… Уж не такая худоба, сестренка, как ты! — хохотнул Мишка. — Ну, об этом потом. Я тебя еще познакомлю с ней, погостишь у нас. Я сейчас про жизнь. Стали мы с моей Лидшей рассуждать. Мне на трактор в колхоз, а ей на ферму к коровам? Не резон. С этим у нас и многие другие справляются. Тем более что новых тракторов не густо, раз-два и обчелся, а лежать на спине под каким-то утилем и ремонтировать ржавые потроха — так далеко мы не уедем. Опять же для Лидши, что приготовлено? На три коровьих гурта в Кедровке, как известно, нету ни одной электродоилки. Все пальчиками, пальчиками за сиськи дергать надо. А это кто хоть сумеет. Почему обязательно моя жена должна тыкаться носом в коровье брюхо? Пишет моя Лидша заявление: так и так, прошу уволить. Председатель, конечно, в клочья его. Тогда она явочным порядком через пару недель не выходит на работу, и все тут. Есть, дескать, у нас трудовое законодательство? Есть, параграф такой-то, пожалуйста. Я сам в город ездил, у юриста был… Ну, председателю куда деваться? Решил отомстить критикой. Сначала «молнию» отгрохали: «Позор дезертирам трудового фронта!» А потом парторг Илья Маркелыч два рядка стихов сочинил, на конторе вывесили. Я их даже вызубрил! — засмеялся Мишка. — Там, значит, так было…